Заслуженный мастер спорта СССР и России Эдуард Перелыгин четырежды становился чемпионом мира и Европы по спортивной акробатике. О его статусе и заслугах вряд ли кто-то помнит: последние восемь лет он увядает в доме престарелых в Орловской области и безрезультатно пишет письма о помощи. Одно из таких писем добралось и до редакции «Таких дел»
За калиткой областного геронтологического центра войны и труда города Орел стоит еще довольно молодой и энергичный мужчина в кроссовках, шортах и майке — 48-летний Эдуард Перелыгин, четырежды чемпион мира и Европы по спортивной акробатике. Правой половиной тела он двигает немного неуклюже.
«Заслуженный мастер спорта», — тщательно выговаривает он слова и показывает на себя левой рукой. Извиняется за медлительность речи: «в мозгах там вскрывали, убирали тромб», образовавшийся после инсульта.
У Эдуарда инвалидность второй группы, в доме престарелых он живет уже восемь лет. Последние полтора из-за карантина — безвылазно. И сейчас мы говорим через калитку: Эдуарду нельзя наружу, мне внутрь.
«Близко не подходи, Эдик!» — напутствует его проходящая рядом медсестра.
Эдуард только смеется, как и на мое замечание, что выглядит он в целом хорошо.
«Все, что делаем, — на сто процентов»
Чемпионат мира по акробатике 1992 года, Ренн (Франция), парные выступления. 19-летний орловец Эдуард Перелыгин выходит под сэмплы волчьего воя, с легкой растанцовки поднимает с пола двумя руками свою партнершу. Опускает обратно, вытягивает ей ногу до предела вверх, вбок, во все возможные позиции. Аккуратно «роняет» обратно на землю — и тут же поднимает вверх, она, опершись двумя руками о его руки, выписывает телом как будто разные буквы алфавита. Он аккуратно опускает ее на пол, на идеальный шпагат. «Такой уровень акробатики требует серьезной подготовки», — резюмирует комментатор.
После первого «мира» в 1992 году Эдуард ненадолго ушел из спорта, «просто бросил — не каждый может вытерпеть». Но неизбежно вернулся — таково «притяжение полета» и Клавдии Михайловны Наумовой, уже тогда легендарной тренерши, заведовавшей дворцом спорта «Труд», — кузницей мировых чемпионов, которая спустя 30 лет напишет книгу с таким названием.
«Год набирал обратно форму. А потом еще три [международных] награды взял. После первой Клавдия Михайловна сказала: “Я не верю”. А я еще два раза выиграл», — рассказывает Эдуард.
«Не могу даже вспомнить [все выступления], это надо весь мир вспомнить. Помню первый финал: Франция была, город Ренн. Я приехал на разминку, начал делать рондат, сальто назад и шпагат — сходу. И ногу подвернул. Опа! Чемпионат завтра, а у меня нога напухла, вот так, — обхватывает Эдуард левой рукой икру. — Ногу зафиксировали, но не более того, и что делать?»
«Мне нужно, чтобы ты не упал. Все, что делаем, — на 100 процентов», — приказала ему Клавдия Михайловна. Пришлось выиграть. Сколько Эдуард помнит себя, Клавдия Михайловна заседала в орловском Дворце спорта «Труд» на левом берегу реки Орлик и тренировала. «Мне уже 48 лет, ей 80 лет, а она до сих пор там сидит. Тренирует. Я в шоке», — говорит спортсмен и смеется. «Приходит в зал, садится и руководит всем. Всеми тренерами там. Приходит, говорит: “А ну-ка, быстро все встали, стоим! Посидеть — нельзя!” Я 30 лет стоял — стул есть, а садиться нельзя. Дисциплина!» — объясняет Эдуард метод, которым эти победы ковались.
Последнюю награду он получил в 1997 году. Дважды чемпион мира по спортивной акробатике, двукратный чемпион Европы по акробатике, мастер спорта СССР международного класса по акробатике, заслуженный мастер спорта России по акробатике — таков список всех наград и регалий орловского акробата. Все эти награды и титулы выдавали в Москве.
