«Главный аргумент такой: ПНИ — это концлагерь». Что думают эксперты о дизайне Студии Артемия Лебедева для интернатов
Студия Артемия Лебедева по заказу департамента труда и соцзащиты населения Москвы подготовила дизайн-проект по оформлению ПНИ нового типа. Согласно проекту, многоместные комнаты заменят на трехместные. Каждая будет оснащена санузлами для маломобильных постояльцев и ширмами-занавесками. Коридоры и дверные проемы сделают шире, а в отделениях общего типа появятся кухни, бытовые комнаты и пространства для занятий. На новый дизайн потратили более 8 миллионов рублей.
«Психоневрологический интернат — социальное учреждение, в котором проживают люди с особенными потребностями. Интернат — это в первую очередь их дом, а уже потом учреждение. В интернате созданы условия, максимально приближенные к домашним, чтобы проживающие в центре чувствовали себя уютно и в безопасности», — говорится на сайте проекта.
Что думают об этой идее представители НКО?
Анна Битова
директор центра лечебной педагогики «Особое детство» (была консультантом Студии Артемия Лебедева при подготовке дизайн-проекта)
Вообще, это одна из постоянных просьб — о том, что надо изменить среду. От казенной, когда ты идешь по коридору, где часто нет картинок, комнаты все одинаковые, одинаковые покрывала. Нет никакой индивидуальности в этой жизни, ничего личного. Никакой фотографии даже над кроватью не висит.
Мы целую книгу про это сочиняли и долго придумывали, как объяснить, что человеку нужно, чтобы вокруг него были предметы, держащие его в этой жизни, например фотографии родственников, детей. Я в каком-то интернате возмущалась, говорю, как же так, что же у них всех носки общие? А он говорит: «Разве в семье не так?» В современной семье вещи не общие, так не принято. Личные вещи — это самое главное. Жесткое сравнение с концлагерем, но для того, чтобы расчеловечить, первое, что делали, — у узников отбирали личные вещи. Тут [в ПНИ] то же самое — у них же нет ничего своего.
Посмотреть эту публикацию в Instagram
Идея, что должен быть какой-то дизайн, хорошая. Я думаю, что она идет от хорошей идеи индивидуализации, от нормализации, чтобы в ПНИ тоже было уютно и красиво. Насколько удалось — надо смотреть. Тут есть история про то, что деньги надо вкладывать в обучение, социализацию, дорогу наружу. С другой стороны, кто-то же никогда не выйдет. Почему он должен жить в казарме? Пускай у него будет уютно. Тоже важно. Я, пожалуй, приветствую эту историю. Мне кажется, хорошо, чтобы было красиво. Но важно, чтобы было и индивидуализировано.
То, что надо больше думать о том, как этих людей вывезти из ПНИ, — действительно так. Но просто так их не вывезешь. У большинства нет жилья, большинство не сможет жить в открытом социуме. Ребята, которые живут с младенчества [в ПНИ], растут совершенно не так, как дети с инвалидностью, растущие дома. Дети, растущие дома, с раннего возраста получают телефон. Это не только игрушка, но и момент безопасности. Ребята в интернатах получают телефоны поздно, некоторые только в 18 лет. В интернате нет задачи сделать так, чтобы человек ориентировался. Я надеюсь, что она появится. Вывезти людей [из ПНИ] — это большая, очень важная работа, длительная. Я надеюсь, что мы потихоньку начнем в эту сторону двигаться.
Светлана Мамонова
директор по внешним связям благотворительной организации «Перспективы»
История перевернута с ног на голову, потому что если мы хотим сделать максимально приближенные к домашним условия в интернате, то для этого не требуются никакие дизайн-проекты, которые стоят миллионы рублей. Достаточно задать вопрос людям, которые живут в учреждении. Какие комнаты вы хотите, какого цвета занавески, какие обои, кровати? Кому-то принципиально важен телевизор с комодом, кто-то ненавидит комоды и хочет шкаф с дверцами. Чтобы у людей был выбор хотя бы из трех-четырех вариантов. Иначе нарушается весь принцип. Люди же, которые живут дома, сами выбирают, как обустроить жилье. Это все равно, что заказать дизайн-проект всех квартир жилого высотного дома, еще и заставить их одинаковой мебелью.
