С 6 августа в Курской области идут столкновения между российской и украинской армиями. В регионе объявлена чрезвычайная ситуация федерального характера и введен режим контртеррористической операции. По официальным данным, погиб 31 мирный житель, еще 143 человека ранены.
Врио главы Курской области Алексей Смирнов в конце августа сообщил, что около 133 тысяч жителей региона эвакуированы из приграничных районов, но 19 тысяч остаются в своих домах.
Первые сообщения о пропавших в приграничных зонах стали появляться почти сразу после наступления ВСУ: местные жители у себя в соцсетях размещали объявления о поиске близких. В группе во «ВКонтакте» «Суджа — Поиск людей», которая по требованию Генпрокуратуры была заблокирована через два дня после создания, почти 800 подписчиков. В закрепленных объявлениях сказано, что участникам не стоит распространять личные данные потерянных близких — лучше обращаться за помощью в поисково-спасательный отряд «ЛизаАлерт» или к специалистам Российского Красного Креста (РКК).
В то же время в тематических группах объявлений о пропаже людей в Курской области — тысячи.
Представитель РКК рассказал «Таким делам», что в августе этого года организация приняла больше 3,5 тысячи заявок о потерянных людях, информацию еще о 420 специалисты нашли сами. При этом они объясняют, что сейчас в Курской области для них разрешены только удаленные поиски: в условиях боевых действий специалисты не работают на земле.
«Анкеты проверяются по нашей собственной базе, в том числе по спискам получивших гуманитарную помощь от РКК. Если находятся совпадения “Я ищу — меня ищут”, мы сразу же связываем людей», — говорит представитель РКК.
Так же — не выезжая на место — работает в регионе поисково-спасательный отряд «ЛизаАлерт». «Все происходит удаленно: мы не разворачиваем оперативный штаб и десятки или сотни поисковиков не съезжаются в одно место», — объясняет старший информационный координатор отряда в Курской области Олеся Парталюк.
Закрытый формат в «ЛизаАлерт» называют инфопоиском — он предполагает сбор и обработку необходимой информации. «В этот процесс входит сбор информации о пропавшем, общение с его близким кругом, мониторинг соцсетей, поиск человека в медицинских и других учреждениях, отделах полиции, моргах, а также изучение его перемещений и сведений о планах, которые он мог сообщить. Мы также получаем информацию от своих коллег из других регионов», — рассказывает Парталюк.
Координатор удаленно ставит задачи по поиску, ищет людей, готовых их выполнить, анализирует все версии и свидетельства и постоянно поддерживает связь с родными.
Такой формат поиска значительно осложняет работу специалистов и волонтеров и требует больше усилий, объясняет координатор:
По словам Парталюк, в августе этого года организация получила больше 925 заявок на поиск, из них 201 была закрыта со статусом «Найден, жив!». Такой объем заявок значительно превышает годовые показатели работы «ЛизаАлерт» в Курской области.
«К примеру, с 1 января по 31 декабря 2023 года мы получили 248 заявок на поиск пропавших в Курской области, а в 2022-м — 302 заявки. Сейчас за месяц мы получили больше заявок, чем за три предыдущих года, вместе взятые. Это огромная нагрузка», — говорит координатор.
Возраст пропавших людей, отмечает она, варьируется от 11 месяцев до 101 года. При этом в сельской местности чаще всего разыскивают именно пенсионеров.
С 15 августа «ЛизаАлерт» перестал публиковать ориентировки пропавших в Курской области. Такое решение было принято из-за возможных злоупотреблений: мошенники могут использовать информацию из ориентировок, чтобы обманывать родственников пропавших, утверждая, что их близкий человек находится в плену.
Люди
Галина из Брянской области уже три недели не может связаться с матерью Натальей Черноглазовой и отчимом Александром Третьяковым, которые остались в селе Николаево-Дарьино Суджанского района. Наталье 66 лет, Александру 61, оба на пенсии. «Мама с отчимом давно в браке, Александр мне как отец», — рассказывает Галина.
Раньше в Николаево-Дарьине уже бывали обстрелы, говорит женщина, но старики не боялись. «Связь была плохая, но мы все время созванивались. Думали, что они в безопасности, тем более что там были наши солдаты, охраняли их. Молоденькие такие, мама их картошкой угощала. Саша всегда говорил: “Наша граница на замке”», — вспоминает Галина.
В последний раз Галина видела родителей вживую в конце июля 2024 года. «Мы тогда встретились во Льгове. Тогда Саша рассказывал, что у них от обстрелов сгорело четыре дома. Я умоляла их уезжать, но они не соглашались. Говорили: “Если совсем плохо станет, тогда уедем”. Никакие уговоры не помогали», — говорит женщина.
6 августа 2024 года Наталья позвонила дочери с незнакомого номера. «Мама сказала: “У нас в деревне солдаты в синих повязках, они не дают нам выехать. Поле заминировано”», — делится Галина.
