Успех эмигранта

Последние два года поставили перед эмигрантами новой волны сложные задачи: выжить в незнакомой стране, интегрироваться в чужую жизнь и стать в ней своим. «Такие дела» поговорили с предпринимателями, кто прошел этот путь в Грузии и кому уже удалось. Спойлер: все возможно, главное ­— сразу ориентироваться на местных жителей, как бы страшно это ни звучало

Влад Зубов

грузинский бар Chacha Time

Я открыл Chacha Time в 2015 году. Где-то после убийства Немцова решил, что больше не хочу жить в России, переехал в Грузию и стал думать, чем тут заняться. У меня был видеопродакшен, но здесь этот рынок был настолько не развит, что пришлось бы самому его создавать. На это не было средств, но было пару десятков тысяч долларов — какую тему выбрать? 

Тут время поднять руку, как на анонимных собраниях, и сказать: привет, меня зовут Влад, и я алкоголик. Точнее, фанат дистиллятов. Это когда ягодка у тебя забродила, ты ее нагрел, пары получил и конденсировал — всё. Когда-то товарищ из Чехии привез крепкий самогон из персиков или абрикосов. Это прям все изменило: я вдруг понял, что можно не просто пить водку, чтобы напиться, а еще и вкусно может быть!

И вот в Грузии в очередном путешествии я обнаружил, что тут есть вполне достойный подобный напиток ­— чача. Но абсолютно никто ею не интересуется, никто даже на примитивном уровне не может объяснить тебе, чем одна чача отличается от другой. «Эта лучше, ­— говорят на рынке, тыкая в пластиковую бутылку, ­— потому что моя». То есть не потому, что виноград собирается на таком-то склоне, где выше минерализация, больше солнца, появляются нотки изюма… Пусть это была бы неправда, но даже попытки не было сказать нечто подобное. Сами грузины предпочитали (и, кстати, нередко до сих пор) пить водку. Потому что она не «паленая», ею, скорее всего, не отравишься. 

Вот такой был рынок, когда я решил заняться чачей. Полный ноль.

Когда человек кусает собаку

Сама идея зайти в Грузию с ее же национальным продуктом очень смелая, но, на самом деле, если бы хоть кто-нибудь из местных занимался этим даже немного, я бы испугался. Кто я такой со своим свиным рылом? Нехорошо где-то даже. Но никто даже не пытался популяризировать чачу. Даже в грузинской «Википедии» про нее было всего три строчки — в духе «водка из винограда».

Мне прямо обидно стало за нее. И мы с приятелем сначала шутили, что надо сделать музей ее имени. Но это большая ответственность: где брать экспонаты? У государства просить? Это сильно не мое. Как монетизировать? 

И придумался бар, хотя опыта у меня в этом деле не было вообще, я даже официантом никогда не работал. Зато в баре можно создать какие угодно правила, в которые мы вплетем религию поклонения хорошей чаче. Сделаем с нуля все, что до нас никто не делал. Например, коктейли.

Я как думал? Из рома же их делают, из итальянской граппы, например, тоже, почему из чачи нельзя? 

К тому моменту я уже знал, что хорошая чача бывает. Нанял пару барменов из Украины, они говорят: «Давай купим “элитки” (типа виски, рома, водки), будем на ней делать коктейли, на этом ­— кассу, а ты в углу проповедуй свою чачу». «Не, — говорю, — так не пойдет. Либо у нас будут коктейли на чаче, либо у нас не будет коктейлей».

Ну что, получилось! Все составляющие, пропорции подбирали и тестировали сами. Весело. Главное, чтобы печень позволяла. (Смеется.)

И это сработало, как в поговорке: когда собака кусает человека, это не новость, а вот когда наоборот…

Мужик из России продает чачу! Стали приходить, смотреть. Я сначала комплексовал, особенно когда заходили виноделы, эксперты каких-нибудь местных ассоциаций. Стеснялся, говорил: «Извините, что я, русский, влез в ваш огород». Но они отвечали: «Даже не парься, ты такой крутой, мы вообще не понимаем, как ты это делаешь, в вине разбираться куда легче, оно не такое крепкое». И я расправил плечи: видать, на своем месте.

