Край непуганой журналистки

Место для нежелательных людей

— Гвоздик нет, — устало говорит продавщица в цветочном ларьке возле главка МВД Нижнего Новгорода.

Перед зданием стоят три бронзовые лавочки, засыпанные цветами, коробками спичек и уставленные свечками. У стихийного мемориала лежит плакат «Место для нежелательных людей».

На лавочках сидят бронзовые городовой, милиционер и полицейский (у них тоже по свечке в руках). Перед открытием этой скульптуры фигуры были окутаны в полиэтилен и пугали горожан, напоминая им то ли мумии, то ли трупы.

Хотя сам памятник задумывался как воплощение доброты («Мои полицейские добрые. Доброта должна спасти мир. И профессия полицейского, по-моему, символизирует ее», — говорил автор скульптуры на ее открытии), для жителей Нижнего этот памятник еще долгое время будет символизировать совсем другое. В пятницу, 2 октября, нижегородская журналистка Ирина Славина села на лавочку между милиционером и полицейским, чтобы поджечь себя.

Дочь капитана и «Двигатель революции»

Троюродный брат Ирины Андрей СоловьевФото: Галина Сахаревич

— Комсомолка, почти отличница, любительница походов, — вспоминает об Ирине троюродный брат Андрей Соловьев. — Она всегда любила что-то организовывать. Когда мы были детьми, чаще всего встречались в гостях у бабушки. Она жила в маленькой однокомнатной квартире, все взрослые усаживались за столом с угощением, а нам, детям, было это неинтересно. Куда было податься в маленькой квартире? Мы шли на балкон, откуда из окна был виден магазин, и запускали что-то вроде бумажного змея. Нужно было, чтобы он до магазина долетел. И Ирина сразу отдавала всем нам распоряжения: «Так, ты нитку сматываешь, ты складываешь бумагу». Сразу было видно, что она такой командир!

Окна Ирины Колебановой выходили на школу. Позже она будет работать в школе почти в такой же близости от дома учителем русского и литературы.

О более взрослом возрасте Ирины троюродный брат помнит меньше: семья Колебановых переезжает из квартиры неподалеку от района завода «Двигатель революции» в другое жилье. Ее отцу выделяют кооперативную квартиру.

Именно папе Ирина обязана своим псевдонимом и подписью в фейсбуке, которую знают ее шесть с лишним тысяч подписчиков, — «Ваша капитанская дочка». Это не фигура речи и не признание в любви к Пушкину филолога по образованию. Отец Ирины, Вячеслав, был капитаном дальнего плавания. В его честь она назвала сына и себя: псевдоним появился, потому что она папина дочка. Славина.

После школы Ирина рано, почти сразу же (по словам Соловьева, тогда ей было не больше 18), выходит замуж за моряка Алексея Мурахтаева.

Дом, где жила Ирина Славина в детстве (улица Снежная)Фото: Галина Сахаревич

— Она всегда была красавицей: статная, высокая, вся в маму. Поэтому я не удивился, когда узнал, что она так рано вышла замуж.

Когда девушке исполнилось 19, в семье Мурахтаевых родился сын. Ирина заканчивает университет, растя маленького Славу, а после выпуска работает в школах.

— Помнят ее только ветераны труда, которые давно на пенсии, — рассказывает директор 21-й школы Виктория Куликова, где Мурахтаева работала с 1995 по 1998 год. — Вспоминают только, что она была хорошим учителем и классным руководителем. Но долго в школе она не осталась — уже тогда хотела попасть в журналистику.

Внушить надежду

— Помню, встречаемся с Иринкой, а она мне говорит: «Андрей, я в фотокоры пойду», — вспоминает троюродный брат. — Потом она и писать начала. Я обрадовался: на тот момент уже несколько лет работал в спортивной журналистике. Потом часто виделись с ней в Кремле, она там практически жила, всегда сидела на задних рядах с ноутбуком.

— Лучше бы Ира в спорт пошла, как ты, — горько скажет Андрею мать Ирины Маргарита Колебанова на акции прощания на Покровке. В тот день, когда Славина погибла, ее маме исполнилось 70 лет.

