«Меня никто не возьмет»

После начала войны Россию могли покинуть до 1,3 миллиона человек. Согласно новому отчету исследователей OutRush, за последний год только 8% уехавших вернулись в страну, а 5% планируют сделать это в ближайший год. Но чтобы закрепиться в новой стране, очень важно найти работу. «Такие дела» рассказывают, с какими проблемами соискатели сталкиваются в эмиграции — и как найти выход.

Барьер № 1: языковой

Людмила — финансистка. Она искала работу во Франции в 2022 году. В страну ее перевезла компания, из которой женщина уволилась через полгода после переезда: выгорела. 

«Работодатель два года держал меня в состоянии неопределенности [по поводу релокации], а иногда буквально вставлял мне палки в колеса, — рассказывает Людмила. — При этом на мне была большая ответственность. Плюс токсичные коллеги, переработки и даже попытки заставить меня подписывать некоторые документы, хотя я не имела на это права».

После года на больничном Людмила стала искать работу. Во Франции поиск начинается со звонков рекрутера — менеджера по персоналу. Он отсматривает резюме кандидатов, перезванивает понравившимся и уточняет детали, чтобы понять, подходит ли человек по формальным признакам: визе, зарплатным ожиданиям, уровню языка. И все это на французском.

К тому моменту Людмила выучила язык с нуля до уровня А2. Но этого было недостаточно, чтобы свободно поддерживать разговор с рекрутером.

«Я поставила себе задачу продержаться дольше двух минут. В первый раз, когда я говорила по-французски дольше 10 минут и отвечала на вопросы, разложив перед собой резюме, я была вся мокрая. Такой был стресс», — вспоминает Людмила. 

По данным Кембриджского университета, на изучение языка до уровня B1 необходимо 160–240 часов. Хотя во многих странах есть русскоязычное сообщество, 61% эмигрантов учат местный язык. Часто это необходимо для поиска работы.

Один из собеседников «Таких дел», Дмитрий, переехал в Грузию в 2022 году. В России он работал барменом, но в Тбилиси не мог найти место, зная только русский. «Нужны английский и грузинский, хотя бы чуть-чуть. Это касается не всего, но сферы обслуживания точно», — говорит Дмитрий.

Количество россиян, владеющих иностранными языками, небольшое в сравнении с жителями других стран. По уровню знания английского — основного языка для многих международных компаний — наша страна занимает 40-е место в мире. Многие начинают учить английский, уже оказавшись в эмиграции.

Звонки с рекрутерами стали успешными для Людмилы только спустя несколько месяцев. Ей помогло тренировать ответы на повторяющиеся вопросы, а еще изучать книги о финансах в местной библиотеке. Соискательницу начали перенаправлять к нанимающим менеджерам — людям, которые непосредственно ищут людей в свою команду. За ними шли очные и дистанционные интервью с командой. Людмила проходила по шесть-семь интервью в неделю.

Во время поисков женщина встала на учет в местную службу по безработице и получала пособие. Ей предлагали бесплатные курсы повышения квалификации, присылали вакансии, которые, по мнению сотрудников, соответствовали ее опыту. Людмила дважды отказалась: вакансии были сильно ниже ее квалификации.

«Раньше я руководила целой службой, отвечала за финансы всего юрлица, а тут была бы линейным контролером или бухгалтером, — объясняет она. — К тому же зарплата была на 20–30% ниже, чем я хотела».

На третий раз Людмила должна была согласиться — либо ее снимали с пособия по безработице. По словам женщины, у нее стали появляться мысли, что во Франции она не найдет работу, которая соответствует ее уровню.

Однако Людмиле повезло. Ей удалось получить оффер — предложение о работе. Для этого пришлось пройти восемь этапов отбора. Она устроилась в финансовый департамент компании, у которой несколько промышленных предприятий во Франции. Сейчас языковой барьер не мешает ей общаться с коллегами: «Все терпеливы и доброжелательны, хотя в финансовом департаменте я единственная иностранка, все остальные — французы».

Барьер № 2: бюрократия

Приглашение на работу еще не гарантия, что эмигрант сможет легко легализоваться в новой стране. Аня — программистка. В 2022 году она получила оффер в Эдинбурге. Поиск работы занял у нее всего два месяца. А вот переезд затянулся на пять. Все из-за сложностей с визами: рабочей и для ребенка (они переезжали вдвоем).

Каждая страна требует для виз свой пакет документов. Как правило, сюда входит разрешение на работу либо гарантированное предложение рабочего места. В большинстве стран его оформляет работодатель, реже — государственные органы. Иногда требуют подписанный контракт на работу. Такие ограничения осложняют трудоустройство россиян и создают для них невыгодную конкуренцию. Например, для граждан ЕС разрешение на работу в любых европейских странах не требуется.

