Голоса чеченской войны

Полина Жеребцова

Полина Жеребцова родилась в 1985 году в городе Грозном ЧИАССР в многонациональной семье. Вести дневник начала в девять лет, в 1994 году. Занятий в школе во время войны не было, Полина спасалась чтением, рисованием и записывала происходящее вокруг. Ее дневник «Муравей в стеклянной банке» только что переиздан в издательстве «Время».

25 марта 1994 года

Привет, Дневник! Живу я в городе Грозном на улице Заветы Ильича. Зовут меня Полина Жеребцова. Мне 9 лет.

8 декабря 1994 года

Почему Ельцин и Дудаев не договорятся? Ельцин — это дядька один, а Дудаев — это наш президент. Ельцин живет в Москве и хочет тут воевать. А Дудаев тут живет. Дудаев красивый!

Поля

11 декабря 1994 года

Мы ходили на хлебозавод. Очень стреляли, и самолеты бросали бомбы. Ухало. Мы принесли хлеба. Дали тете Вале, бабе Нине и Юрию Михайловичу, дедушке со второго этажа.

Потом я идти не хотела, а мама меня потащила. В центре дом. В него бомба попала. Там старики лежат внизу. Русские. Они с фашистами воевали. Теперь никто не может их достать. Нет подъемного крана. А дом упал. Этажи упали!

Мама меня тащила, а я не хотела. Я боялась, что услышу их крики и не буду спать никогда. Там горели свечи у дома и была еда в мисочках. Три дня люди слышат крики, а спасти никак не могут. Просто молились. И все плакали. Очень страшно.

Поля

Полина Жеребцова и мама, Елена Жеребцова, 1994 годФото: из личного архива

26 декабря 1994 года

Мама была на базаре «Березка». Там говорили, что русских солдат жители где-то не пускали и они убили кого-то. С одной тетей что-то плохо сделали. И все теперь испугались.

Самолеты бомбят. Бомбы бросают на нас!

30 декабря 1994 года

У нас живут соседи: им страшно высоко жить. К нам пришли. Баба Оля, баба Зина, Аленка с мамой прибегают и убегают (у них дома старая баба Римма). Из дома напротив пришли к нам баба Нина и ее дочка тетя Варя со светлыми волосами. И дети тети Вари: Мансур, Юрочка и Башир. Башир меня старше на год. Мы ходили с ним в школу № 55.

А Мансур старше меня на пять лет. К ним в дом снаряды попали. И стена упала. Теперь им жить негде. Они у нас живут. У нас однокомнатная квартира. Мы спим по очереди на одном диване. По дороге идут танки и стреляют. Мама достала елку. Новый год!

Люди в бомбоубежище во время обстрела города российскими войсками. 24 декабря 1994 годаФото: Александр Светин/PhotoXpress

1 января 1995 года

Наступил год Свиньи! Зодиак такой.

Всю ночь стреляли по дому. Мы лежали в коридорной нише. Там нет окон. До этого сидели на санках на полу в ванной. Дом трясся. Горел. Танки шли по трассе, стреляли. Скрежет страшный. Мансур с мальчишками бегал смотреть на танки.

Самолеты бросали бомбы. А потом так бухнули снарядом, что на кухне с окна упала решетка. И упала она на маму, бабу Нину и тетю Варю. Они на полу справляли Новый год. Теперь у них головы разбиты.

Я рисую портрет Мансура.

Поля

Рисунок Полины Жеребцовой, 1995 годФото: из личного архива

10 января 1995 года

На остановке «Нефтянка» видели девушку-чеченку с рыжей косой. У нее на голове зеленая лента. А в руках маленький автомат. Девушке лет шестнадцать. Она воюет за Грозный. С ней был мальчик младше нее. Наверное, брат.

Дед на остановке сказал:

— Она защищает Родину. Ты подрастешь — и ты будешь! — и показал на меня пальцем.

А мама сказала:

— Красивая девушка. Дай бог ей удачи!

Рыжая покраснела и ушла.

Еще я узнала, что маленький автомат называется «тюльпан». Совсем как цветок!