Чача для грузин

Я не собирался делать заведение для иностранцев, но с учетом того, что чача сильно скомпрометирована в Грузии, оказалось легче зайти через туристов. Я рассчитывал на то, что смогу объяснить таким же любителям, как я, что такое чача. И потом сделать это для местных, донести, что у них есть напиток не хуже виски или текилы. Проблема в том, что, если пить дешевый самогон, который тебе таксист подогнал, это совсем не то. Чтобы сделать хорошую чачу, надо на один литр десять килограммов винограда, а на плохую можно вообще полкило, остальное сахаром добить.

Конечно, меня упрекали в том, что чача дорогая. Но что поделать, это тот случай, когда, если посчитать себестоимость, проще вообще не продавать. Я как-то нашел в одном из хозяйств крутую чачу, с которой можно ехать в любую страну мира. В Италии бутылка стоила бы минимум 70 евро, а у нас — 70 лари, примерно 2,5 тысячи рублей. Но для местного рынка это просто космос. И все-таки это в три раза дешевле, а по качеству, может, и лучше, чем то, что ты купишь в Италии. Здесь даже маржа сильно меньше на алкоголе, чем во всем мире. Грузия — бедная страна, нет государственных дотаций на производство, нет удобных кредитов. Я постепенно нашел поставщиков в хозяйствах из Кахетии, Имеретии, но все это заняло время.

Персонал важно нанимать местный. В первый год я еще не очень ориентировался, взял опытных русскоговорящих ребят. К нам стали ходить местные, но вдруг они перекочевали в соседний новый бар. Почему? И я понял, что язык тут решает: ты приходишь после работы отдохнуть, и тебе вообще неохота еще и переводчиком работать для друзей или самому в голове переводить. Сейчас у нас работает, кажется, только один негрузин. Но у нас надо и русский хоть немного знать, и английский. Получается три языка. Конечно, крутовато вроде для барменов, но это основа общения с гостями в курортном городе. Плюс надо понимать, что в Батуми ребята с детства растут в двуязычной среде, у многих русскоговорящие родственники, соседи, в госшколах русские классы ­— они просто билингвы. Это не то же самое, что я рос в своем Ижевске и не понимал, для чего мне учить английский, где я буду на нем говорить.

В итоге минимум половина наших гостей ­— это грузины. И, кстати, у меня нет и никогда не было меню на русском языке, как бы того ни хотелось некоторым гостям. Если надо, официанты все подскажут и переведут. Мы все-таки в Грузии, я не хочу делать из своего бара филиал Геленджика. 

Остаться без клиентов не боюсь: на Земле еще примерно семь миллиардов человек не знают, что такое чача. Мне есть чем заняться.

Ирина Николаева

маркетинг-агентство Arteria

В России я училась на менеджера по качеству. Первая работа была в «Спортмастере» бизнес-аналитиком, потом перешла в системные и так вошла в IT полностью. А потом сменила отрасль: стала продакт-менеджером, пыталась запустить бизнес, связанный с одеждой, а потом начала делать сайты на «Тильде». Это было самое-самое ее начало, лет девять назад.

В 2016 году я приехала в Грузию в отпуск и осталась навсегда. Уже тогда у меня была удаленка, я не привязывалась к месту, так что просто меняла квартиры, продлевала аренду… И вот у меня уже свое агентство и вид на жительство (ВНЖ) по ИП.

Год, меняющий все

До 2020 года сфера маркетинга в Грузии была очень вялой. Рынок был не развит. Продвижением занимались единичные отрасли: недвижка, казино, рестораны, мотели, иногда клиники. Остальным было достаточно вывески и знакомств, они были спокойны, что к ним и так придут по рекомендации. 

В Грузии очень силен авторитет сарафанного радио. Поэтому долгое время тут даже интернет-магазинов не существовало — зачем они, если можно пойти к любимой продавщице, там тебе нальют кофе, и вы отлично поболтаете.

Все изменил ковид. По всей стране не работало примерно ничего, кроме магазинов продуктов. Был строгий комендантский час, люди от скуки делали ремонт, а купить ничего нигде нельзя было. Первый в Батуми интернет-магазин открыли владельцы Gorgia (большого строительного магазина. ­— Прим. ТД), вслед за ними потянулись другие. Это очень частая история здесь: кто-то один рискнул, а остальные увидели, что у конкурентов работает, и тоже захотели. 

