Во дворе Федерального центра мозга и нейротехнологий прохладно и пустынно. Редко сюда спускаются подышать сонным сентябрьским воздухом пациенты, большинство на колясках, кто-то — опираясь на трость. Вадим Юрьевич поднимается мне навстречу сам — у него прямая статная спина, как у кавалериста. Стройный и прихрамывающий на левую ногу, он точно английский сэр из романов сестер Бронте, только глаза, умные и глубокие, за темными очками смеются. «Палку свою я выбросил, сам хожу кое-как, — улыбается на мой вопрошающий взгляд. — А зачем к ней привыкать?» 

Он будет рассказывать про то, что с ним произошло, долго, часа три. Про свои изобретения, заводскую науку, любимых внуков и страшный, оглушающий своей внезапностью инсульт. Трагедия, похожая на сотни таких же трагедий. Только сегодня передо мной сидит и плачет ученый, изобретатель, почетный металлург с осанкой джентльмена. Плачет горькими взрослыми мужскими слезами. Шепчет: «Простите, нервы шалят».

Имя в поисковике

Перед Вадимом Юрьевичем робеешь, как перед профессором на первой лекции в университете. Пока он не улыбнется. «Никель — химический элемент десятой (по устаревшей короткопериодной форме — побочной подгруппы восьмой) группы, четвертого периода периодической системы, с атомным номером 28» — все, что я успела прочитать в «Википедии» перед нашей встречей. С этим выученным предложением, сидя перед ним, я признаюсь в своей честной школьной тройке по химии. Вадим Юрьевич снова смеется: «Я в школе тоже был троечником».  

Вадим Юрьевич гуляет по территории больницы. После перенесенного инсульта врачи рекомендовали Вадиму ежедневные прогулки

Как из троечника вырос технический директор огромного горно-металлургического комбината «Южуралникель» в маленьком городе Орске — для меня так и останется загадкой. На завод, где работали его родители, Вадим Юрьевич попал в 16 лет — брат привел оглядеться. После армии и политехнического института он вернулся туда на должность инженера-исследователя — внедрять в производство, а позже и самостоятельно разрабатывать новые технологии. На комбинате прошла вся его жизнь; за 40 лет работы появилось шесть авторских патентов на изобретения, ряд публикаций в научно-технических журналах.

Вадим ЮрьевичФото: Станислава Новгородцева для ТД

Я набираю его имя в поисковике и, ожидаемо спотыкаясь о термины, читаю вслух первый выпавший результат: «В. Ю. Лозицкий. Способ переработки оборотных конвертерных шлаков никель-кобальтового производства при совместной плавке их с агломератом в шахтной печи». «Ага, наследил, моя работа, — тепло улыбается он моему беспомощному чтению. — Надо было все время находить решения. Я находил». 

«Только холод»

Его посылали в командировки в Австралию и Южную Африку — участвовать в исследованиях по испытанию передовых технологий. А на родине он придумывал, как из отходов комбината повторно добывать нужный стране металл, и находил способы. К нему обращались за советами из других городов и предприятий, к сотрудничеству его привлекала даже Российская академия наук. Его мозг — пытливый и не прекращающий думать, был нужен везде и всем. Пока в 2012 году завод не закрыли. 

Вадим Юрьевич показывает свои фотографии из поездки в АвстралиюФото: Станислава Новгородцева для ТД

Вадим Юрьевич оказался без работы за пять лет до наступления пенсионного возраста. Не мог найти ничего подходящего полтора года, очень переживал. Стал больше времени проводить дома, с семьей и подрастающими внуками. Промозглым мартовским вечером перед ужином из гостиной внезапно закричал маленький Давидка: «Деда, ты чего?» Из кухни прибежала жена. Вадим Юрьевич уже не мог шевелиться.

Он рассказывает мне как человек науки даже об инсульте — за полгода сам разобрался в болезни, изучил все механизмы и формы. Вадиму Юрьевичу повезло — его рассудок не пострадал. Но всю левую сторону тела парализовало. Скорая, больница, реанимация, ишемия головного мозга. Все, как обычно и бывает. Но не в 2020 году. 