В случае Анны для визы также требовался экзамен на знание английского, IELTS. Ей пришлось срочно искать, где его сдать, в итоге она поехала на машине в Стамбул. Неделю женщина изучала формат заданий. «Каким-то чудом» сдала экзамен на уровень, подходящий для визы, — 5.5 из 9 по шкале IELTS.

Было еще одно требование — доказательство, что родитель несет основную ответственность за ребенка (principal guardian). Ане нужно было показать: она принимает большинство решений о воспитании, образовании и здоровье сына, обеспечивает его финансово.

«Определенного списка документов для этого не существует, — рассказывает женщина. — Даются примеры, как можно это подтвердить: получить письмо от лечащего врача и от директора школы, документ с согласием от второго родителя, подтверждение, что вы вместе с ребенком живете по такому-то адресу. Мой лечащий врач посмотрел на меня как на сумасшедшую, когда я ему сказала, что мне нужно от него такое письмо. В итоге я собрала целое портфолио с фотографиями “Я с ребенком тут”, “Я с ребенком там”».

Наконец, надо было доказать, что в Эдинбурге у Ани будет достаточно большая квартира для двоих. Пришлось срочно просить знакомых подписать подтверждение, что они готовы принять маму с ребенком у себя, пока они не найдут отдельное жилье.

Иногда россияне сталкиваются с дополнительными ограничениями при получении рабочей визы. Так, зимой 2022 года «Фонтанка» писала об отказах в легализации в Германии. Их получали бывшие сотрудники российских банков, попавших под санкции Евросоюза. По мнению консула, такой опыт может рассматриваться как «угроза безопасности».

Аня рада, что все месяцы оформления визы компания ждала ее переезда. Позже ей компенсировали расходы на документы — несколько тысяч фунтов. Коллеги с пониманием отнеслись и к тому, что в первые месяцы Аня уходила с работы пораньше: то забрать ребенка из школы, то на просмотры квартир.

В этой компании она работает уже больше двух лет, но сейчас задумывается о смене работы. «Недавно у нас прошли сокращения — я переживаю, что тоже могу под них попасть, — объясняет Аня. — В этом случае у меня будет всего два месяца на поиск нового места. Это невероятно мало. Если я не уложусь, виза закончится».

Потеря работы часто связана с риском утраты легального статуса в стране. Осенью 2024 года стало известно, что компания ABBYY уволила от 200 до 400 сотрудников с российскими паспортами. Они работали в офисах в Венгрии, Сербии и на Кипре. Компания объяснила свое решение «модернизацией и трансформацией» бизнеса. У многих сотрудников был ВНЖ, привязанный к работе.

Барьер № 3: невостребованность профессии

Почти половина (43%) всех эмигрантов 2022–2024 годов работает в ИТ, отмечают исследователи OutRush. 21% пришелся на представителей сфер культуры и искусства, медиа, науки и образования. 7% эмигрантов — предприниматели, из них чуть меньше половины (42%) смогли сохранить бизнес и продолжить вести его в эмиграции. Еще 7% открыли бизнес уже после переезда, у 28% есть такие планы.

По наблюдениям кандидата экономических наук, социолога из МГПУ Любови Борусяк, найти работу за границей сложно соискателям гуманитарных профессий. Особенно трудно университетским преподавателям. «Постоянных контрактов почти никто не получил, — рассказывала Борусяк “Новой газете”. — Многие потеряли в статусе. При этом, поскольку в России они уже были профессорами, на низкую позицию их не берут, а на постоянную позицию, соответствующую их уровню, тоже».

Некоторые эмигранты начинают работать в совершенно новых сферах. Своим опытом поделился российский юрист и бывший адвокат Михаил Беньяш, переехавший в Литву. Летом 2024 года он ушел из правозащиты («Просто даже от самой мысли о работе в правозащите меня мутило. И мутит до сих пор») и стал работать сварщиком. Беньяш прошел курсы повышения квалификации на литовском, за три дня нашел работу и стабильно получает зарплату.

«И вот теперь я просыпаюсь в 6:30, 40 минут еду на автобусе, переодеваюсь в робу, напяливаю каску, беру в руки тяжеленный отбойный молоток и вышибаю дырки в перекрытиях вильнюсовских пятиэтажек. Потом огроменным ключом вырываю [с корнем] старые ржавые трубы и меняю их на новые, пластиковые», — делится бывший адвокат. 

Случай Беньяша далеко не единственный. Журналист Карен Шаинян поговорил с неврологом, которая стала гидом, продюсером, переучившейся на повара, а также фотографкой и режиссеркой, работающей пекарем. А поэт и рэпер Наум Блик рассказывал, что после переезда в Париж жарил мясо в «Бургер Кинге», работал сторожем и бебиситтером.

Некоторые профессии становятся невостребованными за границей не сами по себе, а из-за бюрократии. Дело в том, что в сферах медицины, юриспруденции, транспорта, инженерного дела и архитектуры необходимо получать лицензии. Процесс может занять от нескольких месяцев до нескольких лет.

