Фото прадеда, сельская могилка и семейные байки
Когда Данилу Симонову из Астрахани было 12 лет, он нашел фотографии в старой коробке из-под кукол. Бабушка и тетя объяснили, что на них семья его прапрадеда Тимофея Беззубикова. Тогда мальчик начал задавать вопросы.
— Как сложилась судьба прадеда? Где он похоронен? Почему я не видел его могилу?
— Он был арестован и выслан.
— Преступник был? Что-то ужасное сделал?
Дане стали объяснять, что в XX веке высылали многих людей, которые на самом деле не были преступниками. Мальчик зашел в базу «Мемориала», узнал дату рождения деда и сколько всего людей было выслано в то время. Позже он написал запрос в архив Астрахани и, когда ему исполнилось 13 лет, пришел туда, чтобы посмотреть документы, написанные от руки. Тогда у Дани еще не было паспорта, поэтому пропуск пришлось оформить на его отца. Три года мальчик собирал данные о своих родственниках. Он смог установить дату смерти прадеда в ссылке, а в 2015 году добился реабилитации предка.
На этом Данил не остановился. Летом 2016 года он отдыхал у бабушки в селе Житное. Там мальчик катался с ребятами на велосипеде среди больших бугров, которые остались после Каспия, — на них множество захоронений, как правило мусульманских. Среди полумесяцев Данил заметил крест. Ребята рассказали ему о некоем летчике, который здесь разбился, а бабушка сказала, что это могила местного жителя, который вернулся с фронта — и его расстреляли как пособника нацистов. Подросток стал собирать свидетельства и документы.
Оказалось, это история Якова Нюничкина, который захотел сделать жизнь окружающих немного лучше. После войны он был председателем сельсовета в соседнем селе Чулпан. Мужчина распорядился разобрать церковь, которая давно не работала, и построить из этих материалов школу. К нему также обращались за помощью женщины, дети, которые оказались без средств к существованию, чтобы им предоставили несколько метров колхозной земли. Председатель разрешал.
Но формально Нюничкин «разбазаривал государственное имущество». На него донесли, началось разбирательство. Местная газета написала разгромную статью «Прихлебатели, или Как вольготно живетcя в селе Чулпан». Якова Нюничкина отправили в лагерь недалеко от дома, там он умер от холода.
Родственникам тело не выдали, но работники лагеря дали знать, где мужчина будет захоронен. Семья до сих пор приходит на могилу, а пожилые жители села, которые его помнят, отзываются о нем очень тепло.
Через год юноша провел еще одно исследование — о своем двоюродном деде Викторе Колесникове. Даня слышал на семейных застольях, что тот работал в органах госбезопасности, был «чуть ли не в охране Сталина», потом его посадили и он был участником восстания. Бабушка и дедушка рассказывали, что когда приезжал дядя Дани, то читал свои мемуары. Данил решил сам разобраться в истории мужчины: он ездил к его жене и дочери в Москву и искал информацию в базе «Мемориала», где было написано, что Виктора Колесникова арестовали на 25 лет.
Оказалось, что у Колесникова было несколько образований, о которых не знала его жена. По документам, в 1942 году его признали пропавшим без вести, однако остались письма, которые он писал домой в этот период. В какой-то момент Дане казалось, что двоюродный дед — тайный агент, загадки жизни которого уже никогда не разгадать.
Юноша столкнулся и с этически сложными моментами. Например, Виктор Колесников писал в мемуарах, что во времена работы в отделе кадров КГБ видел, как пропадали люди, но молчал. Также в документах о его реабилитации говорилось, что в конце 1950-х Колесников написал ложный донос. Кроме того, когда мужчина был в лагере в Воркуте, там случилось восстание — его воспоминания об этом событии расходятся с записями протоколов. Документы показывают, что Колесников пытался вступить в переговоры с военной администрацией. Возможно, он понимал, что забастовку жестко подавят, и не хотел кровавого исхода.
Эти три истории стали основой для сочинений Данила, которые он отправил на конкурс «Человек в истории. Россия — ХХ век». Его работы «Тайна старой коробки» (2016 год), «Прихлебатели, или Как вольготно живетcя в селе Чулпан» (2017 год) и «Случилось так, что я живу» (2018 год) заняли третье, первое и второе места.
В текстах молодой человек старался не давать оценки людям, истории которых он исследует. Ему было важно показать, что эти люди жили, чтобы читатели могли сами сделать выводы.