Первое место работы Ирины как журналиста — «Нижегородская правда», старейшая газета города. Мурахтаева пришла к заместителю главреда Геннадию Чеснокову и сказала: «Я учительница, но хочу стать журналистом», вспоминает бывший художественный редактор газеты, дизайнер, предприниматель Александр Гущин. В прошлом сам работавший в школе, Чесноков берет Ирину в редакцию и становится одним из учителей в профессии. Геннадию Павловичу станет плохо, когда он подойдет к месту памяти Ирины возле здания МВД.

Александр Гущин перебирает распечатанные для прощания фото ИриныФото: Галина Сахаревич

Край непуганых журналистов — так называли Нижегородскую область. При легендарном для региона губернаторе Борисе Немцове сотрудников СМИ пускали на оперативные совещания власти, а процедура аккредитации отсутствовала. Как рассказывает бывшая коллега Ирины Светлана Кукина, журналисты могли запросто подойти на улице к губернатору с вопросом. Знавшие особенно свободные времена, журналисты Нижнего в нулевые непросто переживали закручивание гаек: все больше СМИ становились провластными или переходили на систему информационных контрактов, по которым деятельность власти и «Единой России» освещалась под нужным углом. Ирина не застала времена «непуганых журналистов» как корреспондент, но писала именно так, бесстрашно. И решила рассказать о разнарядке, которая регламентировала, как именно писать или не писать про губернатора и партию власти. Так как в ее газете это опубликовать было невозможно, то Ирина написала на форуме нижегородского портала Nn.ru.

— Это всем было негласно известно, но никто про это не говорил. Было понятно: или ты работаешь в этой системе по этим правилам, или не работаешь совсем, — рассказывает коллега Ирины Егор Верещагин, ныне журналист-фрилансер.

С ним мы встречаемся в районе Верхние Печеры, недалеко от дома-свечки, где жила Ирина, — на улице в честь революционера Лопатина. К месту встречи я иду, плутая между парковками и плотной застройкой. В микрорайоне практически нет зелени, и неудивительно, что Ирина и ее коллега Верещагин боролись с вырубкой деревьев.

— Я тогда тоже работал в проправительственном издании «Нижегородские новости», и меня это в депрессию прямо вгоняло. Когда узнал, что есть такой человек, который может написать про заказы открыто, это внушило мне надежду, — вспоминает Верещагин.

Раскрыв правду читателям, Ирина навлекла проблемы на собственную «Нижегородскую правду».

Подъезд дома СлавинойФото: Галина Сахаревич

— Внутри коллектива ее поступок, конечно, не поняли, отнеслись к нему как к предательству, решив, что она всех очень подвела. Был скандал, газете действительно пришлось натерпеться от чиновников, мы потеряли какие-то контракты, — вспоминает Александр Гущин. — Татьяна Метелкина (тогдашний главред «Правды») сказала Ире, что много раз выгораживала ее, но больше этого делать не будет, и предложила уйти.

— Помню, как я гордился, когда впервые в своей публикации Ирина упомянула меня как коллегу, — рассказывает Егор Верещагин. — Она называла так далеко не всех журналистов. Тех, кто был, по ее мнению, нечестен, звала просто ******* [продажными людьми].

Акула, заноза и коза

В мае 2015 года Ирину попросили уйти с очередной работы. Задумавшись, что делать, Ирина в шутку спрашивает подписчиков, как бы они назвали ее собственное СМИ. Ей предлагают десятки вариантов. Ирине больше всего нравятся «Акула», «Заноза» и «Коза». Выбранное имя ей так полюбилось, что в следующие годы Ирина собирает козочек повсюду, ей привозят статуэтки из поездок и скидывают фотографии с козами в фейсбуке.

— На следующий день (после этого поста. — Прим. ТД) мне написал Дима Лещев, — рассказывала Ирина позже. — Хочу, говорит, принять участие в проекте. — Каком проекте?! — В создании СМИ, поясняет он. — Какое СМИ, денег-то нет! — А и не надо, отвечает он…

Дмитрий Лещев, разработчик сайта «Коза-пресс»Фото: Галина Сахаревич

Бизнесмен Дмитрий Лещев сделал множество сайтов для медиа (например, один из сайтов проекта Life), давно читал Славину в фейсбуке и всегда мечтал о своем СМИ, поэтому откликнулся на ее пост. Он с командой разрабатывает сайт «Козы» и помогает развивать соцсети. Медиа планировалось как площадка для авторов, которые получают деньги за свою работу от подписчиков.

