Дом силы

Айгульмир Султонова практически не видит. При этом одна растит сына и дочь. У семьи никогда не было своего жилья. Дом в маленьком тувинском поселке, где Айгульмир родилась, родственники продали, когда она уехала из республики. Помотавшись по стране, она вернулась, но не в Туву, а в соседнюю Хакасию. Сначала жила по знакомым и в социальном приюте, пока однажды опека не забрала у нее Самира и Диану в детское учреждение. И тогда Айгульмир решила сама построить дом для своих детей

«Гуля, это же конура для собаки»

«Я, как узнала, что вы едете, шпаклевку купила, срочно-обморочно вот эту стену зашпаклевала, сейчас только плинтусы приклею — и готово, здесь будет коллаж из фотографий, детям на память. А до этого у меня несколько дней был простой, напилась таблеток и лежала».

Айгульмир носится по дому, показывая, где и что у нее сделано, а до чего еще не дошли руки. Ловко обходит углы и уворачивается от косяков. По ходу объясняет, что правым глазом она полностью не видит, а на левом зрение минус десять — это третья, самая высокая степень близорукости. Помимо этого, у нее киста в головном мозге, гидроцефалия и последствия нескольких инсультов — инвалидность второй группы.

«Не бойтесь, я сейчас в линзах, поэтому вас вижу, заказала на днях, обычно их сложно достать, они специальные, в свободной продаже таких нет».

Найти дом Айгульмир в скоплении дачных домиков несложно. Снаружи он мало похож на дом в привычном понимании. Сплошная стена без окон выходит на улицу, вторая, с узеньким окном, — во двор, затем крыльцо, крытая веранда, переходящая в коридор, за ним солнечная из-за двух широких окон кухня с печкой посредине и рядом комната дочки. Коридор ведет в гостиную со свежей зашпаклеванной стеной, налево — комната сына, направо — большой санузел с душевой кабиной. Сын, Самир, на работе, он уже давно помогает маме, как и младшая, Диана, — она нянчится с соседскими детьми.

Этот поселок в восьми километрах от Абакана в народе называют Орбитовские дачи. Купить здесь шесть соток Айгульмир удалось на материнский капитал, который она получила после рождения Дианы в 2013 году. Когда приехала сюда первый раз, ее встретил двухметровый бурьян из сухой травы и разваленная сараюшка, в которой гулял ветер. Ни света, ни воды.

«Сначала мы нашли дом рядом, соседи продавали, но денег на него не хватало. Я просила продать в рассрочку, нам совсем негде было жить. Не согласились. Эх, знали бы соседи, что я свой дом у них прямо под носом поставлю. Год мы сюда просто приезжали, не понимали, с чего начать. Жили по знакомым. Вскоре я попала в больницу с инсультом, видимо, сказался стресс. Детей опека забрала в детский дом. Самиру тогда было шесть лет, Диане — год. Мне поставили условие в течение полугода решить вопрос с жильем».

Поняв, что она может лишиться детей, Айгульмир испугалась. Выйдя из больницы, своими руками выкорчевала на участке восемь деревьев, выкосила сухую растительность, прочистила старую колонку, которая была закопана в траве. Затем залила избушку по кругу бетоном, а после снесла дощатые стены и крышу. Оказалось, электричество на участке есть, но только в летнее время. Осенью, когда дачники разъезжаются, его отключают. От материнского капитала осталось немного средств, на них удалось сколотить маленький каркасный домик.

«Сейчас на этом месте комната сына, — Гуля показывает на помещение, куда едва входит двуспальная кровать. — Взяла брус десять на десять и ДСП. Брус пошел на каркас, ДСП — на стены, внутрь для утепления напихала курток, одеял. ДСП заштукатурила. На одну стену наклеила обои с Человеком-пауком для Самира, на другую — волшебных фей для Дианы. Все это время носила в кармане фотографии детей, они придавали мне сил. И ровно через полгода забрала их домой.

Помню, на День защиты детей к нам приехала Ольга Валерьевна Кубренюк, тогдашний заместитель уполномоченного по правам человека по Республике Хакасия, мы с ней до сих пор дружим, она меня поддерживает, детям книжки, игрушки привозит. Посмотрела на все это и говорит: “Гуля, это же конура для собаки”. Я ответила: “Зиму перестоит, а дальше видно будет”. Купили маленькую буржуйку, кое-как обустроились. Вскоре нагрянула опека. А я как раз накануне сняла доски с забора и сделала детям двухъярусную кровать. Они посмотрели, развернулись и уехали. Осенью электричество отключили, по вечерам мы зажигали свечи и фонарики. Помню, Дианка все кричала: “Включите свет, включите свет”. А Самир ей отвечал: “Ты что, тупая, у нас денег нету на свет”».