Полтора года назад, когда я только еще начинал это исследование, я преследовал две цели. Первая — узнать правдивую историю могилы Якова Нюничкина. Вторая — ответить самому себе на вопрос, был ли Яков хорошим человеком или же плохим. Теперь, по прошествии времени, хочу заметить, что ни то ни другое сделать мне не удалось.
Историю могилы Якова, как оказалось, не знают даже ближайшие его родственники. А вот вопрос, который я задал себе еще летом 2015 года, злодей Нюничкин или герой, теперь вовсе кажется мне неактуальным.
Я узнал о нем немало противоречивой информации, не раз этот человек попадал в неоднозначные ситуации, в одно и то же время о нем говорили и писали абсолютно противоположные вещи. Но наиболее важным мне показалось не его обвинение и заключение, не то, что писали о нем в газетах, не воспоминания родных, а история о церкви, которую Яков снес.
Это действительно наглядный пример того, как жили люди. Как они, сами того не желая, под влиянием властей ли или просто тяжелых обстоятельств оказывались на распутье. Перед ними вставал выбор, который человеку сделать в принципе не под силу. Семья — или гражданский долг? Христианская мораль — или колхозный устав?
И какое бы решение ни принял человек в подобной критической ситуации, нельзя судить по этому, плохой он или хороший. Может быть, вообще не бывает плохих или хороших людей.
Но в целом я считаю, что за всю свою жизнь Яков Нюничкин не сделал никому зла, напротив, пытался помочь людям, быть может, даже понимая, что рано или поздно за свои благородные поступки и добрые дела ему придется дорого поплатиться.
И вот я, проведя это исследование, пусть и не ответил на поставленный мной же в самом начале вопрос, но узнал, что жил на свете такой человек, Яков Афанасьевич Нюничкин. И хочу, чтобы знали другие.
До конца жизни Виктор Колесников думал, что за ним следят, испытывал трудности в социальной адаптации. По первой судимости его реабилитировали не полностью, ветераном войны он не считался, награды ему так и не вернули. Из героя он превратился в человека с очень странной историей, которая вызывает немало вопросов.
Он не стал героем войны, которую прошел от начала и почти до конца. Его нельзя назвать и героем восстания, в котором он принимал активное участие, — потому что на первое место он тогда поставил не собственные права и свободу, а жизнь и здоровье своих товарищей по лагерю. И даже его мемуары были изданы под чужим именем и с чужой фотографией на обложке.
Еще вопрос: почему тогда, в 1953 году, Колесников был осужден? За что он на самом деле получил свой первый срок, повлекший за собой впоследствии череду тяжелых, страшных событий, которые перевернули его жизнь?
Последний вопрос — и он занимал меня на протяжении всего исследования: кем вообще был Виктор Колесников? Иногда я даже спрашивал себя, существовал ли он. И я не могу сказать, что нашел ответ. Это действительно были как будто разные люди, на страницах его дневников и в протоколах допроса — разные люди. Тот, кем он был на самом деле, и тот, кем он предстал перед своей дочерью, когда она впервые прочла его «Послание», может быть, тоже разные люди, но случилось так, что всеми этими людьми был он один.
Под небом синим и жестоким
Моих друзей давно уж нет.
А мне ходить вокруг да около
То ль с ними, то ли наяву,
Быть не вороной и не соколом…
Случилось так, что я живу.
Сейчас Данил учится на четвертом курсе исторического факультета и изучает мемуары бывших узников ГУЛАГа: как они интерпретировали окружающие их события. Именно конкурс дал юноше понимание того, насколько важно переосмысление роли семьи в истории.
«Если человек будет знать, какие у него корни и что за люди жили в его родных местах, ходили по тем же улицам, он приблизится к пониманию истории в целом», — уверен Данил. И только это, а не сухие факты из учебников, по мнению юноши, делают человека настоящим патриотом. Данил добавляет, что в российском обществе до сих пор нет единого мнения о событиях прошлого. Работы конкурсантов помогают прийти к какому-то компромиссу через диалог с прошлым, уверен он.
Имена расстрелянных и живые свидетели эпохи
Андрей Ребров из Волгограда узнал о конкурсе «Мемориала» в 2019 году, когда переходил в десятый класс. В школе ему задали написать исследовательскую работу на любую интересующую тему. Он предложил учительнице по истории отправить свою работу на конкурс «Мемориала». Педагог пообещала поставить старшекласснику пятерку автоматом, если тот займет призовое место.