В 2020 году можно было продавать только на сайтах или через приложения доставки, поэтому многие пошли на онлайн-площадки. Ведь на самом деле здесь работают те же законы, что и везде. Часто говорят: «Instagram не продает в Грузии». Глупости, прекрасно продает, просто не на то поколение он рассчитан, к которому относятся главы многих компаний. Сейчас приехали эмигранты, рынок догрелся, и местные уже тоже видят, как их конкуренты отлично продают через интернет: наполняют рестораны, отели, находят клиентов. Теперь все хотят SMM.

А я еще в 2016 году поняла, что здесь надо делать сайты, и в этой нише остро не хватает профи. С этим «товаром» было несложно войти, так как его суть одинакова во всем мире. Дизайн должен быть красивым, четким, отражающим суть компании, в структуре нужно просто разложить по полочкам, что ты предлагаешь людям. Первым моим клиентом, кажется, была стоматологическая клиника. Там работала моя знакомая из Украины. Им понадобился сайт, они стали спрашивать, она порекомендовала меня. Потом пришли следующие клиенты, которым обо мне тоже кто-то рассказал. До сих пор в основе моей работы лежат рекомендации, сарафанное радио.

Особенности батумского рынка

Конкуренция в Батуми ниже, чем в Тбилиси. Это маленький курортный городок с низкими зарплатами. Местные профи стараются отсюда уехать: кто в столицу, кто за границу. На их место нередко приезжают всякие Остапы Бендеры, которые широко себя рекламируют, берут предоплату и смываются. Местные жители об этом прекрасно знают. Поэтому им важно, чтобы человек, который оказывает им услуги, жил в их городе: если что, они его найдут. Меня часто спрашивают: «Давно здесь?» Говорю: «Семь лет», потом добавляю пару слов про грузинского мужа, называю, с кем работала, и им уже понятно, что я не свалю с их деньгами.

Вообще экспатов часто нанимают охотнее, чем грузин. Считается, что они более мотивированы к работе: им надо оплачивать аренду, за ними нет семьи и друзей. А местные либо уезжают за большей зарплатой, либо не очень хотят вкалывать, как в мегаполисе. Тут все очень расслаблены, как у любого теплого моря. Деньги придут со сдачи квартиры — зачем работать? А нам, трудоголикам с постсоветского пространства, хочется добиться места под солнцем. Отсюда у местных убеждение, что иностранцы работают лучше, качественнее.  

Сейчас у меня два постоянных сотрудника — маркетолог-подмастерье и дизайнер — и еще несколько человек на проектных работах. Так получилось, что они все — русскоговорящие девушки, живущие в Тбилиси. Мы делаем сайты, брендинг, рекламу. С некоторыми клиентами уже перешли на более масштабные задачи: ведем весь маркетинг со стратегиями, аналитикой, пиаром. У меня ИП, я плачу 1% налога, а оборот от 50 тысяч лари в год дает мне право на ВНЖ.

Клиенты самые разные. Они говорят по-русски, по-английски и по-грузински. Мой грузинский еще слабый: долгое время я надеялась, что он выучится как-нибудь сам. Но здесь всегда переходят на русский или английский, когда ты пытаешься говорить на грузинском, так что без учителя погружение в среду не помогло. Для рабочих задач и встреч у меня есть переводчики. А финальное согласование грузинских текстов всегда за клиентом.

Я работаю как с местными, так и с теми русскоговорящими, которые открыли бизнес в других странах. Казахстан, Сербия. С Россией напрямую ­— нет. Перестала принципиально работать и с казино: с 2022 года решила работать только с теми, кто закрывает проблемы людей, а не создает их.

Вообще я постепенно иду к тому, чтобы выйти на международный рынок. Грузия маленькая, масштабироваться особо некуда. Для любого бизнеса важно понимать, что здесь 3,5 миллиона населения — это в четыре раза меньше, чем в одной Москве. Шансы на успех есть либо у тех, кто использует плюшки внутреннего рынка и работает на экспорт, либо у тех, кто сразу готов принять, что его бизнес будет скромным. Можно найти легкую нишу, как сейчас криптовалюта или как раньше были тесты на ковид, но она же закроется скоро. Важно не только заниматься делом, от которого у тебя глаза горят, но и планировать его вдолгую, чтобы не обнаружить в один день, что у тебя просто закончились клиенты.