Еды нигде нет. Хлеба нет. Баба Нина раздобыла капусты. Мы едим капусту! Мне скоро 10 лет.

Поля

Президентский дворец после военных действий в Грозном. Январь 1995 годаФото: Александр Светин/PhotoXpress

12 января 1995 года

Мансур показывал ракетницу. Это трубка. Ею подают сигнал. Он нашел ее на улице.

Дядя Султан из первого подъезда, папа Хавы, поймал где-то курицу, сварил ее в большом ведре и давал всем попить бульона. И нам дал. Мы сразу все набросились и съели. То есть попили воды от курицы. О, как здорово! Дядя Султан еще дал две картошки!!!

Хавы дома нет. Она с мамой в Ингушетии.

Поля

14 января 1995 года

Слева — дневники Полины Жеребцовой,
справа — скан дневника Полины Жеребцовой за 1999 годФото: из личного архива

Пришел через синие горы сын бабы Оли. Она старая. У нас жила. Его хотели расстрелять и солдаты, и ополченцы. Он всем сказал:

— Я иду к маме!

И его не убили. Он храбрый.

Мы были такие голодные! А он сходил на базу и принес нам пол-ящика кильки! О, как вкусно! Бабу Олю он забрал. Они будут пешком уходить из города.

Поля.   

Мадина Эльмурзаева

Мадина родилась в 1958 году в селе Лермонтов-Юрт в многодетной семье Сайдали Ельмурзаева, ветерана войны. Работала медсестрой в Грозном, помогала раненым. В феврале 1995 года, когда она положила на носилки умершего, прогремел взрыв. Труп оказался заминирован. Мадина погибла. Ее трое детей остались сиротами. 

Дневник Мадины был опубликован маленьким тиражом в типографии «Новый хронограф» в 2006 году (редактор-составитель Е. Санникова).  

Временное удостоверение Мадины ЭльмурзаевойФото: из личного архива

16 декабря 1994 года

Обстановка все напряженнее. Идут бои на подступах к Грозному. В городе пока спокойно. Есть жертвы. Гибнут ни в чем не повинные парни, мирные жители. Неизвестность…

С ума можно сойти от всего этого. Я завидую мертвым. Прости меня, Всевышний!

27 декабря 1994 года

Дежурство прошло спокойно.

В детстве я по фильмам военным видела: холод, при свечах врачи принимают раненых.

И никогда не думала, что я сама смогу вот так под грохот бомб и стрельбы работать, оперировать. Я не знаю, что со мной будет завтра. Но сегодня я хочу жить полной и красивой жизнью. Ведь она так прекрасна — эта жизнь.

Чеченские боевики переносят раненого бойца. 1994 годФото: Александр Светин/PhotoXpress

5 января 1995 года

Весь ужас увиденного передать нельзя, у меня не хватит слов. 30 декабря я ушла на дежурство и попала на оцепленный участок. Нахожусь в подвале с сыном и сестрой. Писать невозможно. Если останусь живой, опишу подробно все, что пережила.

Если умру, простите меня, я желаю всем добра и всех люблю.

Написала при свете костра.

Страница из дневника МадиныФото: из личного архива

9 января 1995 года

Бои идут без перерыва, на улицах полно трупов. Российские солдаты безумствуют.

Жизнь в подвалах пока продолжается.

16 января 1995 года

Бои не прекращаются ни на минуту. Город превращают в руины. Русские солдаты уже хозяйничают в городе. На улицах лежат трупы, их грызут обезумевшие собаки. Начала работать, но не знаю, чем все это закончится. Со мной рядом оказался сильный и смелый парень Руслан.

Сестру, сына и племянника я отправила в Толстой-Юрт. Не знаю, как они, доехали или нет.

О Аллах, все в Твоих руках. Ты видишь весь этот ад. Прошу Тебя, смилостивись над нами!

Солдаты внутренних войск на улицах Грозного. 1995 годФото: Геннадий Хамельянин/Фотохроника ТАС/

17 января 1995 года

Я оказалась в самом деле очень сильной женщиной. Сегодня в поселке Калинина за гаражами захоронила 14 трупов мусульман. Спасибо людям этого поселка, особенно парню по имени Эмин.