Чтобы найти материал для исследования, Андрей решил поехать в родной город его мамы — Суровикино. Там он познакомился с женщиной-старообрядкой, которая занимается исследованием старообрядческих общин. Она предоставила некоторые документы, дала наводки. Андрей продолжил поиски в местном архиве, пролистал все выпуски газеты «Заря» 1990-х и второй половины 1980-х годов. Ему удалось поднять дела расстрелянных в Суровикине старообрядцев — раньше никто этого не делал.
«Я мог читать дела и потом час плакать, — вспоминает он. — Смотреть на это без какой-то эмоции вообще невозможно»
Как и Данил Симонов, во время исследования Андрей столкнулся с противоречивым персонажем — отцом Дмитрием, который закрыл храм, потому что знал, что может попасть под арест. Большинство воцерковленных людей, с которыми говорил юноша, относились к священнику резко негативно. Но сам Андрей считает, что отец Дмитрий поступил так не из-за страха за собственную судьбу.
«Если бы за ним пришли, вероятно, арестовали бы и других прихожан, и людей, которые были связаны с этим приходом, — говорит он. — Он знал, что в него полетят камни, что он не будет принят своим собственным окружением, но все равно пошел на резкий шаг и закрыл храм».
Андрей признается, что отправил в «Мемориал» довольно сырой текст: не хватило времени, чтобы грамотно выстроить повествование. В итоге он занял третье место, хотя члены жюри говорили ему, что по содержанию работа очень сильная.
Этот опыт повлиял на гражданскую позицию молодого человека. На акции «Возвращение имен» в 2020 году он читал фамилии расстрелянных в Волгограде рядом с памятником жертвам репрессий. «Тогда я заметил, в каком ужасном состоянии этот памятник. Его установили в 2008 году, и с тех пор он ни разу не реставрировался. Многие гранитные плиты обвалились, пошли трещины», — делится Андрей. Он стал писать обращения в местную администрацию, но, по его словам, ремонтировать мемориал пока отказываются.
Через год Андрей вместе с подругой записал подкаст про 90-е и отправил его на конкурс «Мемориала» в номинации «Новый формат». «Это время свободы, которой сейчас нам всем не хватает», — объясняет свой выбор юноша.
Школьники взяли интервью у помощницы Бориса Немцова Лилии Дубовой, депутата Госдумы второго созыва Бориса Мисника, волгоградского депутата Верховного Совета СССР Бориса Пылина и учительницы французского Нины Панютиной. Юноша вспоминает, что выпуски монтировались на кухне. Без «Мемориала» всего этого не было бы — именно там Андрея научили монтировать. В итоге проект занял первое место в номинации.
По словам Андрея, конкурс ставит перед школьниками задачу, а они могут провести исследование на любую тему и самостоятельно подумать о прошлом.
Сейчас Андрей учится на первом курсе юридического факультета у тех преподавателей, по книгам которых он готовился к экзаменам и проводил исследование. Молодой человек говорит, что среди его ровесников только половина что-то знает о репрессиях, а действительно разбираются в этой теме единицы. Он уверен, что помнить об этом периоде, в том числе проводить конкурс, создавать музеи ГУЛАГа во всех городах, важно, потому что все может повториться. И проводит параллель между иском против «Мемориала» и фабрикацией дел в XX веке.
«Владимир Путин говорил на открытии “Стены скорби” в 2017 году, что помнить об этом важно, потому что это может повториться, — напоминает юноша. — И в итоге это сегодня повторяется с “Мемориалом”. Если сегодня его закроют, завтра его сотрудников признают иностранными агентами в личном качестве, а потом начнут заводить дела».
20 лет размышлений о прошлом
Основательница конкурса Ирина Щербакова рассказывает, что с 1999 года его задачей было мотивировать школьников и младших студентов задуматься над родной историей и обратиться к фактам: семейной истории, документам, рассказам, письмам. Организаторам хотелось, чтобы участники трактовали полученные данные и рассказывали в работах, что они думают.
За все время существования конкурса важность исторических источников осталась неизменной. Но многое все-таки изменилось. По словам Щербаковой, уходят свидетели драматических событий XX века, информация все чаще получается не от живых людей, а из документов. Доступ к архивам становится более трудным, чем в начале 2000-х. Участникам бывает сложнее решить для себя, как оценивать события прошлого. В обществе в целом нет консенсуса по поводу отношению к Сталину и репрессиям — это передается детям. «В том, что картина размывается, а историческая правда искажается, нам видится большая нравственная опасность», — подчеркнула Щербакова.
Основательница конкурса называет и положительные изменения. Интернет расширил возможности поиска в базах данных. Растет значение локальной истории. Участники стремятся зафиксировать историю повседневности, пока ее свидетели окончательно не ушли.
