С вводом карантинных мер и закрытием предприятий в России все больше людей остаются без работы. Страна неоднократно переживала кризис, но то, что происходит сейчас, экономические эксперты уже называют беспрецедентной ситуацией — в этот раз на пороге бедности оказались не только россияне с нестабильным низким доходом, но и вполне успешная молодежь.
«Такие дела» поговорили с людьми, оказавшимися без работы из-за карантина, а также с представителями НКО, которые уже бьют тревогу из-за резко возросшего количества обращений.
«Даже если я не буду кушать, мне не хватит на квартиру»
Милена Сергеева (фамилия изменена по ее просьбе) из Санкт-Петербурга работала удаленно контент-менеджером в проекте по организации людей в любительские спортивные команды. С введением карантина компания испугалась, что вскоре потеряет доход. Как рассказала Милена «Таким делам», ей стали звонить и просить уволиться. В ответ на просьбы о выплате компенсации девушке пригрозили увольнением. В итоге ей удалось добиться неполной компенсации.
«Мой парень тоже потерял работу (неофициальную, в сфере с людьми), но он, правда, быстро нашел новую. На одну зарплату вдвоем жить, конечно, тяжело, плюс у меня проблемы со здоровьем, на решение которых нужны большие деньги (бесплатно такое делают очень плохо), поэтому снимать квартиру сейчас тяжело», — рассказывает девушка. По словам Милены, арендодатель квартиры, которую они снимают, не согласилась снизить цену, но разрешила платить в долг. Накоплений у пары не было, потому что все средства уходят на лечение девушки и родственников парня.
Портье отеля в Петербурге Алла Румянцева (имя и фамилия изменены по ее просьбе) рассказала «Таким делам», что в середине февраля туристические потоки иссякли и руководство стало менять методы работы. «В это время у нас управляющие начали выводить этажи в консервацию, чтобы не тратить энергию и все прочее обслуживание, — говорит девушка. — В конце февраля всех портье (нас было восемь человек) собрали и попросили выбрать весной время, когда удобно пойти в отпуск за свой счет. Кроме того, сократили одну стажерку, охрану, несколько горничных», — говорит она.
В течение марта руководство отеля сокращало остальной персонал — работу потерял секретарь, старшая горничная, персонал лобби-бара. «В начале апреля я уехала к родителям в Тверскую область и вот сижу до сих пор и каждый день схожу с ума от неизвестности и того, что меня вскоре ожидает на рынке труда», — резюмирует Алла.
Жительница Севастополя Любовь Захарченко одна воспитывает дочь-первоклассницу, работает няней и снимает жилье за 20 тысяч рублей в месяц. С введением карантина работы у нее не стало: родители сидят дома и не нуждаются в нянях. Сейчас Любовь присматривает за ребенком подруги, получает 150 рублей в час. «Раньше я брала несколько семей и получала примерно 10 тысяч рублей в неделю, хватало на съем, на жизнь и на оплату гимнастики и курсов английского дочери, — говорит Любовь. — Работала неофициально, так как официальные зарплаты в городе — около 18 тысяч рублей. Иногда домработницей подрабатывала параллельно».
Сейчас у нее нет денег на аренду жилья — она может остаться на улице вместе с дочкой. Оплатить квартиру удалось только до 29 мая — часть денег Любовь смогла заработать, также ей помогла глава фонда «Сердце Севастополя» Настя Макеева. Дать отсрочку, снизить на время стоимость аренды хозяин отказался. Любовь ждет, когда вернется из Москвы семья, у которой она стабильно трудилась няней.
«С июля с работой все наладится, но остается проблема с оплатой жилья, и я пока не знаю что делать. Я звонила по банкам, пыталась разузнать насчет кредитов, но мне отказывают. Даже если я не буду кушать, мне не хватит на квартиру. Мне 46 лет, я готова работать кем угодно, пыталась устроиться кассиром в магазин, продавцом в местный ларек, но не берут — говорят, что еще своих работников придется увольнять, потому что доходы сильно просели и оплачивать зарплаты не из чего. И таких, как я, очень много в городе. Мы с другими мамочками приловчились, делимся продуктами — у кого-то картошка есть, у кого-то еще что-то, потихоньку выползаем. Навскидку среди моих знакомых и матерей-одиночек примерно 70%».
