В марте в Министерстве труда обсудили инициативу пересмотра правила оценки условий труда. Федерация независимых профсоюзов России (ФНПР) предложила приравнять эмоциональные и интеллектуальные нагрузки к вредным условиям труда наряду с шумом, вибрациями и опасным излучением.
Наиболее подвержены подобным нагрузкам, по мнению экспертов, врачи, учителя, журналисты и правоохранители. Если предложение Федерации профсоюзов примут, то им будет полагаться прибавка не менее 4% к окладу, а также минимум семь дополнительных дней отдыха и сокращенная на четыре часа рабочая неделя.
«Такие дела» поговорили с представителями профессий, которых могут коснуться нововведения, и узнали, почему они считают свои условия труда вредными, но опасаются получать за это льготы.
Учителя: «Наша профессия действительно разрушает здоровье»
Около 70% учителей оценивают свою эмоциональную усталость на 8-10 баллов по десятибалльной шкале, показывает опрос, проведенный Московской городской организацией «Профсоюз образования» (есть в распоряжении редакции — прим. ТД).
Эмоциональная нагрузка учителей складывается из нескольких составляющих, объясняет главный специалист экономико-аналитического отдела профсоюза Татьяна Киселева. В первую очередь, это непосредственно учебная нагрузка — уроки и материал, который педагог должен усвоить сам и объяснять детям. Во-вторых, это большое количество дополнительного функционала: например, классное руководство, заведование кабинетом, подготовка к урокам. А в-третьих, почти все педагоги помимо основных уроков ведут дополнительные занятия. Эксперт также отметила возрастающее давление со стороны общества и родителей — по ее словам, в последнее время в соцсетях и СМИ устраивают настоящую травлю учителей.
Из этих факторов и накапливается усталость, приводящая педагогов к эмоциональному выгоранию. Оно сказывается и на общем состоянии здоровья — по словам Татьяны Киселевой, далеко не редки случаи, когда учителя ложатся в больницу с тяжелыми заболеваниями, которые вызваны стрессом.
Тем не менее посчитать эмоциональную нагрузку сложно, ведь каждый человек переносит ее по-своему, добавляет эксперт. «Здесь, скорее, нужно говорить не об эмоциональных нагрузках и доплатах за них, а про разгрузку основной деятельности, — считает Киселева. — Ведь не просто так у нас законодательно определена ставка педагога, которая подразумевает 18 часов работы в неделю. Но сейчас учителя работают на полторы, а то и на две ставки. Почему так происходит? Потому что одна ставка очень низко оплачивается, поэтому педагоги вынуждены работать на две. А если бы учителям нормально платили за их трудовую норму, то и не нужно было бы говорить о дополнительных выплатах за эмоциональные нагрузки».
С этой позицией согласна учитель истории и обществознания Марина Шарова, член совета профсоюза «Учитель» от Свердловской области. Как учителю высшей категории с 22 годами стажа ей положена зарплата 22 тысячи рублей в месяц, однако после вычета подоходного налога она получает 16-18 тысяч рублей, и, как добавляет учитель, здесь прибавка в 4% не поможет.
Сопредседатель профсоюза «Учитель» Марина Балуева, учитель английского языка в Санкт-Петербурге, считает, что проблему эмоционального выгорания нужно решать не дополнительными выплатами, а конкретными действиями по организации отдыха учителей.
«Профессия действительно разрушает здоровье. По опросам нашего профсоюза, после пяти лет беспрерывной работы даже длительный летний отпуск не спасает. Разве тех доплат хватит на хороший санаторный отдых? Вряд ли. А он учителям необходим. Также нужны и комнаты психологической разгрузки, и даже элементарный перерыв между уроками. Потому что если раньше перемена полностью принадлежала учителю, то сейчас на переменах проводят совещания или организовывают мероприятия», — отмечает педагог.
Врачи: «Работа в таких условиях выматывает людей»
Психоэмоциональная нагрузка врачей крайне высока, считает сопредседатель Межрегионального профсоюза работников здравоохранения «Действие» Андрей Коновал. «Медицинский работник имеет дело с больными людьми, с людьми в непростой ситуации, страдающими, часто эмоционально неуравновешенными, и, безусловно, такое общение — это стресс. К тому же, — добавляет он, — врач несет груз ответственности за здоровье и жизнь этих людей».
Посещение пациентов на дому может быть связано с высоким риском насилия. Зачастую врачи сталкиваются с агрессивно настроенными пациентами в алкогольном или наркотическом опьянении — особенно это касается специалистов скорой помощи, участковых врачей и медсестер.
Значительное давление на врачей оказывают и электронные системы записи, предполагающие жесткий график приема: по 12-15 минут на человека. «Это очень напряженный ритм, — отмечает эксперт, — в каких-то случаях пациенту нужно уделить и 30, и 40 минут, а новые правила этого сделать не позволяют».
