Белый, с пятном на попе
Животные умирают на руках у своих хозяев, и один из самых тяжелых вопросов в жизни человека и его питомца — это вопрос эвтаназии. Маруся рассказала «Таким Делам» о жизни своей собаки Каштанчика и о самом выстраданном своем решении
«Каштанчик — максимально несимпатичный и странный пес, — говорит Маруся, его хозяйка, и смеется. — Он одноглазый, глухой, у него нет хвоста, ему очень сильно досталось от жизни, у него даже нет зубов». И с гордостью добавляет: «Каштанчик совсем небольшого размера, но он очень храбрый, самостоятельный и даже немножко оппозиционер». Маруся говорит о нем в настоящем времени, будто он уютно сидит у ее ног.
Везунчик
Имя Каштанчик ему дали в приюте. В день поступают десятки собак, имена надо придумывать быстро, а тут такое четкое пятнышко на попе вокруг хвоста, круглое и коричневое, чем не Каштанчик.
На самом деле Каштанчика все звали «Марусина собака» задолго до того, как его и правда взяли в семью. Маруся пять лет была волонтером приюта «Бано Эко» в Вешняках и каждые выходные она приезжала с семьей выгуливать восемь «своих» собак, среди которых был и этот «ее любимчик».
И ни разу за эти пять лет никто из волонтеров не заподозрил, что происходит за стенами приюта. Собак «выдавали» на прогулку в специальной буферной зоне, а внутрь никого не пускали.
29 апреля 2016 волонтерам удалось проникнуть в приют. Увиденное было похоже на ад. Животные, подопечные приюта, содержались в антисанитарных условиях, больные кошки сражались за еду, трупы животных не убирались из зимников, голодные щенки скулили, прижимаясь к мертвым матерям, десятки трупов хранились просто в черных мешках по всей территории приюта, их даже не убирали.
Дело «Бано Эко» моментально получило широкую огласку. Государство выделяло на приют миллионы, но никаких денег до работников и подопечных приюта не доходило. Тогда сотни неравнодушных людей и зооактивистов приехали к глухим стенам приюта и решили брать его штурмом. Маруся, ее сестра и мама были ночью у этой стены. Где-то за бесконечным забором, заклеенным листовками «Простите, мы не успели» и заставленным горящими свечами, сидела ее собака. Один из дворников приюта узнал их лица в щели ворот и сказал: «Быстро забегайте и берите, кого сможете унести». Женщины бежали вслепую сквозь темные ряды с вольерами, оглушенные лаем и воем, но все-таки нашли своего, белого, с пятном на попе. Маруся смотрит в чашку с кофе, а голос у нее дрожит: «Я взяла его на руки, прижала и поняла, что больше не отпущу никогда».
Настоящая домашняя собака
Так Каштанчик попал домой и стал настоящей домашней собакой. Он быстро освоился. Сначала боялся оставаться один и засыпал, собравшись в напряженный комок, а потом понял, что можно растянуться и сладко спать на собственной подстилке, ничто ему не угрожает.
Он оказался сильно старше, чем все думали в начале. Когда его забрали из приюта, он уже был десятилетней собакой с непростой историей: без глаза, без зубов и перенес серьезную травму спины, она давала о себе знать. Но эти четыре года дома все равно были очень счастливыми.
Он совсем не умел играть, потому что никогда в жизни не видел игрушек, зато очень любил тусоваться со всеми на кухне, вдруг какая-нибудь еда перепадет. «При этом своровал со стола только один раз в самом начале, — говорит Маруся. — Мы его хотели наказать, шлепнув по попе, но он так испугался просто от взмаха руки, что мы тихонечко постучали ему по носу пальцем, и все. Больше он никогда не пытался ничего украсть. А еще он очень любил ходить туда-сюда, мог так весь день. Совершенно не был тактильным псом, его можно было схватить в объятия на пару минут, и дальше он вырывался, отряхивался и начинал снова цокать по паркету туда-сюда».
Каштанчика очень любили, он жил той самой жизнью, о которой мечтает любая собака. Но проблемы со здоровьем, приобретенные еще в приюте, плюс возраст стали давать о себе знать.
Его здоровье резко ухудшилось в конце прошлого года. Он перестал слышать, ослеп на единственный глаз, начались серьезные проблемы с мочеиспусканием, у него отказали ноги, и он все время выл от боли. Его потрясающая воля к жизни и любовь целой семьи проигрывали в последней битве.
До Каштанчика у семьи Маруси уже была собака, любимый лабрадор Бруня. В конце жизни Бруня так же сильно болела, и тогда впервые в семье встал вопрос об эвтаназии. Маруся сама его подняла, видя страдания любимого животного. Но решиться было слишком тяжело, семья не смогла. Бруня уходила мучительно и долго. Вся семья будто проживала эту боль вместе с ней, но ничем не могла помочь. Тогда все решили, что в следующий раз, со следующей собакой они точно смогут по-другому.