«Ряды бездомных начнет пополнять средний класс»
Таких историй — большое количество, без доходов остаются люди разных профессий и достатка. По данным международной организации труда, каждый пятый молодой человек в мире потерял работу из-за COVID-19. По словам главы «Роснано» и бывшего министра финансов Анатолия Чубайса, подобного кризиса еще не было: сейчас ситуация затронула всех. Самый тяжелый удар пришелся по малому бизнесу, считает чиновник, и вскоре миллионы предпринимателей и работников столкнутся с тяжелым снижением уровня жизни.
Фандрайзер петербургского благотворительного фонда «Теплый дом» Елена Петрова говорит, что неизвестно, сколько людей сейчас оказалось у черты бедности. «Как правило, самые уязвимые группы невидимы. При этом есть отдельная категория, которой почти никто не может помочь, — это люди без местной регистрации. Получить госпомощь в рамках благотворительных проектов тоже невозможно, так как власти субъектов РФ закладывают бюджет для местных [благополучателей]», — поясняет она.
По словам Петровой, сейчас наблюдается приток обращений в фонд: в месяц поступает на 20 обращений больше, чем обычно. «Вполне вероятно, что ряды бездомных скоро начнет пополнять средний класс. Самое грустное, что среди тех, кто нуждается в помощи, много “выпускников” фонда, которые только-только стали на ноги. И тут грянул карантин — доход потерян, жилье потеряно. Много безрегистрационных, представителей диаспор. Обращаются отцы семейств: кто-то клал плитку, кому-то пришлось закрыть лавочку с шавермой, кто-то работал в ивент-отрасли», — говорит Петрова.
Масштаб кризиса пока очень сложно оценить, считает руководитель PR-отдела благотворительной организации «Ночлежка» Данил Краморов. Он рассказал «Таким делам», что количество обращающихся за помощью заметно выросло. «Последний раз мы видели такое в 2014 году. Есть ощущение, что этот кризис сильнее предыдущего: например, только за едой в рамках “Ночного автобуса” к нам каждый день приходит в полтора-два раза больше людей, чем еще два месяца назад. К автобусу приходит 130—150 человек каждый день. По телефону в консультационную службу получаем около 50 звонков в день», — объясняет он.
Проректор Финансового университета при правительстве РФ Александр Сафонов предполагал, что в конце года в России будут безработными не менее 5 миллионов человек, а при негативном сценарии — 7 миллионов человек. Краморов убежден, что уже сейчас надо позаботиться о том, чтобы у этих людей была возможность обратиться за помощью.
«Важно развивать и сервисы помощи бездомным, и сервисы профилактики бездомности (например, в Петербурге совместно с “Новой Голландией” мы развозим бесплатные горячие обеды тем, кто потерял доход и сейчас не может купить еду сам). Системная благотворительность, конечно, может помочь в этом случае, ведь даже просто обеспечив человека едой, мы снимаем с него лишний стресс и даем возможность спокойнее искать выход из сложившейся ситуации. Однако усилий только благотворительных организаций, разумеется, недостаточно», — замечает представитель «Ночлежки».
«Каждый, кто требует помощи, должен ее получить»
Ресурсы некоммерческих организаций не безграничны, и с ростом обращений их становится меньше. Одним из основных финансовых источников для фондов является бизнес и его пожертвования, но он и сам находится в сложной ситуации, отмечает Петрова. Она добавляет, что большинство фондов не испытывают недостатка в гуманитарной помощи, но с деньгами все гораздо сложнее. Государственная помощь для НКО существует, однако финансовую поддержку в виде грантов получить непросто.