Мы находились в подвале детсада № 25 на улице Патриса Лумумбы. Но сегодня нас оттуда выгнали. Там поселились русские солдаты, то есть солдаты В[ооруженных] С [ил] Р[оссии].

Не знаю, что с родителями и с детьми. И не знаю, что будет со мной. Но я начала что-то делать, и хочется весь этот ужас пережить и остаться живой.

Султан Яшуркаев

Чеченский поэт и писатель родился в 1942 году в селе Харачой Веденского района. Умер в Бельгии в 2018 году. Во время войны в ЧР вел дневниковые записи. Его книга-дневник «Царапины на осколках» вышла в свет в 2000 году в издательстве «Грааль».

Султан ЯшуркаевФото: https://ru.wikipedia.org/

Сегодня, 4 января 1995 года, под рев самолетов, которые непрерывно бомбят город, вдруг сел и начал делать эти записи. Когда мирные дома взлетают в небо, как серая пыль, и больше на землю не возвращаются, это может быть даже интересно. Самолет сбросил бомбу или ракету где-то уж совсем рядом и всадил в дом 15 осколков. Выбило все четыре окна со стороны улицы. Один осколок пробил стену ближе к потолку и вышиб книжную полку. На ней стояли книги из серии «Жизнь в искусстве».

Мы с матерью в это время возились в коровнике. У нас 5 голов крупного рогатого скота, 2 барана, 11 кур, одна кошка и собачка по кличке Барсик. Мать говорит, что у скотины нет человеческой речи, поэтому ее нельзя бросать на произвол судьбы. Покидать родной дом тоже не следует — лучше встретить судьбу на месте, чем бегать от нее по чужим углам. Жена с детьми в Урус-Мартане, откуда она родом. Сам я из горного, известного в истории Чечни района Ведено. Там у нас большой хороший сад — яблони, орехи. Там бы сейчас и быть! Чеченец, где бы ни умер, похоронен должен быть на том кладбище, где его предки, так стоит ли создавать хлопоты родне по перевозке вашего праха?

Русскую женщину убило российским снарядом из российского танка. Она наклонилась посмотреть в кастрюлю у себя на кухне. Полголовы ей и снесло в эту посуду. Вдовец ходил с кастрюлей и ее содержимым по двору и спрашивал всех, что ему делать. Этих «всех» там было несколько старух, пьяный мужик и я, шедший от магазина «Заря», куда ходил в поисках сигарет. Грозный — самый интернациональный город Кавказа, то есть самый нечеченский город Чечни, во многом русский город.

Российский солдат смотрит на тела мирных жителей Грозного, убитых во время зимних боев в городе. 1995 годФото: Александр Светин/PhotoXpress

Октябрь 1999 года

Немногочисленные иностранные корреспонденты, приехавшие засвидетельствовать предстоящую «гибель Помпеи», никак не могут определить, где в настоящее время находятся российские войска: поселок Горагорск, например, расположенный в 40 км от Грозного, отодвинули от него на 70 км. Базар диктовал — корреспонденты записывали: от Грозного до Горагорска — 40 км, до Бамута — 60, Моздока — 115, Пятигорка — 300 км, Тбилиси — 300, Баку — 600, Махачкалы — 180 км, Гудермеса — 38 км. А от российского президента до чеченского — 2 200 км.

Квартирные воры, почувствовав «сезон охоты», днем мертвецки спят, а ночью обчищают грозненские квартиры московских чеченцев, которые просят премьера Путина и министра обороны Сергеева немедленно взять Грозный.

По мере исчезновения в городе нужных вещей резко усилилось производство слухов. Кто-то сам видел, как Аушев дал пощечину Путину, другой — как на митинге радуевцев выступал бен Ладен. Этот Ладен, будь он неладен, будто бы обещал открыть на каждого чеченца счет в Банке Нью-Йорка. Некоторые лично видели факс от генерала Дудаева, который вернется в Чечню на днях, чтобы возглавить начатое им дело.

Мир, кажется нам отсюда, не знает о той гуманитарной катастрофе, которая творится в самом Грозном. Говорят только о той, что в Ингушетии.

Битва за Грозный будет страшная!

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!