Она сразу предложила приехать за ними на машине, но трубку перехватил Александр. «Он сказал: “Доченька, тут все очень опасно. Мы сами к вам приедем, как сможем”», — вспоминает женщина.
Ее родители обещали звонить с того, незнакомого, номера каждый день, но 6 августа связь пропала. «Возможно, кто-то забрал у них телефон или что-то еще случилось. Конечно, в голове мелькают самые страшные мысли», — признается Галина.
Она беспокоится, что у матери могут закончиться лекарства, которые она принимает от астмы. «Да и отчим недавно лежал в больнице с предынфарктным состоянием. Я очень за них боюсь. Им уже не 25 лет», — объясняет девушка.
Галина подала заявление на поиск родителей: «Но пока мне ничего не сказали. Я звоню, а они говорят, что нет никаких данных ни по Курской, ни по какой другой области».
Галина говорит, что звонила на горячие линии Красного Креста и в «ЛизаАлерт», но телефон был перегружен. Сейчас Галя пытается найти родных самостоятельно: «Я ежедневно, а иногда кажется, что уже ежеминутно, отслеживаю события в Судже и карту боевых действий через интернет».
Недавно в Брянскую область привезли эвакуированных из Суджанского района, и Галина поспешила к ним, чтобы узнать хоть какую-то информацию о близких:
«У меня какое-то помешательство — бездействие меня убивает. Я ничего не могу сделать. Все говорят: “Ждите, молитесь”. А мне в церкви уже просто плохо становится. Как я могу молиться, если это не помогает?» — говорит Галина.
Она верит, что родители живы и их скоро найдут. «У них дома много заготовок на зиму, а рядом есть колодец — значит, есть вода. Они закаленные, я верю, что они в порядке. Я отказываюсь думать иначе», — заключает она.
Вода и хлеб
Диана Суворова живет в Курске. Она также с 6 августа ищет бабушку Наталью Скрипкину и дедушку Бориса Скрипкина. «Бабушке 67 лет, дедушке 70, у него проблемы с давлением», — рассказывает Диана.
Ее близкие живут в селе Свердликово Суджанского района Курской области — это всего в километре от границы.
Мать Дианы Ирина живет в том же селе вместе с семилетним сыном. Когда начались обстрелы, Ирина решила забрать родителей и эвакуироваться, но доехать до них не смогла: единственная дорога к дому была перекрыта: «Маме пришлось спасать ребенка, поэтому она уехала. Но она до сих пор переживает, что не смогла забрать родителей».
В день обстрела Диане позвонила бабушка. «Она рассказала, что рядом с домом уже падают снаряды, соседний дом горит. Бабушка с дедушкой уехали бы, если бы была возможность, но в деревне не осталось людей с машинами — там одни старики», — вспоминает Диана.
26 августа один из знакомых Дианы смог добраться до Свердликова и увидел там ее бабушку с дедушкой:
А спустя несколько дней Диане скинули фрагмент видео одного из украинских каналов, где изображены люди, похожие на ее родных: «Я сразу узнала их двор!»
Диана рассказала, что подавала заявления о пропаже бабушки с дедушкой в РКК, «ЛизаАлерт», МЧС и полицию. «Они записали информацию, но больше никаких подвижек нет. Иногда они сами звонят мне и спрашивают, узнала ли я что-нибудь новое о родственниках. Но везде говорят одно: до тех пор пока ВСУ находятся на территории Суджи, никаких операций по вывозу людей не будет», — рассказала Диана.
Вместе с котом Барсиком
Антонине Григорьевне, матери Кирилла Бугрименко, 78 лет, она живет в селе Заолешенка Суджанского района. Когда начались сильные обстрелы, женщина спряталась в доме вместе с котом Барсиком.
«В ночь на 6 августа мне звонит мой кум и говорит: “Начались сильные обстрелы, мы с детьми спрятались в ванной”. Он решил, что скоро это закончится, но я ему ответил, что это заход. Я сам был на СВО и понимаю, что это такое», — объясняет Кирилл.
Он поехал за матерью, но женщина отказалась покидать свой дом. «Заолешенка уже два года регулярно подвергалась обстрелам, но мать у меня — человек принципиальный. Она не хотела никуда уезжать ни до 6 августа, ни даже после. Она не считала, что все серьезно», — говорит он.
Тогда Кирилл решил забрать с опасной территории кума с детьми. «На обратной дороге нас уже обстреливали: были разбиты здания полиции, прокуратуры, суда, на дорогах валялись трупы. Я тогда подумал: “Ну все, началось”», — вспоминает мужчина.
Он рассказывает, что успел вывезти родственника с инвалидностью и двоих детей своего друга. Когда Кирилл попытался проехать за матерью, его заметил дрон: “Мне удалось оторваться на машине, но в ту вылазку до мамы я добраться не смог».
Кирилл подал заявку на поиск Антонины Григорьевны в РКК: «Мне кажется, мама сейчас где-то сидит без еды и воды и боится… Лишь бы она осталась жива».