Спустя два года Лещева обманывают партнеры по бизнесу, и он лишается компании.

— Я не мог быть больше полезен проекту. Хотя мы завершили работу с «Козой», я горжусь тем, что поучаствовал в ее создании, — говорит сейчас он.

— Я стала одним из акционеров «Козы». Скинулись с несколькими людьми на уставный капитал 10 тысяч рублей, — вспоминает бывшая коллега Ирины Светлана Кукина. — Ира предложила мне позицию главреда, но у меня было несколько кредитов, нужно было постоянно зарабатывать. И я отказалась.

Уже тогда стало понятно, что привлекать авторов будет невозможно. Ирина делала все сама. За первые полгода 2016 года, например, Ирине «задонатили» около 50 тысяч рублей: люди присылали от 50 рублей до 3 тысяч. Почти год она оформляла «Козу» как СМИ (трижды документы отправлялись в Роскомнадзор).

— Я ни секунды не задумывалась о бизнес-успехе «Козы», когда соглашалась на статус акционера. Но я понимала, что Ире надо помочь, — говорит Светлана Кукина. — Так, как она, никто не работает с источниками. Она никогда никого не сдаст. Все публикации основывались на документах. Я понимала, что в «Козе» она будет показывать тот же эталон журналистики, но ее ничто не будет ограничивать. Ничьи редакционные интересы, ничьи бизнес-задачи. Я, конечно, тогда не задумывалась, чем это может быть чревато.

«Это жгло ее изнутри»

— Однажды я предложила Ирине позицию главреда одного из журналов, в котором я была издателем («Нижегородский пенсионер»). Но она отказалась. Понимаете, есть такие люди — по натуре хористы, а есть солисты, — рассказывает подруга Славиной Ирина Еникеева.

В своем собственном проекте солистка Славина совмещала позиции редактора, журналиста, корректора, эсэмэмщика, оператора, рекламного менеджера (в «Козе» размещалась баннерная реклама, у Славиной было несколько маленьких рекламных контрактов, однако на сайте никогда не выходила «джинса»). Каждый день выходило по четыре-пять публикаций. Конечно, Ирина не успевала охватывать многие темы, но обязательно интересовалась судами, политикой, благоустройством. Это дало ее маленькому сайту большую цитируемость. Над региональными топами поисковиков Ирина часто подтрунивала, публикуя в фейсбуке скрины с новостными заголовками в духе «Нижегородец нашел огромный гриб».

Журналист Александр ПичугинФото: Галина Сахаревич

— В прошлом году Иринин сайт был вторым [во втором квартале 2019 года. — Прим. ТД] по рейтингу [цитируемости. — Прим. ТД] среди нижегородских СМИ, по данным «Медиалогии», — вспоминает журналист Александр Пичугин. Его слова подтверждает Егор Верещагин: «Коза» иногда обходила даже сайт нижегородского «Коммерсанта».

Троюродный брат Ирины Андрей Соловьев рассказывает, что чиновники на заседаниях обсуждали инфоповоды из «Козы», а некоторые из них боялись, как бы не попасть в публикации Ирины.

— Идет заседание комитета по благоустройству, все скучают, и тут раз: «А вот журналистка Ирина Славина написала, что заложено было столько-то средств, а потрачено — столько-то! Вы вещаете с кафедры, а как вы можете за свои слова отвечать, если про вас такое “Коза-пресс” пишет?»

Если в более ранних заметках Славиной есть эмоции и оценки, то в последние несколько лет публикации «Козы» — это только информационный жанр: все основано на документах.

— Это была такая в хорошем смысле западная журналистика: взвешенная, точная, — рассказывает Пичугин, — для мнений у нее была рубрика «Пятая колонка», где сама Ирина почти никогда не публиковала свои тексты.