Конечно, хорошо жить в таком евродизайне, и это, наверное, лучше, чем нынешняя обстановка в интернатах.
Это все равно будет что-то интернатское, а не человеческое. Я бы на эти деньги лучше открыла еще один проект сопровождаемого проживания.
У нас, например, есть дом сопровождаемого проживания в деревне Раздолье. Когда мы его построили, тоже обращались к дизайнеру. Но вся работа велась вместе с нашими девушками, которые живут в доме, выбирали и договаривались, где и что мы делаем.
Вера Шенгелия
журналистка
Главный активистский радикальный аргумент такой: ПНИ — это концлагерь. Декорировать концлагерь безнравственно. Его нужно разрушать, а жителей — освобождать. Представьте, что на госзакупках появился тендер на декорирование Аушвица. Правда же безнравственно?
Я в этом смысле давно уже ничего не жду от чиновников — реформы сверху у нас не будет, это всем давно понятно. Реформа будет снизу и уже идет: пока чиновники трусливо спихивают друг на друга ответственность, волонтеры и сотрудники НКО берут под опеку недееспособных жителей интернатов, снимают квартиры, организуют там сопровождаемое проживание, как будто составляя свои списки Шиндлера — или как их теперь нужно называть?
Хорошо, мы не ждем от вас реформы, но 8 миллионов наших налогов можно потратить не на декорирование, а на содержательное изменение жизни людей? Приходите, мы вас научим, как на эти 8 миллионов можно навсегда спасти четверых человек. Четыре человеческие жизни вместо обоев с зеленым паттерном! Или укладок всем накупить.
Ну послушайте, дизайнеры — это всего лишь дизайнеры, скажут некоторые коллеги из НКО. Давайте разделять. Студия Лебедева не может заниматься реформой ПНИ, а вот сделать так, чтобы люди жили в красивом интерьере, может. Дизайнеры просто профессионально выполняют свою работу, вот и все. Ну что ж, и тут, к сожалению, неправда. Давайте посмотрим, как студия рассказывает про свой проект. Вот они пишут: «Интернат — это в первую очередь их [жителей интернатов] дом, а уже потом учреждение». Неплохая заявка на победу, кажется, в студии все правильно поняли. ПНИ — это действительно не больница и даже не тюрьма; по логике государства, ПНИ — это социальное жилье, в котором проживающим предлагаются еще и разные социальные услуги.
Давайте представим себе, что мы живем в таком доме. Вот я, Вера, допустим, живу в квартире номер 80, а над моей дверью висит табличка, как на последней картинке, с размером моих трусов или менструальных прокладок, как предлагает Студия Лебедева. Как вам такой дом?
Или вот вместо моего шестого этажа у лифта написано «Общее отделение» — подождите, вы же только что сказали, что это дом. Какое же может быть отделение? Отделения бывают в больницах. Или вот гостиная, которую предлагает студия, — уютный диван, проектор, можно посмотреть «Москва слезам не верит». Но на этот диван не поместятся все, кто живет обычно в отделении (там живет 60 человек), именно поэтому они обычно сидят у телевизора плотными рядами друг за другом. И кровать функциональную уже сюда не выкатишь, не говоря уже про четыре.
Знаете, что обычно делают профессиональные дизайнеры, прежде чем проектировать интерьеры, системы навигации и прочее? Они глубоко погружаются в вопрос, изучают потребности и ограничения людей, которые будут пользоваться результатами их труда. Поговорите с нашим Владом, с нашей Наташей, с Настей, которые живут в интернате 22, куда мы ходим волонтерить, — вам будет стыдно вешать номер их трусов у них над головами. Посмотрите, как спроектирована гостиная в Первом московском хосписе, где телевизор действительно одновременно могут смотреть несколько лежачих людей.
Знаете, чего никогда не делают дизайнеры, которые проектируют дома, жилища, а не больницы и тюрьмы? Они никогда не делают это без хозяев, жильцов. В нашей сфере работы с людьми с инвалидностью это описывается простым активистским слоганом
Люди, живущие в ПНИ, — это не какие-нибудь бессловесные психи, это люди, граждане этой страны, граждане, которым Конституция гарантирует права, Конвенция о правах инвалидов гарантирует права и уважение достоинства. Так вот перед тем, как проектировать чей-то дом, может, дать этому кому-то самому выбрать занавески, самому купить чайник и скатерть? Может, спросить у этого кого-то (а не у коллег из НКО, не у чиновников из соцзащиты), каково ему будет, если над его лбом будет висеть иконка с размером его трусов?
