«Мы призваны помогать женщинам»: мужчина-акушер о том, как выстраивает доверительные отношения с пациентками

5 мая во всем мире отмечается Международный день акушера. Долгое время этот день был посвящен только женщинам-акушеркам, однако сейчас в этой сфере работают все больше мужчин. В честь праздника «Такие дела» поговорили с врачом акушером-гинекологом перинатального центра городской клинической Больницы № 24 Вадимом Шуравиным о том, каково быть мужчиной в этой профессии и как меняется отношение женщин к родам и своему здоровью.

Врачи проводят кесарево сечение в операционном зале

Фото: Алексей Куденко/ РИА Новости

Вадим Шуравин

Фото: из личного архива

— Почему вы захотели стать акушером-гинекологом?

— Я с 15 лет решил стать врачом. Сначала хотел быть хирургом, как Пирогов. А потом, на третьем курсе Военно-медицинской Академии имени Кирова в Санкт-Петербурге я пришел в студенческий кружок на базе кафедры акушерства и гинекологии. Именно там я понял, что хочу остаться в этой сфере. В родовом отделении радость на каждом шагу. Здесь творится настоящая магия: вот есть один человек, а потом уже два и три, а то и четыре. Да и работать с женщинами гораздо легче и приятнее.

— Вы помните свои первые впечатления, когда только начали работать акушером?

— Единственное, что в начале ты ничего не боишься, а чем дальше, тем, конечно, страшнее. Потому что сталкиваешься с тяжелыми случаями, со всякими патологиями, о которых раньше только читал. И чем дальше, тем более ответственно подходишь к делу, более трезво оцениваешь ситуацию. Да и пациентки «сложнее» пошли, сейчас индекс здоровья в популяции гораздо ниже, чем раньше. Раньше тридцатилетнюю роженицу нужно было поискать, сорокалетнюю тем более, а сейчас этим никого уже не удивишь. Биологические часы никто не отменял — после 40 лет беременность проходит сложно, потому что пациентки входят в группу риска по различным заболеваниям, с точки зрения физиологии наиболее подходящий возраст для рождения ребенка — 20-25 лет.

— Как пациентки воспринимают врача-мужчину? Возникают ли какие-то сложности?

— Я думаю, здесь, наоборот, одни плюсы. Мы призваны помогать женщинам, мы отвечаем за них. Это же не преступление, когда мужчина помогает женщине сумку, например, донести. Здесь абсолютно то же самое, только еще от этого мужчины зависит твоя жизнь и жизнь твоего ребенка.

Бывают случаи, когда видно, что женщина по своему эмоциональному состоянию не готова рожать у мужчины. Чаще всего такое бывает из-за религиозных убеждений. Тогда мы предлагаем пациентке, чтобы ее осмотрела женщина, и, если она соглашается, я к ней больше не подхожу. А если ситуация экстренная, то мы просто выполняем свою работу. Вопрос половой принадлежности врача здесь не стоит.

—  Как к этому относятся мужья?

— А я их не спрашивал, мне все равно. Мне нужно, чтобы женщина родила здорового ребенка и сама при этом осталась здоровой. Реакция мужей здесь не имеет значения. Они либо в обморок падают, либо на протяжении всех родов в телефоне сидят. Хотя бывают и такие, кто готов восемь-девять часов рядом с роженицей сидеть: уже сам падает, а все равно ее поддерживает. Все разные. Сейчас мужья все больше присутствуют на родах, и это вполне нормально.

Но иногда сами женщины категорически не хотят никого видеть на родах, все-таки процесс интимный.

— Важно ли, чтобы один и тот же врач вел беременность и принимал роды?

— Необязательно, но в идеале да. Самой женщине, наверное, комфортнее, когда один и тот же доктор с ней до конца. Мы же потом, бывает, и семьями дружим, и общаемся десятки лет. Чтобы все отлично получилось, нам нужно «влюбиться» друг в друга, создать такую микросемью.

—  Как вы относитесь к абортам?

— Я никогда не практиковал аборты. Я против этого в принципе, именно поэтому не пошел в гинекологию, а ведь изначально туда и хотел. Я не деструктор, а созидатель. Я за здоровую контрацепцию, за планирование семьи.

Все дело в том, что детям нужно преподавать половое воспитание: либо дома, либо в школе. В Голландии очень хорошо построена эта система, и там абортов нет вообще, потому что дети с раннего возраста знают, что к чему. Вопрос — как говорить? То, как преподают в школах — с командным голосом, когда учитель доминирует над ребенком — не вариант. Нужно выстроить грамотную систему, а на это нужны деньги.

— В вашей практике были случаи, когда приходилось принимать роды у девочек 12-13 лет?

— Были, конечно. Двенадцатилетних девочек чаще всего приходится оперировать, потому что у них еще не сформированы кости таза и им сложно родить ребенка самостоятельно. Думаю, таким девочкам очень тяжело, потому что ни одна из них счастливой не выглядела. К нам они поступали уже будучи беременными, определенный прессинг со стороны общества они уже получили. В таких случаях мы объясняем, что нам в первую очередь нужен здоровый ребеночек и она сама здоровая, поэтому все эти мысли нужно на время родов забыть.

— Что в вашей работе самое сложное?

— Самое сложное не надеть корону на голову, не быть сволочью и не идти на поводу у женщин, которые относятся к медицине как к потребительскому рынку. Все больше и больше женщин приходят к врачам за услугой. Но мы не относимся к своей профессии как к оказанию услуг. Почему так много врачей уходят из медицины? Потому что они, особенно представители старой школы, не готовы чувствовать себя мастерами маникюра.  Для врачей пациенты должны оставаться пациентами, а не клиентами.