— Все, о чем Ирина писала, она принимала близко к сердцу, но не выражала, — рассказывает правозащитник Станислав Дмитриевский. — Я не представитель СМИ, и я могу о тех же событиях эмоционально написать в своем фейсбуке: вот они, негодяи. В «Козе» Ирина себе этого позволить не могла. Мне кажется, это жгло ее изнутри.

За свою работу Славина получала от подписчиков до 200 тысяч рублей в год. Отдавала гораздо больше и в материальном плане — из-за штрафов, — и во временном, и в психологическом. Каждый день на редакционную почту сыпались десятки писем людей с просьбами помочь и разобраться.

— Когда мы встретились в последний раз, она грустно сказала: «Мне хочется настолько устать, чтобы перестать остро реагировать на эти письма и бросаться им помогать», — рассказывает Светлана Кукина.

Главный редактор Nn.ru Иван Бушман. На форуме этого сайта Ирина опубликовала скандальную заметку, стоившую ей работыФото: Галина Сахаревич

— В конце августа Ирина сообщила о том, что будет продавать «Козу», — вспоминает главный редактор Nn.ru Иван Бушман. — Притом что покупатель ранее уже предлагал ей сделку, и стоить «Коза» могла не так уж мало. Точно не меньше нескольких сотен тысяч. Сейчас в Нижнем Новгороде большинство СМИ принадлежит не политикам, не отдельным бизнесменам, а корпорациям. И такое СМИ могло бы их заинтересовать. Осталась бы там редакционная политика «Козы» — не знаю.

Тогда Nn.ru взял интервью у Ирины, в котором та рассказала, что причина планируемой продажи — плачевная ситуация с пожертвованиями.

«Ир, может, забацать концерт какой-нибудь в поддержку “Козы”?» — написала в фейсбуке экскурсовод Виктория Азарова (именно она видела журналистку в живых последней).

На это Ирина сухо отвечает: «Скорее, похороны».

Но за несколько дней после интервью поступления выросли. Ирина написала: «Окей, если вам это надо, давайте продолжать работать».

«Я знаю, что за мои публикации меня и убить могут»

В 2017 году начинаются преследования Славиной — и они (формально?) не были связаны непосредственно с ее журналистской карьерой. После падения сирийского самолета журналистка публикует пост: «Страшная трагедия. Ужасная потеря. Но в голове крутится мысль: возмездие. Не дали поплясать на костях». Тогда ей порезали покрышки автомобиля, а возле работы мужа раскидали листовки с надписями: «Сегодня она оправдывает действия террористов. Что будет завтра?!».

После этого Ирина пишет в том же фейсбуке: «Я знаю, что за мои публикации меня и убить могут».

Террористов Славина не оправдывала, но в другом случае сомневалась в их существовании. Это тоже привело к преследованиям журналистки. Одно из громких дел «Козы» — это расследование Ирины об убийстве (уничтожении) двоих жителей ЖК «Цветы» якобы в связи с терроризмом. Однако Славина связалась с родственниками погибших и выяснила, что тем выдали тела и дали их похоронить, хотя по закону это невозможно.

Дело о коронавирусном фейке (65 тысяч рублей штрафа по части 9 статьи 13.15 КоАП), штраф 5 тысяч рублей за пост о форуме «Свободные люди», который проводила признанная впоследствии нежелательной в РФ организация «Открытая Россия» (статья 20.33 КоАП), штраф 70 тысяч рублей по части 3 статьи 20.1 КоАП за якобы оскорбление жителей Шахуньи — там открыли мемориальную доску Сталину, и Ирина в посте в фейсбуке исказила название города таким образом, что получилось нецензурное слово. Неудовлетворенный иск (на полмиллиона рублей) от производителей «Электрических витаминов», которых Ирина упрекала в лженауке и недостоверной рекламе. Иск о пропаганде суицида за статью, где Славина пытается разобраться в самоубийстве девушки (отклонен). Штраф за митинг в день памяти Немцова (штраф 20 тысяч рублей по части 2 статьи 20.2 КоАП). На женщину сыпались суды и штрафы.