Каждый день Эдуард по несколько раз выкладывает в несколько соцсетей напоминание об этих победах, а еще номер своей карты Сбербанка с подписью: «На жилье».
«А где еще жить?»
Когда становится понятно, что по-нормальному, не через калитку, нам поговорить не удастся, Эдуард приходит, насколько позволяет инсульт, в ярость, — видно, что он ценит редкие возможности общения даже с едва знакомым журналистом. «Карантин, пипец! — кричит он. — Видите, — указывает он на медсестер, — вот эти пойдут сейчас домой с сумками, это им можно! Тут 10 человек туда-сюда входят-выходят, их целый автобус набирается, и они едут. А нас не пускают. Мы привиты уже давно!»
Но даже если бы его отпустили, идти Эдуарду некуда.
«Я сам орловский. Отца у меня не было. Мать у меня умерла, [когда мне было] 13 лет, — возвращается к началу своей истории Перелыгин. — Взяла меня женщина под опеку до 18 лет — Веревкина Татьяна». По факту его отцом стал спорт, куда в семь лет его отдала мать, чтобы тот не шлялся с дворовой шпаной: «Родители допоздна работают, а мы по гаражам лазаем, патроны в костер [кидаем], ну, а что делать?»
Эдуард Перелыгин со своей партнершей перед выступлениемФото: из личного архива
Тренировки у Наумовой начинались с 10 утра. «Самая трудная»— после небольшого перерыва, с 16 вечера. И так с понедельника по четверг. С четверга по субботу — хореография. Рондаты, фляки, рондат-фляки, рондат-фляк-двойное сальто назад.
Когда мать умерла, Эдуард был на тренировке. Сделал в одном упражнении несколько комбинаций — «надо да надо». Потом пришел домой, и его накрыло.
Женился он в 1997 году на своей акробатической паре — Оксане Перелыгиной, однофамилице. Спорт сменился семейной жизнью, работой, воспитанием. Спустя 10 лет они расстались. «Что-то» привело к разводу.
Эдуард не приватизировал двухкомнатную квартиру, выданную ему за спортивные достижения. А его жена Оксана сделала это по праву его супруги. «Давай на меня и на дочь ее оформим», — предложила как-то она, а Эдуард, если верить ему, согласился. «Да мне некогда было. Платили копейки, работать много [приходилось]», — отмахивается он.
С женой они разошлись. «Не знаю почему. Уже стерлось все. Было неправильно что-то», — повторяет он. Сильно буксует, когда волнуется, от уверенной речи ни следа, сложные предложения превращаются в набор звуков, прорывается болезнь.
«В том, что рассказывает Эдуард, есть много неправды. Я не хочу ничего афишировать, пусть будет его точка зрения. Вы лучше спросите его, кто в 2012 году менял ему памперсы?» — советует в телефонном разговоре Оксана Перелыгина.
Развод, по ее словам, произошел из-за того, что они с Эдуардом «разошлись характерами».
— А еще вы спросите, из-за чего у Эдуарда получился инсульт. Точнее, на фоне чего, что этому посопутствовало, — дает Оксана еще один совет.
— Сейчас вы не готовы принять его назад? Он изменился за эти 10 лет.
— Вы знаете, сколько лет прошло? Конечно, не готова. У него своя жизнь, у меня своя жизнь. Мы с Эдуардом развелись. Куда можно принять назад человека, с которым вы развелись? Мы же не маленькие дети, нам не по 18 лет. То, что он один, — виноват только он.
— Эдуард говорит, что вы его выгнали фактически на улицу, это так?
— Мне с вами больше не о чем говорить, — выпаливает Оксана, и разговор завершается.
«Год назад возили удалять аппендикс — хоть мир посмотрел»
Инсульт у спортсмена случился в 2012 году. На его рабочем месте в 45-й общеобразовательной школе.