Артем Ушаков

мексиканский бар Montana Cantina

В ресторанном бизнесе я много лет: прошел от бармена до бар-менеджера большой структуры и давно изучал все, что должен знать руководитель и владелец. В Грузии другие законы и документооборот, но у меня есть подспорье: моя жена-батумчанка. Я приезжаю в этот город больше десяти лет и полтора года назад решился открыть свое заведение.

Как раз тогда эта сфера в Батуми очень изменилась. Сюда приехали энергичные люди с финансами и знанием дела. Открылось много заведений от россиян, украинцев, белорусов. До этого почти не было баров в прямом понимании слова. Были клубы, где есть барная стойка, но главное там ­— музыка и танцы. А бар в моем понимании — это больше про знакомство с напитками, про культуру пития. Пить правильно, разумно и вкусно.

Hola México!

Честно, было немножко страшно открывать мексиканское заведение в Грузии. Все-таки консервативная страна, особенно в плане еды. Международный туризм тоже сильно заточен на аутентичную кухню: люди едут со всего мира именно за ней. Но если мы возьмем туристические центры всего мира ­— Лондон, Барселону, Рим и так далее, — в каждом найдем смешение разных культур. В Амстердаме подают итальянскую пасту, а в Лондоне есть лотки с индийской едой. 

Я увидел, что тут мало людей, которые занимались бы чем-то подобным, а интерес все-таки есть. Поколения меняются: молодые грузины, которые могут позволить себе путешествовать по миру, уже хотят чего-то нового. Насколько бы твоя кухня ни была уникальной и шикарной, мир ею не ограничивается. Поэтому я решил сделать мексиканское заведение для тех, кто начинает познавать чужие культуры. Уверенности придавала моя экспертность в напитках. Я знаю очень много про мексиканский алкоголь — текилу, мескаль, раисилью, потому что был амбассадором крупной компании в России, могу говорить о них бесконечно.

В плане оформления здесь проще, чем в России. Там надо зарегистрироваться во многих проверяющих органах, а в Грузии ты делаешь это в одном окне. Здесь не превращают проверки во что-то масштабное, к чему надо месяц готовиться. Внезапно пришли, проверили, ушли. Никто не требует взяток, впрочем, я и в России с этим не сталкивался. Намного проще с акцизами на алкоголь: здесь можно официально купить бутылку в магазине и потом продать ее в баре. В России это невозможно, там надо весь купленный алкоголь несколько раз вносить в систему ЕГАИС по штрихкодам. В общем, в Грузии нет напряжения, как-то хорошо и честно все работает.

То, что у нас все получилось, ­— несомненно. К нам заходят гости из Латинской Америки, в частности мексиканцы, все восторге от атмосферы, хвалят напитки и кухню. Эти отзывы мне прямо бальзам на душу. И при этом наше заведение рассчитано не только на туристов: Батуми ­— сезонный город, пик у нас где-то с апреля по октябрь, а зимой тоже же нужно работать. Поэтому я сразу решил, что буду ориентироваться на местных.

Нет языковым барьерам

Для меня это значит прежде всего ­работать с грузинами. Было бы проще набрать персонал из экспатов, многие из которых, к слову, очень профессиональны. В Грузии нет закона, который бы обязывал брать на работу местных. Ты должен предоставлять сервис на грузинском языке — меню, администратора, — и можно взять любого человека, который выучил грузинский. Но, по мне, это дичь какая-то. Кто я такой, чтобы в Грузии открыть заведение про Мексику с русскоговорящими для русскоговорящих? Поэтому в найме всегда отдаю предпочтение грузинам. Хочу делиться опытом, чтобы ребята росли как профессионалы. 

Сейчас нас семеро. Четверо местных, пятый говорит на грузинском, я говорю на базовом уровне, и еще один не знает языка. Но все они знают русский (на разном уровне) и английский (хорошо). И, кстати, с самого открытия полтора года назад у меня не поменялся ни один человек в команде.