Я бы еще могла тут написать про высоту расположения крючков для полотенец в ванных комнатах, про то, кто может мыться сидя, а кому нужно мыться и менять памперс только лежа, про универсальный дизайн, доступную среду и другие мелочи, на которые профессионалы в таком проекте должны обратить внимание. Но это уже не так важно. Важно, что одни люди разместили безнравственный заказ, а другие не стали погружаться в проблему, а поверили чиновникам на слово, когда те сказали, что интернат — это дом. Потому и надизайнили этого странного монстра, который больше всего похож на европейскую больницу.
В департаменте труда и социальной защиты населения Москвы «Таким делам» сообщили, что в системе социальной защиты населения столицы функционирует 21 дом-интернат психоневрологического профиля. В 2020 году несколько жилых корпусов вошли в пилотный проект по капитальному ремонту. Для этого потребовалось новое руководство, которое и разработала Студия Лебедева.
Согласно новым проектам, многоместные жилые комнаты заменят комнатами вместимостью до трех человек с выходом в общие холлы и коридоры, а также установят в них потолочные ширмы-занавески, позволяющие проживающим отгородиться от соседей, уточнили в департаменте. В каждой комнате появятся санузлы, приспособленные для маломобильных граждан, также спроектированы специальные мебельные ручки, поручни, кресла и стулья с подлокотниками.
В отделениях общего типа планируются кухни, бытовые комнаты и мультизоны с мобильными перегородками для групповых и индивидуальных занятий. А коридоры и дверные проемы проектируются более широкими для перемещения на креслах-колясках.
Обновлено 29 апреля в 19:35. В пресс-службе департамента труда и соцзащиты населения Москвы дополнительно прокомментировали публикацию «Таких дел» о критике НКО в адрес проекта Студии Лебедева.
В департаменте отметили, что презентация на сайте студии содержит несколько страниц из трех разных томов, разработанных для трех типов учреждений, поэтому «делать выводы о содержании и объеме всего проекта на основании презентации некорректно».
«Абсолютно неверно утверждение, что при реализации проекта не учитывались рекомендации специалистов и мнения проживающих. В разработке принимали участие сотрудники учреждений, внутренние и внешние эксперты сферы ухода, специалисты департамента, приглашенные архитекторы и технологи. Кроме того, для создания комфортных условий было учтено мнение и самих жителей учреждений по цветовому оформлению интерьера и комплектации комнат и мебели», — отметили в департаменте.
В пресс-службе подчеркнули, что проект учитывает установленные строительные и санитарные нормы. «Проект помогает создать среду для комфортного проживания, сохранить и развить имеющиеся навыки, повышает качество жизни проживающих в интернатах людей», — добавили в департаменте.
Городские дома-интернаты по-прежнему остаются востребованными для тысяч семей и «абсолютно неправильно называть их “концлагерями”», считают в департаменте. Больше половины жильцов ПНИ не способны позаботиться о себе самостоятельно, поэтому им нужен уход, наблюдение и поддержка. Также, по данным департамента, более половины жильцов интернатов имеют родственников, но не каждая семья может обеспечить достойную заботу о человеке с ментальными особенностями, инвалидностью или пожилом родственнике.
«Департамент поддерживает поиск, разработку и внедрение альтернативных и новых технологий стационарного социального обслуживания, однако лишать помощи тех, кто в ней нуждается, категорически нельзя. Ежедневно департамент получает новые заявления на оказание социального обслуживания в городских домах-интернатах», — рассказали в пресс-службе.
В департаменте добавили, что стараются «делать все возможное, чтобы психоневрологические интернаты были действительно домами для своих подопечных», а также поддерживают НКО, которые готовы взять под опеку жителей ПНИ.
В материале используются ссылки на публикации соцсетей Instagram и Facebook, а также упоминаются их названия. Эти веб-ресурсы принадлежат компании Meta Platforms Inc. — она признана в России экстремистской организацией и запрещена.
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем из них никакого процента на свою работу.
Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас оформить ежемесячное пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать. Пятьдесят, сто, пятьсот рублей — это наша возможность планировать работу.
Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.
Помочь нам