Зимовать Айгульмир с детьми опять ушла к знакомым, жить в самодельном домишке в морозы не рискнули. Пробовали устроиться в социальную гостиницу в Черногорске (город в пяти километрах от Абакана). Но выдержали там лишь месяц. Гуле приходилось ежедневно мыть во всей гостинице полы и убираться. Времени хоть что-то зарабатывать не было. Пока все отмоешь, уже ночь. Не хватало даже на еду. Одна женщина решила ей помочь и привезла детскую смесь для Дианы, но смесь оказалась просроченной. В итоге Гуля ела ее сама. Признается, что похудела тогда до 45 килограммов при своей норме в 52 килограмма. Тяжелые времена сказались на здоровье. Гуля опять попала в больницу, а Самир с Дианой — в детский дом. Но на этот раз Гуля быстро поправилась, выписалась и тут же забрала ребятишек.

«Благодаря дому я стала сильнее»

На следующее лето к маленькому домику Гуля со всех сторон по периметру начала пристраивать по комнате. Для наглядности она достает старые фотографии дома: «Вот здесь я поставила каркас три метра, это оказалось очень высоко, пришлось спустить второй потолок. Затем обложила дом бетонными блоками, утеплила пенопластом, сейчас пытаюсь обшивать сайдингом». Окна вставлять помогал сын с другом, это оказалось самым тяжелым во всей стройке. К зиме посреди дома Гуля сложила печку, теперь отопление было надежным. В итоге конура три на четыре метра превратилась в дом шесть на семь с половиной метров.

Женщине удалось заключить договор с энергетиками на постоянное электричество. В доме стало можно зимовать! Хотя до конца строительства еще далеко. Тем более Гуля постоянно что-то переделывает. В этом году ей надоели обои — содрала и покрасила стены декоративной штукатуркой. Цвет выбрали вместе с дочкой, под кирпич. И красиво, и практично: отопление печное, светлые стены сильно пачкаются.

Гуля научилась опережать и свои болезни, и опеку, которая могла застать ее врасплох. Два раза в год, летом и в самые морозы, она отправляет детей в санаторий, а сама в это время работает без передышки: красит, обшивает стены. Дети возвращаются «плотненькие, чистенькие, не придраться». Смеется: «Они там шесть раз в день кушают, а я здесь — один раз».

В 2018 году на свой день рождения, предварительно отправив детей в санаторий и сдав в ломбард все электроинструменты, Айгульмир отправилась в Москву к Путину с просьбой помочь решить вопрос с жильем. Вопрос не решился, письмо, которое она оставила в администрации президента, спустили в правительство Хакасии. Но вскоре Гуле позвонили из минздрава республики и предложили пройти обследование. На нем обнаружили кисту в головном мозге и гидроцефалию.

Тогда Гуля впервые опустила руки. Начала думать, сколько ей осталось, что нужно успеть сделать… К тому времени на ней уже висело несколько кредитов: набирала, чтобы стройка дома хоть как-то двигалась. Гуля запаниковала, что может умереть и оставить долги детям. Стала браться за любую работу — отделывала дома в своем дачном сообществе. Центр занятости предложил ей работу посудомойкой. Но от места пришлось отказаться: боялась перебить посуду — после инсульта плохо слушалась левая рука.

И Гуля устроилась на кирпичный завод: «Кирпичи же не посуда». Завод был в 25 километрах от Абакана, «выезжаешь в четыре утра, возвращаешься за полночь». Детей одних оставить нельзя, да и вдруг опека нагрянет. Брала их с собой. На заводе трудилась в две смены, и кирпич укладывала, и на кухне помогала: полы мыла, картошку чистила.

В 2021 году Гуля вновь попала в больницу, а дети — в приют. Неделю она пролежала в коме, все думали, что живой уже не вернется. Врачи объяснили, что на старые травмы и болезни наложились последствия эпидурального наркоза, который ей ставили при операциях — кесаревом сечении. Когда Гуля очнулась, сразу стала проситься на дневной стационар. Опека грозилась подать на нее в суд и лишить материнских прав. Женщина признается, что сильно разозлилась тогда, грубо с ними разговаривала и попросту выгнала из дома. «Ну сколько можно наказывать, вместо того чтобы помочь. Я не пью, не гуляю, я прежде всего инвалид! Зачем добивали, ведь они могли меня погубить!» К счастью, тогда до суда дело не дошло, и дети остались с мамой.

Сейчас Гуля уже ничего не боится. Через месяц Самиру исполнится 18 лет, и она будет «ходить с гордо поднятой головой, что выстояла, вырастила человека». Благодаря дому она стала намного сильнее: есть стены, потолок, внутри светло и тепло. Теперь ее не сломать.

«Этому миру не хватает справедливости»

Именно дома Гуле недоставало в детстве, поэтому, она считает, так и сложилась ее судьба. В школе она серьезно готовилась поступать в юридический институт, мечтала стать судьей, потому что «этому миру не хватает справедливости». Но судьба с самого рождения испытывала ее.