Наши гости тоже мультиязычны. Каждый день можно встретить человека новой национальности, которую ты до этого здесь не встречал. Но вообще примерно половина ­— это россияне, украинцы и белорусы, 30% ­— грузины. Оставшиеся ­— другие иностранцы, которых в летнее время больше. Иногда за целый день вообще можно не услышать ни русской, ни грузинской речи. А в несезон работаем благодаря постоянным гостям.

У нас очень удачное месторасположение, район баров в Старом городе. Я сознательно выбирал его, анализировал трафик: стоял час-полтора на улице и считал людей. Вокруг много других заведений, но в барном деле конкуренции не бывает. Потому что люди ходят на людей. Если ты видишь, что где-то сидят люди, ты туда пойдешь, а потом тебе станет интересно, что же за стенкой, и туда сходишь. Так создается массовка и формируется барное место. Поэтому чем больше у меня классных соседей, тем лучше всем.

Главное ­— чтобы в твоем заведении была идея. Может быть роскошная мебель, дорогая посуда и шикарные повара, но, если все эти детали не объединить в понятную гостю концепцию, это не будет работать. Ты должен запомниться, сделать качественно и заставить гостя вернуться.

У нас камерный бар, места мало, а вечерами улица битком. Было бы больше места, я бы, конечно, зарабатывал больше денег. Но я счастлив, оттого что моя небольшая кантина на 25 человек набивается полностью. В этом вся суть: это та самая барная атмосфера, которая мне нравится и к которой мы стремились.

Вероника Краветц

компания по переработке пластика Recycleaf

Для меня все началось не в Грузии, а в Индии, где мы жили с семьей. У нас под домом обитал огромный бык, которому мы скармливали органические очистки. Чуть позже мы подсчитали примерно, сколько тонн продуктов уже у него внутри, и впечатлились количеством наших отходов.

После Индии мы приехали в Грузию, это было пять лет назад. Мой папа родом из Тбилиси, но мне больше по душе Аджария, ее природа, так что я осталась здесь. Начала узнавать, что вообще вокруг есть по теме экологии, нашла небольшой частный проект по переработке пластика, стала в нем подрабатывать. А через полгода хозяин — он был из Казахстана — объявил бизнес убыточным и сказал, что хочет его продать.

Пару месяцев мне потребовалось, чтобы собрать деньги: помогла семья. Я выкупила помещение, машины, придумала новое название ­— Recycleaf. От recycling ­— «переработка» — и leaf — «лист»­— как новый лист, новая глава, ну и акцент на природе.

Ценность пластика

Тогда по всему городу стояли контейнеры для сортировки, которые в свое время Грузии подарила Европа. Сейчас из них, кажется, остался только один: за ними так мало ухаживали, что они довольно быстро перестали вписываться в облик города. Но мусор из них по-прежнему возят на сортировку — и возят честно, я была на этом заводике. Всё из контейнеров сгружают в одну машину (и это нормально!), потом на конвейере работники разбирают мусор вручную. Пластик и картон прессуют прямо на месте и продают в Турцию. В Грузии до сих пор ничего не перерабатывается, здесь все только собирается.

А мы свое вторсырье перерабатываем сами. Это твердый пластик с маркировкой 2 и 5. Приносят его со всего города, и мы из него делаем практически все, от украшений до мебели. Сначала измельчаем шредером, потом стружку кладем в формы, подбираем цвета будущих изделий. Иногда прям мозаику выкладываем, ищем редкие красивые сочетания ­— для сережек, например. Затем кладем в горячий пресс. На третьем этапе программируем будущее творение на компьютере фрезерного станка с числовым программным управлением (ЧПУ). 

Честно говоря, когда я это все покупала, не знала, как оно работает. Привлекла бывшего коллегу из прошлого проекта, который остался со мной. Сейчас в основном я работаю с фрезером.

Поддерживать хорошее состояние производственных машин тут непросто, потому что в Батуми мало аналогов. Например, станков с ЧПУ, кроме нашего, в городе всего три. Несколько месяцев назад сломался шредер, и нам пришлось остановить прием пластика. Новый заказала в Кутаиси. Повезло: нашла людей, которые занимаются таким же оборудованием, только измельчают какие-то промышленные бочки. Делают там невероятные вещи, мы с ними связались и попросили сделать для нас небольшой шредер.