Помнить и о светлых, и о темных страницах истории
В 2016 году активисты движения НОД пытались сорвать церемонию награждения. В 2017 году региональные министерства образования рекомендовали директорам школ не посылать детей-победителей вместе с учителями на награждение. В федеральных СМИ стали появляться материалы о том, что «Мемориал» заставляет школьников писать о репрессиях.
Ирина Щербакова объясняет, что перед организаторами конкурса никогда не стояло такой задачи.
«Для нас важно, чтобы в процессе исследования человек сам понял, что справедливо, а что нет. Справедливо ли, что его прапрадед вернулся с Первой мировой, построил дом и хозяйство, а его со всей семьей выселили из дома, описали имущество, выгнали на мороз, а потом арестовали и сослали на Соловки? Какое чувство должно возникнуть, когда школьник читает следственное дело и там обвинение ни на чем не основано, расстрел ни за что, без права на апелляцию? Мы никого ни к чему не подталкиваем. Но если возникает такая семейная история, она рассказывает сама за себя», — говорит основательница конкурса.
По мнению Щербаковой, память о тяжелых событиях не умаляет ни победы в Великой Отечественной войне, ни невероятной самоотверженности людей. «Я считаю, что наш конкурс — самое патриотическое, что может быть. В условиях, не представимых для людей с Запада, когда рыли землянки руками, переживали голод, войну, они выжили сами и вырастили, выучили детей. Так возникает понимание того, как можно себя вести, несмотря на тяжелые обстоятельства. Но осознавать эти обстоятельства нужно. Иначе этот вклад, эта история будут непонятны и не оценены будущими поколениями», — уверена она.
Ее позицию поддерживает писатель, журналист и преподаватель Александр Архангельский, который был в жюри конкурса в 2019 и 2020 годах: «Человек разделяет историю своей страны ровно в той мере, в которой он отвечает за все худшее, поэтому он получает право разделять все лучшее и радоваться этому». Он надеется, что и конкурс, и сам «Мемориал» удастся спасти. Спасать тех, кто спасает память, — «самое благородное дело на свете», уверен писатель.
Материал подготовлен по итогам медиахакатона «Мемориала», проведенного в рамках кампании #МыМемориал в ноябре 2021 года.
Сотрудница «Мемориала» Наталья Колягина говорит, что принять участие в конкурсе могут все желающие в возрасте от 13—14 до 18 лет. У них может быть академический руководитель (студент, учитель, научный сотрудник, родитель), который поможет в работе с архивом, куда часто не пускают несовершеннолетних. Но участвовать школьники могут и самостоятельно — вне зависимости от того, где они учатся. Они могут написать эссе, исследование — для этого есть методические рекомендации, а с 2020 года — работу в «новом формате» (видео, подкаст или другой мультимедийный проект).
По словам Колягиной, ежегодно зимой в «Мемориал» приходит до двух тысяч работ. Первый этап их отбора — технический. Отсеиваются тексты, основанные не на первоисточниках, посвященные не XX веку, плагиат. В феврале-марте сотрудники «Мемориала» и приглашенные члены жюри отбирают лучшие работы на темы «Человек на войне», «История семьи», «Человек и власть», «Локальные истории», «Свои и чужие» — они сформулированы довольно широко и не меняются из года в год.
В апреле жюри финального этапа отбирает победителей примерно из 100 работ. Каждый из его членов должен ознакомиться со всеми проектами. Жюри в первую очередь ориентируется на новизну темы и глубину ее разработки, а также старается учитывать возраст и географию участников. В начале мая проходит награждение победителей в каждой номинации. Обычно их приглашают в Москву на вручение, туда приходят известные люди. Перед этим школьники участвуют в тематической школе-академии: слушают лекции и участвуют в занятиях, разработанных специально для них. Например, одна из школ была посвящена работе с выставочным пространством, и участники должны были подготовить мини-проект экспозиции в группах. Уже традиционной формой занятий стали командные дебаты. Программу могли дополнять походы в музеи, театры. В 2020 году она прошла онлайн.
Осенью публикуют сборник лучших работ. Они не всегда пересекаются с работами победителей: некоторые тексты не занимают призовые места, но это уникальные исследования, которые публикуют в отредактированном виде; аудиовизуальный формат некоторых работ победителей не позволяет им быть напечатанными. Иногда кроме ежегодных сборников публикуются тематические. Например, в 2004 году многими участниками были дети, которые пережили войну в Чечне. Так родился сборник «Быть чеченцем». В итоге за 20 лет вышло 27 сборников.