«Эдуард жил фактически во Дворце спорта “Труд”, — рассказывает его коллега по школе, попросивший не называть его имя. — Здесь он ночевал, поскольку подрабатывал здесь сторожем».
В этой же школе Эдуард работал на полную ставку физруком еще до того, как остался без жилья, добавляет собеседник. И интересуется: «То есть вы хотите написать о том, что чемпион Европы и мира остался без квартиры и ему очень тяжело было жить? И что он живет в доме престарелых? И почему допустили такое состояние наши спорткомитеты?»
Ответ положительный.
«А где еще жить? У Клавдии Михайловны в тренерской пожил, — отвечает Эдуард. — А тут вот в бассейне. Как бездомный. А что делать?»
Про день инсульта он помнит, как вышел закрыть все входы, и все: проснулся на полу, на плитке, с расшибленной головой. От удара пошло кровоизлияние в голову, и его вновь отключило, теперь в кому.
В больнице за ним ухаживали три человека — жена, дочь и Клавдия Наумова. Оттуда приняла тетка, сестра матери, в частный дом в город Ливны Орловской области. Там Эдуард пролежал год, «нога, рука — чувствую, что не то, то хуже, то лучше». На длительную реабилитацию Перелыгин отправился в «геронтологический центр» и с тех пор так и живет там, уже девятый год.
Тренер Клавдия Михайловна Наумова и Эдуард Перелыгин (в центре) во время тренировки во Дворце спорта «Труд»Фото: из личного архива
— Ну что, пили вы, получается? — я пытаюсь прояснить слова жены.
— Да не в этом все дело! — супится Эдуард. — Это от водки такое бывает! А водка для меня ерунда, я любил пить пиво. Да и не пью я уже девять лет. Я ж не буду тебе сейчас рассказывать, как она мужика приводила в нашу квартиру, — только я ушел, и он пришел!
По словам все того же коллеги Эдуарда, как минимум в рабочее время работавший сторожем и физруком спортсмен не пил — в школе он ни разу не был замечен с выпивкой.
Чемпион наконец расшифровывает, что за «что-то» случилось в его отношениях с женой: череда финансовых неудач. Закрылся по рыночным причинам магазин спортивной обуви, где Эдуард был директором, — «все с головы на голову, все хуже, все хуже, и бац [закрылся]».
В школе же платили копейки.
«Давно это бывало. Зла нету ни на кого. Не хочу [злиться]. И она перегибала палку. И я тоже, — изображает Эдуард злобную гримасу и рычит, затем смеется. — Такой вот я человек, что в 48 лет остался один». Друзья его не посещают. Бывает, звонят родственники из Ливен. Раньше навещала Клавдия Михайловна, но с возрастом это стало труднее.
Дочь Эдуарда Анна Перелыгина не ответила на сообщения «Таких дел». Она живет в другой стране и воспитывает уже своих детей. Отца, как он сам говорит, навещает не часто и ненадолго, но регулярно.
«А как мне жить здесь?» — спрашивает Эдуард. Он указывает на прогуливающихся по территории старушек с палочками и ходунками и говорит, что таких тут 90, если не 95 процентов, — с ними не поговоришь. «Поесть, помыться, таблетки выпить, убиваю время. Год назад удалили аппендикс, возили туда-сюда — хоть мир посмотрел», — вновь смеется Эдуард.
Бывает, на территорию залезет еж, — тоже хоть какое развлечение.
По инвалидности II группы Перелыгину платят пенсию в 10 тысяч рублей, из которых 8 тысяч он отдает геронтологическому центру за содержание, а на тысячу покупает конвулекс (противосудорожный препарат. — Прим. ТД).
— Эдик, намордник! — приказывает еще одна проходящая мимо медсестра надеть медицинскую маску.
— Не хочу! Не буду! — кричит он и вздыхает. — Вот так и живем.