Решимость и воля — хорошие вещи, даже когда даются авансом, но иногда и они могут дрогнуть, если речь идет о сознательном прекращении жизни живого существа. Эвтаназия противоречит всей человеческой природе, невозможно решиться забрать у самого себя самое дорогое и любимое.
Когда положение Каштанчика стало безнадежным, в семье снова не появилось общего решения, что делать дальше. Бабушка была против, мама сомневалась. Папа сказал, что если Бог дает жизнь, то Он ее и забирает, и не нам выбирать, в какой момент. Каждого можно понять. Маруся старалась понять близких, но ее решение было другим.
Для Маруси отношения человека и животного — это важный показатель не только отношения людей со своими ближними, но и отношения человека к самому себе.
Часть любви
«Все случилось позавчера», — говорит Маруся. Кажется, она вот-вот заплачет, но слез нет уже второй день. Иногда горе такое сильное, что мешает плакать.
«Самое страшное в эвтаназии, — говорит Маруся, — это взять на себя ответственность. Ты чувствуешь себя извергом, потому что ты же должен всегда “защищать жизнь” как высшую ценность, а ты, в своем уме и рассудке, предлагаешь ее завершить… Это ведь суперненормально — забрать чью-то жизнь. Но в то же время нет ничего страшнее и очевиднее мучений любимого существа. Существа, у которого абсолютно точно есть сознание, чувства, боль и огромный страх. Да, конечно, у него еще есть и твоя любовь. Но если у тебя есть только безграничная любовь и жалость, но нет, например, ответственности, то любовь — это, конечно, здорово, и она “спасает мир”, но она точно не спасет от смерти, от боли, от мучений. Если у тебя есть ответственность, внимание и уважение, то ты будешь стараться понять свое животное и будешь стараться принять правильное решение».
Маруся не была одна в тот день. Мама, когда приехал врач проводить процедуру, ушла ходить в парк вокруг дома, но папа остался рядом. Даже не соглашаясь с дочерью, он хотел ее поддержать.
Но в этот момент Маруся все равно ощущала себя один на один с собственным страхом. Была только она и измученная любимая собака, а рядом два шприца с инъекциями. «Было безумно, просто безумно страшно», — несколько раз повторяет Маруся.
Потом она поворачивается, смотрит очень прямо и говорит: «Я поняла важное, человек в этот момент должен перестать бояться за себя. Он должен бояться за собственную собаку. Он не должен бояться признаться себе в том, что иногда смерть — это тоже часть любви».
У Каштанчика в последние дни от боли были неестественным образом вывернуты передние лапы, как будто его лопатки «сломались». Он разучился ходить на лапах, не понимал, как лечь. После первой инъекции он вдруг уютно устроился, сам свернулся в клубок как обычно. Ветеринары говорят, что в этот момент наступает «освобождение от боли», успокоение, животное начинает очень глубоко засыпать. Далее следует второй укол, последний, он безболезненно прекращает сердечную активность.
Маруся выбрала эвтаназию, проводимую врачом в домашних условиях, в привычном для животного окружении, чтобы не пугать Каштанчика поездками. Ветеринар, приехавший на дом, все выполнил корректно, но в самом конце, упаковывая тело собаки в пластиковый мешок, на просьбу Маруси не помещать его туда головой вперед удивился и простодушно спросил: «Так он же мертвый, какая вам разница?»
Разница есть. В России еще совершенно не сформирована культура прощания. Часто мы просто не знаем, как себя вести, что говорить и как провести человека через утрату. Смерть домашнего животного — это горе. И это нормально называть и ощущать именно так. Очень важно гуманно проводить последние в жизни животного медицинские манипуляции, разговаривать с хозяевами, обсудить, как кремировать животное и где его хоронить. Последний вопрос особенно болезненный, потому что в Москве нет ни одного нормального кладбища для домашних питомцев. У Маруси дома маленькая коробочка с прахом ждет весны, когда земля согреется и Маруся и ее семья сами выберут место, куда захочется приходить.
Каштанчика больше нет. Но есть большая история о том, как одна собака жила и умерла очень любимой.
В материале используются ссылки на публикации соцсетей Instagram и Facebook, а также упоминаются их названия. Эти веб-ресурсы принадлежат компании Meta Platforms Inc. — она признана в России экстремистской организацией и запрещена.
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране и предлагаем способы их решения. За девять лет мы собрали 300 миллионов рублей в пользу проверенных благотворительных организаций.
«Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям: с их помощью мы оплачиваем работу авторов, фотографов и редакторов, ездим в командировки и проводим исследования. Мы просим вас оформить пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать.
Оформив регулярное пожертвование на сумму от 500 рублей, вы сможете присоединиться к «Таким друзьям» — сообществу близких по духу людей. Здесь вас ждут мастер-классы и воркшопы, общение с редакцией, обсуждение текстов и встречи с их героями.
Станьте частью перемен — оформите ежемесячное пожертвование. Спасибо, что вы с нами!
Помочь нам