Так, чтобы получить лицензию врача-невролога в Германии, нужно сдать экзамен по всей медицине или заказать юридическую экспертизу деятельности — эксперты проверяют учебный план университета на соответствие немецким стандартам. После сбора всех подтверждающих документов необходимо сдать экзамен по неврологии.

Как поддержать себя при поиске работы в эмиграции

Поиск работы — это стресс вне зависимости от того, в какой стране находится человек. По данным опроса, проведенного компанией Resume Genius, 72% соискателей отметили негативное влияние этого процесса на их ментальное здоровье.

В эмиграции же добавляются дополнительные факторы стресса. Многих уехавших россиян беспокоят непонятные перспективы с поиском работы и финансовые трудности. Часть из них обращается за помощью к психологу или психиатру.

Клинический психолог и ACT-терапевт Наиля Фаттахова говорит: «Давит и языковой барьер, и культурные различия, и бюрократия, и, конечно, отказы. Стресс в разы усиливается и может быть длительным — продолжаться до тех пор, пока идет адаптация, то есть от шести месяцев до нескольких лет в новой стране и на новой работе».

На собеседованиях стресс может проявляться в долгих паузах, «застывании», неуверенности в ответах, отмечает аналитически ориентированный психолог Галина Бас. Фаттахова добавляет, что иногда у соискателей возникают мысли:

Сам по себе стресс — это не плохо. Фаттахова подчеркивает, что это реакция организма на что-то новое. «Но опасно, когда стресс не помогает человеку адаптироваться, а, наоборот, погружает его в пучину отчаяния», — говорит специалист.

Чтобы справиться с переживаниями, важно не закрываться от других людей. Отчет OutRush подтверждает необходимость принимающего сообщества для адаптации эмигрантов. Связи с диаспорой помогают не только адаптироваться к условиям новой страны, но и способствуют профессиональной и экономической мобильности.

«После эмиграции люди часто попадают в изолированное пространство, — говорит Фаттахова. — Либо круг общения мал, либо его нет вообще, а старые друзья и знакомые далеко. Необходимо поддерживать общение со старыми друзьями и с новыми знакомыми, лично или удаленно, чтобы в сложные моменты получить поддержку и услышать, что знакомые, друзья или близкие тоже проходили через что-то подобное».

Перед поиском работы стоит изучить информацию об особенностях этого процесса в конкретной стране, говорит Бас. Узнать, как проходят собеседования, на что обращают внимание при найме. По словам эксперта, это может сильно отличаться от того, как работодатели принимают решение в родной стране соискателя. Психолог добавляет, что важно тренироваться проходить собеседования: «Нужно привыкнуть рассказывать о своем опыте, сильных сторонах и мотивации, отвечать на типовые вопросы. Человек может пройти пробные собеседования с карьерным консультантом или другом и спросить, как он выглядит со стороны».

Кроме того, Фаттахова советует определиться с целью поисков и своей мотивацией. По ее словам, у кандидата должно быть четкое понимание, зачем ему это нужно. Если «для чего я это делаю» достаточно важно, то пройти через трудности намного проще. При этом нужно понимать, что негативные эмоции, которые возникают, например, после отказов, — это нормально. Важно не подавлять, а проживать их.

«Стоит напоминать себе о своих профессиональных достижениях, — говорит Бас. — Важно помнить, что вы уже многого достигли, это поможет сохранить уверенность в себе».

Когда работа найдена, Фаттахова советует включаться во все процессы постепенно. Не пренебрегать периодом адаптации: сначала разобраться в базовых вещах, затем углубляться. «Невозможно быть идеальным сотрудником с первого дня, — подчеркивает эксперт. — Задача не в том, чтобы пытаться все делать, брать на себя максимум и быть идеальным, а в том, чтобы воспринимать информацию, которую тебе дают, задавать вопросы и брать на себя инициативу. Нужно быть учеником, который с каждым днем вырастает в специалиста. И период обучения обязателен».

Если использовать этот подход, то можно снизить и неадекватные ожидания от себя, и риск выгорания.

Проекты, которые помогают эмигрантам с поиском работы:

• телеграм-канал Remocate — в нем появляются ИТ-вакансии по всему миру. У них также есть сайт с дополнительными вакансиями;
• телеграм-канал Oh, world! — в нем организатор мероприятий Александра Калачева рассказывает о жизни номадов (людей, которые работают удаленно и переезжают из страны в страну); 
• телеграм-канал «Издали» — собирает журналистские вакансии на удаленке;
• организация «Ковчег» — помогает россиянам, уехавшим из-за политической позиции, в том числе с оформлением документов, изучением языка и поиском работы;
• Проект «Займись другим» — рассказывает о разных профессиях и способах их освоить.

В материале используются ссылки на публикации соцсетей Instagram и Facebook, а также упоминаются их названия. Эти веб-ресурсы принадлежат компании Meta Platforms Inc. — она признана в России экстремистской организацией и запрещена.

• Теги:
• трудоустройство
• эмигранты
• эмиграция