Выбраться отсюда некуда: родственники из Ливен его к себе не пропишут: «Там уже дети, а у детей дети, да я и сам не поеду». Так что Эдуард, пользуясь своим правом на получение жилья по инвалидности, ведет переписку с местными и федеральными чиновниками. Он отходит к себе в комнату и возвращается с толстой зеленой папкой писем в никуда и ответов оттуда.
«Куда я только ни обращался!» — писал Эдуард в письме Владимиру Путину (имеется в распоряжении редакции. — Прим. ТД). Там он жалуется главе России на «отписки от различных департаментов Орловской области» и сообщает о результате его длительных переписок с государственными органами: «Постановка на учет как малоимущего гражданина, нуждающегося в жилом помещении, предоставляемом по договору социального найма, по месту проживания в Сабуровской сельской администрации».
В письме Эдуард выражает сомнение, что ему удастся получить жилье по этой программе при жизни.
Тренер чемпионов Клавдия Михайловна Наумова наблюдает за выступлением своих учениковФото: из личного архива
«Я не хочу смириться с мыслью, что я нужен был моей стране, моему городу Орлу, только пока был здоров и приносил России славу спортивными достижениями на мировых чемпионатах! Помогите не утратить веру!» — так завершает письмо Путину Перелыгин.
Аппарат президента в ответ посоветовал обратиться в аппарат губернатора Орловской области Андрея Клычкова. В правительстве предыдущего губернатора Вадима Потомского Перелыгину ответили, что перед ним в льготной очереди находятся три семьи, потерявшие жилье при пожаре. С тех пор прошло уже восемь лет, очередь так и не сдвинулась. В аппарате нового главы Андрея Клычкова, по его словам, то ли честнее, то ли грубее сказали: льготное жилье сейчас отсутствует.
— Так что, получается, не помнят ваших заслуг, что ли?
Эдуард вновь смеется, но не отвечает. Вечереет, старушки во дворе интерната поворачивают ходунки в сторону здания и по очереди медленно скрываются в нем. Чемпион переминается с ноги на ногу.
«Спортсмены Наумовой — гордость России»
Дворец спорта «Труд» на левом берегу реки Орлик теперь — специализированная детско-юношеская школа олимпийского резерва «Русичи», отделение смешанных пар по спортивной акробатике имени заслуженного тренера России, почетного гражданина города Орла, почетного профессора педагогических наук Клавдии Наумовой.
Рядом целая прогулочная «Аллея Наумовой», перед ней памятник акробатам с подписью: «Спортсмены К. М. Наумовой — гордость России» с именами чемпионов, включая Эдуарда Перелыгина.
Внутри в просторном прохладном зале занимаются шесть девочек и мальчик. «Руки не отпускаем! Распрыгивайся, заяц! Не взлетная у тебя позиция! Женя, коленки! Пятая позиция!» — командует детьми молодая тренерша. «Акробатика — смелость, грация, красота», — гласит надпись у потолка.
В зал входит, держась за руку помощницы, Клавдия Наумова, 80-летняя тренерша, воспитавшая 275 мастеров спорта и России, 28 мастеров спорта международного класса, 6 заслуженных мастеров спорта, 5 заслуженных тренеров России, 22 чемпионов мира и Европы.
Дети прерывают упражнения и выстраиваются в ряд. «Здравствуйте, Клавдия Михайловна!» — сотрясает зал стройный хор. Наумова, очень пожилая, но очень громогласная, указывает на мальчика и произносит: «Сто раз должен мне будешь отжаться сегодня за то, что руки так держишь». Потом остальным: «Позицию пятую, живо! Живот втянули, ручки вот так! Продолжаем, задание то же самое — готовимся к сентябрю!»
Сегодня (как, кажется, и всегда) у Наумовой ни минуты покоя — до меня была встреча с чиновницей, после меня будут телевизионщики, они уже стоят в дверях и недовольно ждут. Но поговорить о Перелыгине Клавдия Михайловна рада всегда.
