«Он говорил при ней: “Моя дочь — сука”». В Краснодаре 11-летняя девочка сбежала от отца и добровольно поселилась в детдоме

В Краснодаре суд рассматривает иск об ограничении в родительских правах мастера по ремонту автомобилей Николая Возжова — биологического отца 11-летней Юли, которая уже восемь месяцев добровольно находится в детском доме. За право опеки над Юлей борется ее старшая сестра, но пока девочкам разрешены только редкие встречи

Юле 11 лет, ее мать умерла, когда девочке еще не было и двух. Юля почти не помнит маму, но до сих пор очень скучает, рассказывала она психологу. Девочка осталась со своим отчимом и единоутробной сестрой Полиной. Полине сейчас 27 лет, она живет в Петербурге и пытается спасти младшую сестру. Николай, биологический отец Юли, появился в ее жизни в 2013 году — он доказал родство по ДНК-тесту, и суд восстановил его права на ребенка.

Следующие три года девочки жили с отчимом, биологический отец Юли не проявлял никакого интереса к родной дочери. Хозяйством занималась старшая из сестер, а деньгами их обеспечивал отчим, об этом сказано в письме в суд от соседей семьи.

«Полина взяла на себя полную опеку и заботу о сестре. Добилась места в садике, водила в художественную школу, танцевальный кружок. До 2018 года биологический отец помощи никакой не оказывал», — сказано в письме.

Спустя три года после смерти жены отчим девочек стал жить отдельно — но все равно финансово поддерживал Полину с Юлей и приезжал к ним в гости на выходные. «Мы с папой — я так называю отчима — знакомы давно. У них был общий бизнес с мамой. Когда родилась Юля, он к нам переехал, мы жили все вместе. После смерти мамы отчим все делал для нас. Мы ему не родные, но дочки. Юля считает его папой», — рассказывает Полина.  

Биологический отец Юли тогда лишь изредка заезжал поговорить с дочерью, материально не помогал, а с 2014 года стал получать вместо нее пенсию по потере кормильца.

В 2018 году, когда Юле исполнилось семь лет, Возжов решил забрать дочь. Девочка не хотела уезжать от сестры и много раз говорила об этом, рассказывает Полина:

«Он говорил, что сейчас она пойдет в школу — и там будут вопросы о том, где отец ребенка. Он угрожал своими знакомыми в полиции, я уже ничего не могла сделать», — вспоминает девушка.

Так Юля переехала к отцу и его сожительнице Наталье. Девочка пошла в школу, но одежду, игрушки и подарки ей по-прежнему покупали отчим и сестра. Возжов разрешал девочкам созваниваться, и Полина думала, что Юле с отцом живется «терпимо».

Но весной 2022 года Полина узнала, что отец Юли собирается положить дочь в психиатрическую больницу. Возжов настаивал, чтобы сестра срочно забрала Юлю, иначе та окажется в лечебнице. Полина смогла приехать из Петербурга в Краснодар через полторы недели, к тому моменту ребенок уже был в больнице.

Выяснилось, что Юля общалась с подружкой на тему суицида и даже разработала план. Николай сообщил врачам, что девочка ни с того ни с сего перестала его слушаться, начала выбрасывать вещи в окно, стала неряшливой и замкнулась в себе.

Но в больнице психиатры никаких особенностей в поведении Юли не нашли. Спустя почти месяц в лечебнице врачам удалось обнаружить у девочки лишь «трудности в межличностных контактах». Сотрудники клиники не хотели отдавать Юлю отцу и ждали, когда Полина приедет за сестрой из Петербурга.

После истории с психиатрической клиникой Полина решила забрать Юлю к себе на все каникулы. Но по истечении срока девочка отказалась возвращаться к отцу, говорит Полина: «Юля рассказывала, что он обзывал ее, материл при посторонних».

«Выкидывал ее вещи, купленные мной, отдавал их по знакомым. Сестра рассказала, что он напивается до беспамятного состояния, и бывало, что его заносили домой друзья-собутыльники. Он бывал без сознания от алкоголя. Его посещает “белка”: он мог встать ночью и бить кулаками по двери моей сестры, кричать», — объясняет Полина.

«Силой вывели из квартиры»

Как только Юля сказала Возжову, что не хочет возвращаться домой, он стал угрожать, что вызовет полицию и ее заберут силой. Сестра девочки Полина подала иск в суд об ограничении отца в родительских правах и сообщила об этом в органы опеки в Петербурге и Краснодаре, в полицию и в школу. 

1 сентября Полина обнаружила под дверью петербургской квартиры около 15 человек. «Я сказала, что не пущу их всех, что ребенок боится, но органы опеки могут зайти и поговорить с ребенком. Они не стали слушать, выломали двери. Сестра сопротивлялась, кричала, чтобы ее не трогали, но ее силой вывели из квартиры», — вспоминает Полина.

С отцом Юля прожила недолго — уже через 10 дней после того, как дверь в квартиру ее сестры выломали сотрудники МЧС, девочка сбежала из дома. В ночь на 11 сентября она пришла в социально-реабилитационный центр в Краснодаре и попросила оставить ее в учреждении «по причине “конфликт детско-родительских отношений”», сообщили сотрудники центра суду.

На следующий день за Юлей пришел отец, и она согласилась пойти домой. Но потом, по словам Полины, рассказала ей, что сделала это под давлением психологов: «Работа центров в таких случаях — вернуть ребенка в семью».

Правда, уже через две недели Юля снова пришла в тот же центр и сказала, что домой ни за что не вернется. «По заявлению девочки с отцом и его сожительницей отношения конфликтные, она мечтает жить с сестрой», — запротоколировали сотрудники детского дома.

Восемь месяцев детдома

Судебное разбирательство идет уже больше восьми месяцев. За это время Юля сменила три детских дома, один из них, «Рождественский», при православном храме. Там девочке внушали, что она «была грешницей». 

На жалобы Полины госорганы не реагируют. Единственное, в чем помогла опека, — обязала отца не препятствовать встречам сестер хотя бы в здании детского дома, хотя Возжов почти сразу обратился к руководству учреждения и попросил не пускать Полину к Юле.

Полина уверена, что Николай не хочет отдавать Юлю ей на воспитание, потому что планирует получить возможность распоряжаться ее наследством. Сообщения и звонки «Таких дел» Николай Возжов проигнорировал.

• Теги:
• дети
• опека
• суд