«Я родилась в тувинском селе Тээли на границе Алтая, Монголии и Хакасии. В очень интеллигентной семье: мама — учитель русского языка и литературы, папа — первый секретарь райкома партии, коммунист, два высших образования. Я была младшая, недоношенная, маме сказали, что я не выживу. Но выжила. Отлично училась, ходила в музыкальную школу, танцевала. В шесть лет переболела васкулитом. Худенькая, слабенькая, одни глаза на пол-лица, но активистка, заводила, хулиганка. Помню, когда я заболела, папа говорил, что у меня большие красивые глаза, поэтому меня и сглазили. С 15 лет я серьезно занималась кикбоксингом, в 17 уже могла троих мужиков положить. Но на одной из тренировок мне сильно прилетело по голове, после этого начало падать зрение».

К тому времени дома настали тяжелые времена, маму уволили из школы, где она проработала 35 лет, она стала спиваться, папа от нее отвернулся. Сестра уехала учиться, брат ушел в армию. Гуля, сколько могла, тянула на себе и дом, и огород. Окончив школу, поехала поступать в Томск. Маму взяла с собой, очень хотела оттащить ее от бутылки. Но проходных баллов в университет не набрала. Тогда они с мамой нашли академию правосудия, и Гуля поступила туда. Но поучиться не успела: мама умерла, пришлось вернуться домой.

В 19 лет у Гули случился первый инсульт, из больницы ее выписали на коляске. Отец пытался помочь, привозил шаманов — не помогло. Гуля скрипела зубами: «Я же бывшая отличница, спортсменка, я не могу так». И она выкарабкалась, встала с коляски. Встретила любимого человека, родила Самира. Пришлось делать кесарево, после операции пережила очередной инсульт, парализовало левую сторону тела. С тех пор Гуля чувствовала, что дома, в Туве, ей не место. Решила ехать в Москву зарабатывать деньги на операцию по зрению — в тот момент у нее почти полностью атрофировались зрительные нервы.

«Перед этим я сделала то, о чем еще никому не рассказывала, — сменила имя. Мое настоящее имя Алтынай (в переводе с тюркского — “золотая луна”). Я взяла две последние буквы своего имени — “ай”, “гуль” — с турецкого “цветок” — и добавила “мир”, получилось Айгульмир — “цветок мира”. А фамилия — Султонова — от отца Самира. Мы не были расписаны и вскоре расстались, но я думала, что это моя судьба. После отъезда из Тувы я очень быстро стала восстанавливаться. Видимо, и правда поменяла свою судьбу».

В Москве Гуля, уже беременная дочкой, подписала договор на ремонт под ключ большого объекта. Проработала на стройке семь месяцев, в итоге всю бригаду обманули и заплатили только часть денег. На операцию Гуле не хватило, она вернулась домой. Хотела рожать в Кызыле, но ей показано было только кесарево, а там побоялись взяться. Тогда, забрав Самира, она приехала в Абакан. Здесь операция прошла успешно, с тех пор этот город она считает счастливым для себя. Несмотря на все дальнейшие проблемы со здоровьем и жильем.

Возвращать добро

Гуля признается, что сейчас расскажет о самом главном — о людях, благодаря которым стало возможно дальнейшее строительство ее дома. Летом 2021 года в дачный поселок приехали депутаты, остановились прямо на улице, рядом с Гулиным домом, обсуждали, как лучше отсыпать дорогу. С ними были журналисты. Гуля решила подойти. И не удержалась, рассказала, что живет здесь уже восемь лет, что мать-одиночка с инвалидностью, одна строит дом, от государства помощи никакой — в общем, выпалила все, что успела. Депутатов история не задела. А одну из журналисток абаканского ТВ заинтересовала.

На следующий день девушка позвонила и попросилась в гости. Гуля ответила: «Приходите, будем крышу колотить». С этой крыши тогда и вышел первый репортаж. После него неравнодушные люди стали переводить для Гули деньги. Один мужчина из Сургута отправил 25 тысяч рублей, а следом позвонил и наказал, чтобы она купила на них лекарства и лечилась. В следующем репортаже Гуля поблагодарила всех и призналась, что потратила деньги на стройматериалы. Мужчина узнал и выслал еще 25 тысяч рублей. Опять с просьбой: теперь уж обязательно «на здоровье». Больше Гуля не откровенничала, но и эти деньги, конечно, пустила на стройку. Работа закрутилась. Тут машину опилок привезли, там машина гравия едет, цемент доставили, уголь с дровами на подъезде, надо складывать.