Шествие и пикеты в память бывшего губернатора Бориса Немцова, убитого в Москве. Журналистка Ирина Славина держит портрет с надписью «БОРИСЬ» на марше НемцоваФото: Роман Яровицын/Коммерсантъ

— Ира несла фото Немцова с надписью «БОРИСЬ», какое-то количество знакомых людей к ней присоединилось, и они очень весело шли по Покровке. Она несколько раз этот плакат поднимала и улыбалась, — рассказывает Светлана Кукина. — В итоге на нее завели дело за несанкционированную акцию и отправили в КПЗ. Она говорила о том, что ее посадили в камеру с, извиняюсь, проссанным матрасом, таким узеньким, что на нем нельзя было лежать. Иру, нашу красавицу! Я не представляла, как она все это переживет, и не представляю. Ведь снаружи она была огнивом, а что чувствовала — никому не рассказывала.

— После очередного иска Ирка звонила и говорила: «Саш, давай еще наколочку на майку сделаем», ведь у меня своя типография. Она делала майки с номерами статей, по которым ее обвиняли, чтобы появиться в них в суде, — рассказывает Александр Гущин. — Но поговорить с ней об этих судах было тяжело, — добавляет он. — Это было такое глухое отчаяние: «Ну как еще можно задеть меня?» Она переживала и за себя, и за семью. Разговор прошлых выходных: «Саша, если Рита (дочь Славиной. — Прим. ТД) не отвечает мне один раз на звонок, я места себе не нахожу».

Ирина пыталась уходить от этого отчаяния в простое хобби — любимое вязание (хотя это было не совсем увлечение: кардиганы из дорогущего кашемира и шелка, которые Ирина вязала на продажу, помогали оплачивать штрафы).

«Коррупционеры мешают мне жить. Потому что приходится идти на митинг, вместо того чтобы предаваться любимому занятию, путая нитки из 100-процентного кашемира», — напишет она в фейсбуке.

— Мы дружили, потому что я был вне фейсбучной повестки, от которой она так уставала. На прошлой неделе мы гуляли по лесу, собирали грибы. Толком не набрали ничего, но зато прыгали там, смеялись, поймали крота… Алексей только говорил: «Ну дети, ну ненормальные», — рассказывает Александр Гущин. — Чтобы вы понимали, у нее была совершенно обычная хорошая семья. Никакой роскоши. Леша работал в небольшой фирме по обслуживанию жилых зданий. Рита после школы училась на фотографа, была в поисках себя, в этом году поступила на филфак (на журфак не попала на бюджет).

— Чуть больше года назад, после второй бутылки текилы, мы сидели на кухне, и тогда я услышал от нее это [мысли о самоубийстве] в первый раз. Она спрашивала: неужели вот это может повлиять на ситуацию в России? Она думала не о частностях, он мыслила в российском масштабе. Понимаете масштаб мышления? Я ее отговаривал. Говорил: А как же Леша?.. — Леша справится. Ему будет легче без меня. — Маргарита? — Рита взрослая. — Мама? — Маму жалко.

Гущин вспоминает, что этот разговор был долгим — часа два. В конце Ирина сказала: «Саш, да. Мы еще поборемся».

Протестная уточка

Ирину не только пытались запугать или оскорбить листовками и порезанными шинами — целая череда нижегородских политических телеграм-каналов писала, что Славина работает на деньги Ходорковского и Госдепа, анонимно ведет ангажированные паблики. Другие каналы размещали информацию о судебных исках к ее сыну, не имеющих к ней и ее деятельности никакого отношения.

Но, по словам Станислава Дмитриевского, Ирина не придавала никакого значения информационным атакам.

Акция против застройки в Копосовской дубравеФото: ИА "Нижний сейчас"

— Как-то мы выступали с акцией против застройки, и я увидел этот бред в телеграме. Я спросил у нее: «Ир, а ты как думаешь, это кто-то из провластных или сам застройщик? Нам бы понимать, против кого мы боремся». Ира довольно резко ответила: «Стас, тебе чего, заняться нечем? Забей».

Ирина пыталась решить городские проблемы серьезными и не очень способами. Например, из-за застройки Волжской поймы в Сормовском районе она помогла коллеге Егору Верещагину провести целый перформанс. «Огромная утка устроила пикет в Нижегородском кремле», — писал сайт Nn.ru (на момент публикации этой статьи заметка на сайте была недоступна, текст остался только в паблике издания во «ВКонтакте»).

