«Говорить пока больно: душа-то еще кровоточит». Пенсионерка из Бурятии — о гибели при пожаре десятков кошек и собак
В ночь на 20 января в бурятском поселке под Улан-Удэ сгорел частный дом, где жили пенсионеры Людмила и Валерий Малко вместе со 108 животными, которых они подобрали на улице. Больше половины собак и кошек сгорело заживо. Пара уверена, что дом подожгли соседи: до этого они конфликтовали с семьей из-за того, что собаки на их участке лаяли. «Такие дела» попросили Людмилу рассказать о том, что произошло в ночь пожара и как они с мужем переживают случившееся.
Мне 70 лет, Валере немного побольше — 72 года в январе исполнилось. Живем под Улан-Удэ, здесь у нас был двухэтажный дом. Мы пенсионеры. Иногда я подрабатываю кондуктором, чтобы кормить наших животных. Сын живет далеко — мы с мужем вдвоем да еще наши животные.
Первая собака появилась у нас больше 30 лет назад. Ее сбила машина — водитель ее оставил лежать на дороге, и она примерзла к асфальту. Мы увидели эту собаку и забрали к себе. После случившегося пришлось ампутировать ей лапу: отморозилась она. Так все и началось.
До пожара с нами жили 87 собак и 21 кошечка. Всех мы подобрали на улице. Например, один раз нашли 12 щенят в коробке у дороги — их кто-то из местных жителей выбросил. Так потихоньку и накопилось около 100 животных.
Пожар случился в ночь на 20 января — только Крещение прошло. Дома был один Валерий Иванович, я тогда ночевала в квартире, где живут еще шесть наших кошек.
После этого мужа забрали в больницу, но он выписался досрочно — пошел искать разбежавшихся от страха собак и смотреть, что стало с домом и животными в нем.
Пожарные ехали на вызов очень долго. Позже они написали в документах, что огонь возник из-за короткого замыкания электропроводки. Но это неправда: ночью в доме не работали электроприборы. Мы уверены, что это был поджог со стороны кого-то из соседей, — видимо, они бросили в окно какой-то горящий предмет.
У нас с ними были конфликты, мы этого не скрываем. Дело в том, что муж за своих собак душу отдаст, переживал за них и защищал. Он не уступал в спорах с жителями соседних домов, да и пристроить животных больше некуда. Ни один приют не возьмет такое количество собак, да и кошек никто не брал. Если бы они у нас были красивые и здоровые — одно дело, но они все были дворняжки, да больные. Кому они нужны-то? При этом никаких жалоб в полицию или исков в суд против нас никогда не поступало.
Конечно, за пределы участка мы животных не выпускали, поэтому ни одного случая проявления агрессии с их стороны быть не могло. Людям просто не нравилось, что собаки лают, когда кто-то мимо дома проходит. Но ведь это собаки, они не могут молчать и разговаривают, как и мы.
Мы содержали всех животных сами, на пенсию, никто нам не помогал. Ездили на мясокомбинат за шкурками, кто-то из магазина просрочку нам отдавал, летом хлеб сушили, чтобы на зиму были сухари. Кормили как могли, это не так страшно. Страшно было, что собак тронут. Мы понимали, что рано или поздно их или отравят, или сожгут. И вот это и произошло.
Собаки в вольерах, слава богу, выжили. У всех погибших собак были проблемы со здоровьем, потому они и жили в доме. У многих была эпилепсия, у кого-то лапки ампутированы. Незадолго до пожара к дому пришли две беременные собаки — мы их пустили к себе, и они ощенились. Мамок не спасли, они погибли. Но щенят из дома удалось вытащить живыми — видимо, мамы закрыли их своими телами.
Каждая собака и кошка была особенная для нас. Например, у нас был пес по кличке Малойка, мы нашли его еще щенком. У него голова тряслась постоянно — наверное, кто-то его ударил когда-то сильно. Была, например, собачка Калька — красивая, гладкошерстная, мордочка вытянутая. Умочка была — пушистая-пушистая. Любили мы их сильно-сильно, а теперь их нет. После пожара никто из жителей поселка ни разу к нам не подошел.
Даже не пришли просто посочувствовать. Мы уверены, что нас поджег кто-то из них, потому что не может быть такого, что никто не забеспокоился. Конечно, мы и сами виноваты: нельзя было столько собак держать в поселке.
Пока мы смогли найти только три трупика собак — они лежали около трех разных дверей. Видимо, пытались выбраться.
Их мы пока не можем найти — там слой воды сантиметров в двадцать, кто-то уже примерз к земле. Ну а кошечки сверху, я думаю, задохнулись: они же на втором этаже, и дым туда шел. Мы их всех найдем уже по весне, когда будем разгребать, и похороним. Всех хоронить будем, ни одну не оставим.
Говорить пока больно — душа-то еще кровоточит. Но надо жить ради выживших собак. Весной будем как-то ремонтировать вольеры, а дом-то уже и не восстановишь. У Валеры после случившегося усилились проблемы с сердцем и давлением. Сейчас он с трудом говорит, очень страшно мне за него. Ну ничего, господь милостив. Сожмемся в кулак да и будем жить. Нам другого не остается.
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем из них никакого процента на свою работу.
Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас оформить ежемесячное пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать. Пятьдесят, сто, пятьсот рублей — это наша возможность планировать работу.
Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.
Помочь нам