Меры, оказываемые государством, сейчас не способны решить одну из самых острых проблем — предоставление людям крыши над головой, говорит Петрова. Есть программы по строительству жилья для нуждающихся, однако получение этого жилья — забюрократизированная процедура со множеством условий, одним из которых является местная регистрация.
«Любой гражданин имеет право на жилье, однако действительность иная, и решения проблемы до сих пор нет, — комментирует Петрова. — Мне кажется, что одна из причин — это образ мышления, не только власть имущих, но и нас самих. Бездомных часто “виноватят” — мол, зачем им помогать, это взрослые люди, они сами оказались в этой ситуации. Все те же вопросы задают и нашим подопечным. Где это только не говорят — в госучреждениях, в больницах, в общественном транспорте. Так чего мы только от чиновников реакции требуем? Надо требовать от всех».
Петрова считает, что работать с общественным мнением необходимо много и долго. «В моей картине мира каждый, кто требует помощи, должен ее получить. А у нас пока работает такая установка — помощью можно избаловать. Что кто-то достоин помощи больше, чем другой», — говорит фандрайзер фонда «Теплый дом».
«Фокусированной поддержки должно быть больше»
Ситуация неуклонно ухудшается с каждым днем карантина и для многих станет критической, если он продлится еще хотя бы месяц, сказал «Таким делам» кандидат экономических наук, доцент кафедры мировой экономики СПбГУ Вадим Капусткин. «В первую очередь страдает сфера услуг, в которой занято более половины населения: общественное питание, все, что связано с туризмом, транспортом, профуслугами вроде парикмахерских».
По его мнению, говорить о бездействии властей неправильно: из Фонда национального благосостояния (ФНБ) сейчас тратятся деньги на поддержку пострадавших от кризиса. «Льготное кредитование на выплату зарплат, например. Да, это зарплаты на уровне МРОТа, но это лучше, чем ничего. Все отсрочки по кредитам, меры поддержки для сельхозпредприятий, для транспорта и так далее — в основном все это финансируется из ФНБ. Государство предпринимает определенные меры, это помогает, но спасти полностью ситуацию не может», — комментирует экономист.
С ним не согласен экономист Яков Миркин — он утверждает, что из средств Фонда национального благосостояния помощь населению не оказывается, хотя власти могли бы потратить 2-4% бюджета ФНБ на поддержку граждан и бизнеса. «На начало марта Фонд национального благосостояния составлял чуть больше 8 триллионов рублей, на 1 мая объемы превысили 12 триллионов рублей. — говорит Миркин. — Все эти выплаты — это примерно 150–200 млрд рублей. А если к этому прибавить низкий процент по кредитам МСБ, можно было бы в пределах 10% ФНБ сделать прямую денежную поддержку, которая бы очень помогла регионам и отдельным целевым группам».
Пока что сделать это мешает бюджетное правило, по которому при стоимости российской нефти ниже 42,4 долларов резервами ФНБ можно компенсировать только нефтегазовый дефицит, для других целей они не предназначены. По мнению управляющего директора УК «Агидель» Виктора Тунева, резервы ФНБ не смогут служить источником дополнительных расходов на стимулирование экономики, а для преодоления кризиса нужно финансирование из других источников.
Вадим Капусткин признает, что многие люди не подпадают под меры поддержки, «но всем помочь государство не может, и это, конечно, плохо». «Людям тоже помогают, есть выплаты для других категорий — для многодетных семей, например. Сложно сказать, насколько выплаты справедливы в нынешней ситуации. Но утверждать, что государство полностью отстранилось, нельзя», — считает он.
Государственная помощь благотворительным фондам, которые, в отличие от властей, адресно работают с людьми, попавшими в беду, действительно нужна и пока недостаточна, соглашается Капусткин. «Согласен, что фокусированной поддержки должно быть больше, — говорит он. — Мне кажется, что государство в данном случае идет по пути выбора тех направлений поддержки, которые будут иметь политическую значимость: одно дело, когда государство заботится о семьях с детьми, другое — когда дают средства непонятным для многих фондам».