— На территории поймы живут краснокнижные птицы, поэтому мы решили добыть костюм и устроить в нем пикет. К сожалению, костюма кулика-сороки мы не нашли, поэтому пришлось арендовать костюм диснеевского утенка. Ирина подвезла меня к Кремлю, я вышел с плакатом «Мое гнездо хотят застроить». Она так жалела, что ей не удалось это увидеть (ведь возле Кремля нельзя было запарковаться), — вспоминает с улыбкой Егор. — Мы провели еще множество акций, и в итоге пойму удалось отстоять.

Тренинги или «Швейцария»

— Давайте в храме встретимся, — предлагает корреспонденту ТД друг Ирины Михаил Иосилевич. — Макаронного монстра.

Внутри Храма макаронного монстраФото: Галина Сахаревич

Михаил — основатель городского портала Nn.ru, где Ирина опубликовала ту самую скандальную заметку про правила освещения деятельности власти, а также создатель Храма макаронного монстра. Сам храм — подвальное помещение почти в центре города с вывеской «То самое место». Внутри — ковшики для откидывания макарон и деревянные иконы с изображением макаронного монстра и подписью: «Он сварился за наши грехи». В начале сентября там прошли тренинги для наблюдателей на выборах от организации «Голос». Каким-то образом связав для себя тренинги с работой признанной нежелательной в стране организации «Открытая Россия», силовики возбудили уголовное дело на Иосилевича по статье 284.1 УК РФ (осуществление деятельности на территории Российской Федерации иностранной или международной неправительственной организации, в отношении которой принято решение о признании ее нежелательной на территории Российской Федерации). Сотрудники СК пришли с обысками к тем, кто, по их мнению, как-то связан с «Открыткой» — проходили по делу в статусе свидетелей. Об этом Славина написала предпоследнюю новость в «Козе».

Дело против Иосилевича открыли после жалобы четырех человек. Один из них, Илья Савинов, уже писал претензию на другого оппозиционного журналиста, Пичугина. Другой, Ярослав Грач, от показаний отказался, сообщив, что подписал протокол в крайней спешке и невнимательно его прочитал. От общения с журналистом ТД Савинов и Грач отказались.

— Когда пришли из СК, мы спали. Ирина выскочила в коридор голяком, — вспоминает муж Ирины Алексей Мурахтаев. — После обыска нам не дали ни описи изъятых вещей, ни копии протокола (на момент выхода публикации мужу Ирины вернули всю изъятую во время обыска технику, кроме телефона. — Прим. ТД).

Михаил считает, что обыск мог сыграть ключевую роль в состоянии Ирины. Однако предполагает, что пришли к ней не из-за тренингов, которые якобы проводились совместно с «Открыткой», а из-за того, что Ирина освещала протесты против реконструкции городского парка «Швейцария» и участвовала в них. Как писала Славина, силовики подозревали вмешательство «Открытой России» в протесты против реконструкции «Швейцарии». По данным издания «Проект», реконструирующая парк ГК «ЕКС» принадлежит однокурснику вице-премьера по «оборонке» Юрия Борисова. Компания получает масштабные госзаказы (на 34,4 миллиарда рублей в 2019 году). Baza со ссылкой на «Дейли шторм» писала, что элитный застройщик связан с кипрскими офшорами, аффилированными с семьей Ротенберга.

Политик Алексей Садомовский, один из свидетелей по делу Иосилевича, по которому также прошел обыск у ИриныФото: Галина Сахаревич

С обысками пришли к семерым нижегородским активистам, в том числе к Ирине Славиной и политику из местного «Яблока» Алексею Садомовскому.

Пока мы разговариваем с ним, в офис партии заходят пять или шесть курьеров с букетами цветов: их заказывают люди из других городов в память об Ирине. В обед Алексей с коллегой отправятся возносить цветы к стихийному мемориалу Ирине на улице Большая Покровка, к памятнику «Веселая коза».

— Это был первый мой обыск, как и у Ирины. Естественно, мы не могли быть связаны с «Открытой Россией», ведь ее в принципе не существует в Нижнем Новгороде, — рассказывает Алексей.