Еще один фактор стресса — дефицит кадров. По словам Андрея Коновала, сейчас медицинская помощь в стране оказывается гораздо меньшим количеством сотрудников, чем это предусмотрено по трудовому законодательству. Кроме того, чтобы подработать, часто врачи берут дополнительные нагрузки сверх основной. «Работа в таких условиях выматывает людей», — подчеркивает он.
С 1 января 2014 года в России действует специальная система оценки условий труда (СОУТ). По ней условия труда оценивает специализированная организация, которую нанимает работодатель. Как отмечает Андрей Коновал, раньше считалось, что медицинские работники по определению работают во вредных условиях труда, и не нужно было проводить специальные измерения, чтобы это доказать. «Сейчас по заказу работодателя оценкой условий труда занимаются частные компании, которые зарабатывают на этом деньги. И понятное дело, заказчику нужна будет та компания, которая будет закрывать глаза на вредные условия работы», — рассказывает эксперт.
По оценкам профсоюза «Действие», в стране фиксируется тотальное нарушение процедуры проведения оценки условий труда и недооценка вредности, в том числе и психологического фактора. «[Врачей] лишают дополнительных отпусков, сокращенных рабочих часов, снижают оплату за вредность. А ведь дополнительный отпуск — это не роскошь, это необходимость для работников здравоохранения», — говорит Андрей Коновал.
Как заключает эксперт, инициатива приравнять эмоциональную нагрузку к вредным условиям труда «в принципе правильная». «Но с точки зрения нашего профсоюза, было бы правильнее вернуться к прежней системе, при которой четко было установлено, у каких профессий вредные условия труда и насколько они вредные, — считает Коновал. — Это убирает поле конфликта, когда сотрудники вынуждены идти в суды или на акции протеста, когда их лишают социальных гарантий».
Журналисты: «Адовые переработки»
Сопредседатель Профсоюза журналистов и работников СМИ, фотокорреспондент Антон Карлинер отмечает, что журналисты и фотографы — в особенности те, кто работают с социальной повесткой или в новостях — ежедневно сталкиваются с тяжелыми темами, из-за чего испытывают постоянный стресс. «Писать про теракты, трагедии, работать с людьми с инвалидностью — все это непросто, и последствия такого труда часто отражаются на здоровье», — считает он.
В 2018 году Профсоюз журналистов провел исследование условий труда журналистов и работников СМИ. Больше трети (39%) опрошенных штатных сотрудников заявили, что работают в среднем по 9-10 часов в день, каждый десятый (11%) — по 11-14 часов. 3% сотрудников заявляют, что работают более 14 часов. Перерабатывает каждый день каждый четвертый (27%) респондент, а каждый третий (34%) остается на работе дольше положенного более двух дней в неделю.
При этом оплата труда журналистов очень низкая, особенно в регионах, замечает Антон Карлинер. «В целом я не против идеи дополнительных выплат за эмоциональную нагрузку. Но лучше бы стоило поднять журналистам и работникам СМИ основную зарплату», — говорит он.
Инициатива Минтруда — хорошая, но много зависит от того, на кого будет возложена обязанность по доплатам, считает спецкор «Новой газеты» Елена Костюченко, работающая с военными и социальными темами. «Если на работодателя, то далеко не у каждой редакции есть возможность выплачивать эти деньги», — поясняет она.
По мнению журналистки, в России просто не принято говорить об эмоциональном выгорании или ПТСР — это воспринимается как выдумка или несерьезная проблема, с которой каждый должен справляться сам. «Я очень люблю свою работу, но и со мной это случалось, — рассказывает Елена Костюченко. — С начала этого года я работала на взрыве газа (пять погибших), двойном убийстве, в Венесуэле (гуманитарный кризис и много насилия), сейчас пишу о человеке, которого в тюрьме запытали до сумасшествия, и о подростковых суицидах. Это, конечно, не всегда так, но вообще мы редко пишем о счастливых людях, читатели прежде всего хотят знать о проблемах и опасностях. Тот объем информации и общения, с которым мы имеем дело каждый день, гораздо больше нормального. Мы не можем строить планов на жизнь, у нас нет графика, что провоцирует адовые переработки».
С ее точки зрения, очень важно обеспечить журналистам доступ к психологической помощи — например, штатного психолога в редакции, чью зарплату, возможно, частично субсидировало бы государство. Но прежде всего от Минтруда и Минздрава пригодилась бы инструкция по безопасности: как избежать выгорания и ПТСР, что делать, если это уже случилось, как распознать проблемы у коллеги и как организовать труд в редакции.
Редактор Esquire.ru специально для «Таких дел»