Слева направо: Оксана Перелыгина (жена Эдуарда), тренер Клавдия Михайловна Наумова и Эдуард ПерелыгинФото: из личного архива
«Только с мира у него 16 золотых медалей. А еще он неоднократный чемпион России, чемпион Советского Союза среди юношей. Он почему-то об этом в своих письмах не пишет. Он скромный парень. Как человек — просто идеальный. Как мужчина — не знаю, он мой воспитанник. Но девочки его любили — он галантный, он не хам, никогда не возьмет чужую копейку», — расхваливает Наумова ученика.
Квартиру, которую «его жена отобрала вместе с любовником», он отделал самостоятельно под дерево, «руки у него золотые».
Когда Перелыгин был в коме, Наумова, как она утверждает, «дежурила у его кровати день и ночь». Она, по ее воспоминаниям, гладила его руки и спрашивала: «Эдинька, Эдинька, ты меня хоть слышишь? Если слышишь, пожалуйста, открой глаза, моргни мне». Он ответил, пробормотал: «Клавдия Михайловна». Схватил руку тренерши, сжал ее и вышел из комы.
Эдуарда она действительно воспринимает почти как сына. Он пришел к ней совсем юным мальчиком, а его мать, вспоминает Наумова, говорила ей: «Клавдия Михайловна. У меня рак, я скоро умру. Не оставьте Эдика, пожалуйста». Но как официальную опекуншу Клавдию Михайловну Перелыгину не утвердили: она жила одна и в однокомнатной квартире.
Однако именно Наумова похлопотала, чтобы Перелыгину выдали за его спортивные достижения двухкомнатную квартиру. Она же, по ее словам, отговаривала от того, чтобы жениться и забрасывать спорт высших достижений.
«Этот человек достоин всего. И ему все сделали, чтобы он жил шикарно. Профукал он многое, но я в это никогда не буду лезть, не буду за это судить, это не мое дело», — рассуждает Клавдия Наумова.
Так получилось, что она осталась единственной, кому сейчас есть дело до Эдуарда Перелыгина. Именно она передает его письма в приемную губернатора и в другие органы власти. Перелыгину же через меня Наумова передает свою книгу, автобиографию «Притяжение полета». «Дорогой Эдуард! Прими мой скромный подарок. Здоровья тебе и счастья, мой любимый ученик. К. Наумова», — подписана она.
В автобиографии Наумовой приводятся слова Перелыгина: «Для меня Клавдия Михайловна больше, чем тренер. (…) К сожалению, во взрослой жизни я не всегда прислушивался к ее советам, как это было во время тренировок в спортзале. Она всегда хотела для меня только добра, но я наделал ошибок, за которые теперь расплачиваюсь инвалидностью и пребыванием в геронтологическом центре. Но если в моей жизни остались какие-то радости, то они связаны в основном с родным спортзалом, счастьем побед на мировых чемпионатах, нашим спортивным братством».
Письмо же «Таким делам» было коротким: «8 лет стою [в очереди] на жилплощадь. МОСКВА прочитал отослать — Орловской области НЕТ ДЕНЕГ! ПОМОГИТЕ!» — написал чемпион.
***
«Такие дела» направили запросы по поводу ситуации Перелыгина губернатору Орловской области и в Федерацию спортивной акробатики России. На момент публикации комментарии так и не были получены.
Редактриса — Лариса Жукова
Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране и предлагаем способы их решения. За девять лет мы собрали 300 миллионов рублей в пользу проверенных благотворительных организаций.
«Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям: с их помощью мы оплачиваем работу авторов, фотографов и редакторов, ездим в командировки и проводим исследования. Мы просим вас оформить пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать.
Оформив регулярное пожертвование на сумму от 500 рублей, вы сможете присоединиться к «Таким друзьям» — сообществу близких по духу людей. Здесь вас ждут мастер-классы и воркшопы, общение с редакцией, обсуждение текстов и встречи с их героями.
Станьте частью перемен — оформите ежемесячное пожертвование. Спасибо, что вы с нами!
Помочь нам