После обыска Ирина отвечала друзьям и знакомым сухо, но спокойно, что с ней все нормально.

— После обыска я предложил помочь деньгами, чтобы Ирина купила новую технику, — рассказывает нижегородский правозащитник Стас Дмитриевский, который участвовал со Славиной во множестве акций — от пикетов против сноса исторической застройки до «Монстрации» — и был колумнистом «Козы». — Она ответила: «Погоди, я сейчас никак не могу собраться, мне надо осмыслить происшедшее, спасибо». Я подумал, что сейчас не до того.

«Ты тоже подумал, что это шутка?»

Всю ночь после обыска Ирина не спит. На следующий день, по словам друга Александра, она отправляется к дочери, которая работает бариста в кофейне «Черточка» на Большой Покровке, с деньгами, которые сняла со своей банковской карты.

— Она пришла к Рите, дала деньги, сказала, что любит, и ушла, — говорит Гущин.

После этого Ирина идет к главку МВД. Она садится на скамейку — тут мимо проезжает на велосипеде ее знакомая, местный экскурсовод Виктория Азарова. Они здороваются, перекидываются парой слов, и Виктория уезжает по своим делам.

Ирина отставляет подальше сумку с документами и телефоном (она останется не тронутой огнем), привязывает себя веревкой между двумя статуями. Для места самосожжения Ирина, конечно, выберет лавочку рядом с собакой (она так любила своего пса Мая, что в посте, написанном после обыска, едва ли не больше всего злится на сотрудников СК за то, что не давали выгулять собаку).

Ирина создала идеальное с точки зрения инфоповода событие, и от этого становится особенно жутко, отмечают многие мои собеседники: пятница, вторая половина дня, здание у станции метро с самой большой проходимостью, в двух шагах — туристический центр города.

— Никогда не думал, что пятничным вечером буду писать такую новость, — говорит Александр Пичугин.

Скамейка у главка областного МВД, на которой подожгла себя Ирина СлавинаФото: Галина Сахаревич

— Меня никто не готовил к тому, что важный для меня человек обольет себя бензином и сожжет, — говорит Светлана Кукина. — Не понимаю, как это принять и жить дальше. Я попыталась погуглить, что чувствует человек, когда сгорает, и даже не могу это прочитать. Превращаюсь в такой трясущийся кусок мяса.

В 15:30 в службу 112 поступил звонок о случившемся.

— Я написал: «Ира, куда тебе денежку занести на восстановление материальной базы?» — и почти мгновенно увидел [ее] пост в фейсбуке: «В моей смерти прошу винить Российскую Федерацию». Подумал, то ли взломали, то ли какой-то глюк. Стал писать ей: «Ира, Ира». Начали звонить журналисты. Позвонила Марина Чуфарина из «Голоса»: «Ты тоже подумал, что это шутка?» — вспоминает Стас Дмитриевский.

«Сразу же позвонил Леше, который поехал к МВД по пробкам. Дочь пошла с Покровки. Когда мы были здесь, мы увидели, что все оцеплено, стоит автозак», — рассказывает Гущин.

Хотя рядом с Ириной лежала сумка с ее документами, в региональном МЧС сообщили, что «обнаружено тело человека, личность которого устанавливается».

Ведущий программы ННТВ, несмотря на то, что новости о гибели Славиной не было в плане прямого эфира, сообщил о случившемся. Он назвав имя и фамилию погибшей журналистки, а также озвучил ее предсмертный пост в фейсбуке. Видео с фрагментом эфира разместила у себя на странице подруга Славиной, издатель Ирина Еникеева. Однако на сайте ННТВ запись программы была выложена без сообщения о гибели Ирины — эту часть эфира вырезали.

После Следственный комитет опубликовал пресс-релиз с именем погибшей, заранее заявив, что «сообщения в ряде средств массовой информации о том, что смерть погибшей связана с проведением у нее накануне гибели обысков, не имеет под собой никаких оснований».

После трагедии родственники стояли у оцепленного МВД около двух часов.

— В конце концов мы просто начали орать с просьбой, чтобы нам хоть что-то сказали, — говорит Александр. — Ничего не было понятно.