COVID-19 добрался и до Орска, все реабилитационные отделения оказались закрыты. Никто не знал, сколько это продлится, и не мог понять, как помочь. Вадима Юрьевича выписали домой, разведя руками: «Извините, пандемия». Он совсем не чувствовал тело, едва мог сидеть. Только на третий день  в больнице с трудом вспомнил, что курит, увидев пачку сигарет у соседа по палате. 

Вадим Юрьевич во дворе Федерального центра мозга и нейротехнологий, где проходит реабилитацияФото: Станислава Новгородцева для ТД

«Никто не мог сказать мне, чем это закончится. Двое суток тело отнималось. Все начиналось с пальцев и шло вверх. Боли никакой не было, только холод — могильный, внутри тебя. Казалось, что я медленно умираю. Когда лежишь и видишь это — не знаешь, что откажет следующим. За кистью, стопой, локтем, коленом. Может быть, легкие? Может быть, мозг? Врачи ждали. И я ждал. Ждал и молился».

Прогресс есть

Когда Вадим Юрьевич говорит о Боге, он плачет. Плачет тяжело, по-мужски, не как изобретатель, а как человек. Потому что верит. Верит в то, что изобретения не могут появиться в голове исследователя просто так — это дар свыше. Что специалисты из московского фонда ОРБИ — единственные, кто предложил ему помощь во время самоизоляции, — не случайность. Что однажды он сможет восстановиться и вернуться к привычной жизни.

Вадим Юрьевич после инсульта передвигается с помощью перил, долго пройти без поддержки ему пока сложноФото: Станислава Новгородцева для ТД

Когда все учреждения, которые хоть как-то могли помочь в обычное, докарантинное время, отказались от Вадима Юрьевича, счет пошел на дни и часы. Все понимали, что начинать реабилитацию нужно как можно раньше, чтобы не допустить катастрофических последствий инсульта. Три раза в неделю в течение месяца эрготерапевт фонда ОРБИ занималась с Вадимом Юрьевичем по видеосвязи: оценивала прогресс, давала советы, говорила, какие упражнения нужно делать, следила за ходом реабилитации. Делала все, что возможно делать, находясь за 2 тысячи километров от пациента. Вадим Юрьевич начал оттаивать, получилось чуть-чуть разработать руку и ногу, не допустить спастики и не остаться парализованным окончательно. Ему нужно было продолжать упражнения, но уже под присмотром врачей — не по видеосвязи, а вживую.

После снятия режима ограничений по федеральной квоте он попал на обследование в Федеральный центр мозга. Там сделали все необходимые анализы и подтвердили: Вадиму Юрьевичу повезло, прогресс есть, и он заметен. Нужна реабилитация в профильном центре в Нижнем Новгороде, куда фонд направляет подопечных уже много лет. Но и на нее, как всегда, нужны деньги. 

Вадим ЮрьевичФото: Станислава Новгородцева для ТД

Впереди у Вадима Юрьевича несколько курсов по восстановлению. Чтобы была возможность вернуться к консультациям и работе. Не контролировать процессы круглыми сутками, но хотя бы летать на самолете на месторождения и помогать предприятиям, разбираясь в проблемах на месте. Здесь, в большой круглосуточной Москве, его навещают коллеги-металлурги, которые точно знают, как важны знания и опыт Вадима Юрьевича. А в далеком маленьком Орске внуки Давид и Влад продолжают ждать дедушку, чтобы он, как и прежде, водил их в садик, забирал на выходные и рассказывал про неведомый элемент — загадочный никель, атомный номер 28.

В России более 30 миллионов человек трудоспособного возраста находятся в группе риска развития инсульта. Только 8 процентов полностью восстанавливаются после него, 70 процентов имеют ту или иную степень инвалидности. Фонд ОРБИ — первый профильный фонд, который занимается проблемой инсульта в нашей стране и не оставляет своих подопечных без помощи даже во время пандемии. Пожалуйста, поддержите работу фонда ОРБИ. Это очень просто — оформить регулярное пожертвование можно за одну минуту.