Габаритные изделия мы делаем на заказ. Часто просят изготовить вывески, полки и стеллажи. В основном наши клиенты ­— экспатские эко-френдли-бары, салоны и компании, но бывает по-разному. Например, мы партнеры огромного казино и ресторана при нем, они сдают нам крышечки. Там хозяева, кажется, турки.

Мелкие вещи выставляем на продажу в нашем магазинчике: украшения, брелоки, подставки под гаджеты, мыльницы и так далее. Цены — от 10 до 50 лари (примерно от 350 до 1600 рублей. ­— Прим. ТД). Иногда спрашивают, почему так дорого, ведь сырье нам ничего не стоит. Но машины надо обслуживать, и мы работаем каждый день. Со стороны может показаться, что мы как бабочки тут порхаем, но это тяжелый труд. Порой на производстве стоит трехэтажный мат, ведь каждое изделие после фрезера шлифуется и обрабатывается вручную. 

Наш товар — для ценителей, тех, кто понимает. Как-то корейская семья накупила у нас сувениров на 100 лари. В Южной Корее уделяют переработке большое значение, для них это ценность. 

Джакузи в студии

Под новым именем наша компания открылась в июне 2022 года. С тех пор мы переработали больше трех тонн пластика. Успешность проекта я мерю именно тоннами — не заработками. У меня есть еще пара проектов, и по сравнению с ними Recycleaf — это, конечно, хобби. Нам важно что-то делать для страны и мира, в котором мы живем.

В магазинчике у нас прозрачные витрины, через них все видно, и к нам часто с улицы заходят местные жители узнать, чем это тут красивые девушки занимаются. От наших рассказов у них буквально округляются глаза.

Как-то раз мимо шла учительница грузинской школы, заглянула, мы поговорили. И она привела свой класс на экскурсию. Переводила одна из учениц десятого класса. С тех пор мы проводим экскурсии для детей регулярно, рассказываем, зачем перерабатывать пластик, как мы это делаем, дарим сувениры.

Нас сейчас тут четверо, плюс есть чат волонтеров, которые просто приходят в свободное время помогать со шлифовкой, сортировкой и другими делами. Мы даже запустили программу, которая позволяет им получать скидки в магазинах, клиниках, кофейнях. Очень здорово, что люди идут навстречу нашим проектам и вообще интересуются этой темой.

Раньше мы много участвовали в уборках общественных территорий. И было особенно видно, как включаются местные жители в процесс. Если ты убираешь пляж или улицу, обязательно кто-то подойдет, поможет, даст денег на воду, поблагодарит как минимум. Как-то один мужчина сказал: «Стыдно, что вы у нас убираетесь».

В последний год среди экспатов стало много волонтеров, которые сами проводят такие уборки, поэтому мы стали уделять этому меньше времени. Все-таки мы компания по переработке пластика. Раньше, когда нам не хватало материала, мы на уборках собирали сырье. А теперь жители сами несут и несут. Хотя еще бывают люди, которые приносят грязный пластик и, когда мы отказываемся от него, грозят: «Мы тогда все выкинем!»

Вообще, чего нам только не приносили к дверям студии! Мое любимое ­— огромная полукруглая часть от джакузи. Просто стояла посреди тротуара. С другой стороны, это тоже хорошо: значит, что-то щелкнуло в голове, захотелось не просто выкинуть, а сделать это экологично. А это уже начало изменения сознания!

Еще грузины часто спрашивают, сколько мы платим за сданный мусор. Они же помнят, как в Советском Союзе получали деньги за макулатуру, железо, стеклянные бутылки. Но тогда был дефицит, а сейчас переизбыток. Объясняем, что это бесплатно, просто мы стараемся избавиться от пластика.

Поэтому, пожалуйста, принесите нам свои банки из-под мацони, сделайте свою страну чище!

В материале используются ссылки на публикации соцсетей Instagram и Facebook, а также упоминаются их названия. Эти веб-ресурсы принадлежат компании Meta Platforms Inc. — она признана в России экстремистской организацией и запрещена.

• Теги:
• миграция
• такая чужбина