Родным сказали, что Ирину увезли в центральный морг. Там сотрудник сообщил, что она в другом, Автозаводском морге, в 14 километрах от этого. Дозвонившись туда, близкие узнали, что сегодня их туда уже не пустят. Не удалось получить и справку о гибели матери для ее сына Вячеслава, который в тот момент был на рейсе: он работает дальнобойщиком. Родные не смогли увидеть тело до понедельника.

В вечер гибели у МВД собирается около 200 человек. Они приносят цветы и свечи, которые на следующий день оказываются убранными. Мемориал будут «зачищать» каждый день, пока в понедельник губернатор не прикажет его не трогать.

На следующий день о случившемся говорят везде: от водителей, которые в знак памяти притормаживают возле Горького, 72, до торговок помидорами на Средном рынке, смотрящих на смартфонах сюжеты о Славиной.

— Я считаю, что человек мог поступить так, только если очень сильно боится. Либо не боится вообще ничего, — говорит мне таксист Александр.

«Пока моя мама горела, вы молчали»

Слева — дочь Ирины Маргарита на акции памятиФото: Галина Сахаревич

— Понимаете, я покупаю цветы, я зажигаю свечку, я что-то пишу в фейсбуке, составляю картинку произошедшего, — говорит Светлана Кукина. — В голове список дел: поговорить с людьми, записать слова таксиста, потому что я их процитирую в соцсетях, сделать видео, — о, пришел Стас Дмитриевский с плакатом — снять Стаса Дмитриевского… Я веду себя так, как вел бы себя на месте события журналист. А к Ире это как бы не имеет отношения.

От мемориала ГУ МВД мы со Светланой идем в сторону другого стихийного места памяти возле скульптуры «Веселая коза». Это один из неформальных символов Нижнего, пародия на его герб, где изображен олень. Выходя на Покровку, проходим мимо памятника марксистам с цитатой: «Нет сил, которые могли бы затемнить факел, поднятый В. И. Лениным». Любые слова, связанные с огнем, в этом городе в последние дни звучат особенно скорбно.

На рогах козы висит распечатка поста «В моей смерти прошу винить Российскую Федерацию». Вечером 3 октября там собирается стихийная акция памяти. Особенной трагичности происходящему добавляет то, что вокруг веселится туристическая Покровка: люди радуются последним теплым осенним денькам и гуляют со стаканчиками кофе, музыканты поют «Пятницу», дрессировщица кидает собаке кольцо, обмотанное фольгой. Среди этого веселья дочь Ирины Маргарита и сын Вячеслав встают в пикет с плакатом «Пока моя мама горела, вы молчали». Уличные музыканты, которые постоянно выступают на Покровке, поют рядом: «Всем, кто ложится спать, спокойного сна».

* * *

Вынос гроба с телом журналистки Ирины Славиной после церемонии прощания в Доме ученых в Нижнем Новгороде. На первом плане — сын Ирины Славиной Вячеслав и ее дочь МаргаритаФото: Роман Владимиров/РИА Новости

На похороны Ирины просят не приносить искусственные цветы, ведь она так любила настоящие растения. Когда посадила маленький кедр, звала Иннокентием и обращалась к нему «мой малыш».

Особенно Славину поражало, сколько в растениях жизни. Когда она добилась отмены застройки зеленой зоны возле дома, то переживала, что деревья успели снести. А следующей весной радовалась, что пеньки дали свежие побеги.

Друг Ирины Александр раскладывает на капоте своей машины распечатанные им фотографии Ирины. Нервно курит.

— Все говорят, что это был героический поступок. Да, возможно. Но этого не должно быть. Почему я не позвонил? Почему не уговорил ее, как в прошлый раз? Я ведь говорил: «Ира, ну ты нам нужна живая!» Она сказала: «Будут новые. Их должно быть больше».

В материале используются ссылки на публикации соцсетей Instagram и Facebook, а также упоминаются их названия. Эти веб-ресурсы принадлежат компании Meta Platforms Inc. — она признана в России экстремистской организацией и запрещена.

В материале используются ссылки на публикации соцсетей Instagram и Facebook, а также упоминаются их названия. Эти веб-ресурсы принадлежат компании Meta Platforms Inc. — она признана в России экстремистской организацией и запрещена.

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!