«Помню, на часть денег, которые мне перевели люди, я купила ондулин (мягкая черепица) на крышу. Заказала доставку, водитель даже уложить помог. Осталось только прибить. Водитель уехал, я зашла в дом передохнуть, а на улице поднялся страшный ветер, начался ливень. Я бегом на крышу, распласталась там, как смогла, на нем, чтобы не улетел, лежу, забиваю. Чувствую, давление поднимается, может приступ начаться, я тогда просто упаду с этой крыши. Слезы текут, ливень хлещет, молюсь: “Господи, ангел-хранитель, только не сейчас”. После вся мокрая зашла домой и слегла, а на следующий день заболела. Оказался коронавирус».

Гуля помнит каждого, кто помог ей деньгами, и бесконечно всем благодарна. Признается, что в Туве у нее живут достаточно обеспеченные родственники, но после смерти родителей они не искали с ней связи. И она не обращалась к ним, даже к сестре с братом — отношений с ними тоже нет. Но вот директора абаканского пивзавода Геннадия Григорьевича Нежевца никогда не забудет. Он оплатил всю сантехнику, которая есть в ее доме: раковину, унитаз, душевую кабину.

Гуля с самого начала решила, что будет возвращать добро, помогая другим. Три года назад она поддержала беременную девушку. Та уже с большим животом была и с ребятишками маленькими. Нужно было быстро привести ее комнату в порядок: зашпаклевать потолок, поклеить обои, уложить линолеум и плинтус. Еще у одной знакомой женщины мужу диагностировали рак, и Гуля помогла ей ремонт доделать. Представила, что человеку в такой ситуации надо людей нанимать, материалы покупать — не до того. Пошла и сделала.

«В Москве я всем премудростям ремонта научилась. Шпаклюю сразу начисто, не люблю потом шлифовать — пыль поднимается, а мне нельзя линзы засорять. Поэтому развожу жидко-жидко, получается сразу гладенько».

Всю прошлую зиму Айгульмир нянчилась с двумя соседскими детьми. Только спать уложит — быстренько за ремонт берется. Дети просыпаются — ремонт заканчивается. Сейчас помогает женщине-таджичке писать обращение в прокуратуру и правительство республики: у нее муж пропал в Украине, а она русского практически не знает. Гуля же знает и русский, и таджикский.

«Словом меня можно убить»

Гуля больше не просит помощи у государства: «Энергии уходит много, а выхлопа ноль». Одиннадцать лет назад, когда жить было совсем негде, она пыталась встать в очередь на жилье как малоимущая. Но ее завернули, потребовалась справка из Тувы, что там она не имеет квадратных метров. С одного адреса она ее достала, а с другого не получается (справки нужны по всем адресам, где она когда-либо была зарегистрирована).

Прошлой осенью решила, что будет официально заниматься ремонтами. Оформилась самозанятой, собрала документы для получения социального контракта на покупку оборудования, написала бизнес-план, список, какие инструменты ей нужны для работы. Но получила отказ в связи с инвалидностью. Убеждала комиссию: «Я могу и цемент таскать, и бетонировать» — бесполезно. В ответ ей оформили материальную помощь на три месяца — 15 тысяч рублей в месяц. «А дальше я что буду делать? Мне нужно работать». Ей продлили помощь еще на три месяца и вопрос закрыли.

Сейчас из регулярных доходов у семьи пособие, которое платят Диане, — 15 тысяч рублей — и 8 тысяч рублей — пенсия Гули. Из пенсии ежемесячно вычитают долг по кредитам, всего она должна около 200 тысяч рублей. Живут на то, что Гуле удается заработать на ремонтах.

«Соцконтракт помог бы мне и дом достроить, и зарабатывать. Мне вот бурить надо, а нечем. После такого хочется все бросить, лечь и лежать. А я, когда работаю, вообще не болею. Но только соседка что-то обидное скажет, у меня давление под 180, скорая. Меня можно убить словом, а вот КамАЗ гравия перетаскать — ничегошеньки. Не знаю даже, откуда силы берутся. Я как-то одного мужчину пригласила помочь мешки с цементом перенести, он спину сорвал. Ну их к черту, помощников, я мешки по 50 килограммов таскаю, хотя сама 50 килограммов вешу».

Гуля считает, что инвалидность дала ей большой стимул для работы. Была бы здорова, наверное, не смогла бы многое из того, что сделала. С домом, конечно, еще полно работы. В санузле нужно кафель положить, трубы для воды перепаять. Печку переделать — на ее месте будет камин. По всему бетонному основанию теплые полы протянуть, подвал дочистить, чтобы картошку хранить — она уже всходит в огороде. На входе гардеробную оборудовать, там пока вещи стопочками лежат — Гуля признается, что она секондхендщица страшная. И самая заветная мечта Айгульмир — поставить хаммам на входе во двор. Настоящий, турецкий.

— Гуля, зачем хаммам?

— Ну красиво же.

• Теги:
• женщины
• психология
• россия