Почему звезда журчит?
Ижевск давно отобрал у Тулы фактический статус оружейной столицы России: здесь работают предприятия концерна «Калашников», производят снаряды, собирают дроны и делают ружья. Но как будто в параллельной реальности под грохот заводов молодые ижевчане открывают независимый книжный магазин, переводят удмуртский авангард двадцатых на русский язык, издают литературные журналы. Кто они? И как все это стало возможным?
«У нас будет елка»
Пять лет назад в столице Удмуртии, на площади возле госсовета республики, совершил самосожжение Альберт Разин — удмуртский активист и патриот. В руках Разин держал плакат с цитатой из Расула Гамзатова: «И если завтра мой язык исчезнет, то я готов сегодня умереть».
В Ижевске конца 2024 года я жил в двух шагах от места, где Альберт Разин сгорел во имя удмуртского языка. Это самый центр города: неподалеку Вечный огонь, правительство республики, оперный театр, ресторан быстрого питания «Ростикс», резиденция главы Удмуртии и Национальный музей имени Кузебая Герда.
Герд (это псевдоним, по-удмуртски значит «узел», по рождению он Кузьма Чайников) — поэт, фольклорист и вообще, наверное, самый важный удмурт XX века. В 1932-м его вместе с другими видными представителями финно-угорских народностей СССР репрессировали по сфабрикованному делу СОФИН. Поэту вменяли деятельность, направленную на отторжение Удмуртии и других автономий от Советского Союза, а также создание финно-угорской федерации под протекторатом Финляндии. Кузебая расстреляли в 1937 году в урочище Сандармох, Карелия. Реабилитировали в 1958-м.
Сайт музея имени Кузебая Герда обещает отдельную экспозицию, посвященную главному удмуртскому поэту. Музей расположен в здании бывшего арсенала. Вход в основную экспозицию со стороны сквера имени того же Кузебая Герда, где 20 лет назад ему поставили памятник: совсем молодой Герд присел на камешек и задумчиво смотрит на бывший военный склад — видимо, пишет стихотворение.
Поначалу в музее я совершенно один. Потом в зал с гомоном забегают школьники в синих галстуках. Сотрудница музея, в традиционном костюме с монисто, приветствует детей по-удмуртски «Чырткемесь!», но тут же переходит на русский и говорит о допетровской истории Удмуртии — до появления в этих краях Ижевского Завода (так назывался поселок, ставший впоследствии городом). В нем граф Шувалов с позволения Елизаветы Петровны построил железоделательный завод. Чуть позже Ижевск стал едва ли не главной оружейной столицей империи (не в обиду Туле).
В залах, которые я посетил, рассказывают как раз эту историю и еще немножко советской (ковры с легковушками и мотоциклами Иж — полный восторг!), а дальше пройти нельзя.
— Но где же часть про Кузебая Герда? — изумляюсь.
— А, вы на нее хотели посмотреть? — откликается смотрительница. — К сожалению, сейчас это невозможно. Она была в зале возле касс, но сейчас ее временно убрали на склад. Там у нас будет елка.
«Никого за целый день»
Кузебай Герд для Удмуртии вроде Пушкина для России — один из создателей современного удмуртского языка и тоже прожил совсем короткую жизнь, 39 лет (пять из них — в сталинских лагерях). Но за эти годы написал сотни статей, стихотворений, пьес и прозаических текстов, стал фундаментом живой удмуртской речи.
Настоящее признание к писателю пришло только во время перестройки, а называть именем Герда улицы и музеи начали совсем недавно, как и заново изучать его наследие.
Сейчас веселое лицо Кузебая можно увидеть на плакатах, значках и даже в виде эмоджи в телеграме. Его имя носит единственный независимый книжный магазин Ижевска, а может, и всей Удмуртии. Он так и называется — книжная лавка «Кузебай». Из музея я отправляюсь именно туда.
«Кузебай», как и его духовный прародитель, живет не благодаря, а вопреки. Сегодня это абсолютно столичный по духу магазин, ничуть не хуже «Все свободны» в Питере или «Фаланстера» в Москве: те же книги на полках, та же дружелюбная атмосфера. Но открылся «Кузебай» за год до ковидного карантина. Тогда он представлял собой маленький корнер в ЦСДР — Центре современной драматургии и режиссуры. Там же базировался театр Les Partisans, в котором играли Герман и Ксения Сусловы, основатели лавки. А более-менее стабильно «Кузебай» почувствовал себя как раз к началу 2022-го, переехав в нынешнюю локацию.
«Мы были очень маленькими в ковид, поэтому нам было пофиг, закрылись мы, не закрылись, — начинает рассказ основатель лавки Герман Суслов. — Работали на доставку. Мне еще тогда 12 тысяч государство заплатило за то, что я сам себе единственный работник. А я такой: отлично, привалило денег, ништяк. И с тех пор как-то все растет».
Герман и сейчас регулярно работает продавцом и ужасно ловко уговаривает людей, которые пришли за Дарьей Донцовой, купить семейные романы издательства «Дом историй». Но первый, кого я встречаю в магазине, — это Гоша, худой высоченный продавец, похожий на викинга в маленькой шапочке. Он сидит в уютном кресле-качелях и играет на телефоне в шахматы. Кроме него, в магазине никого нет.
— Часто здесь так пусто? — спрашиваю, разглядывая безумную книжку «Грибное царство» местного художника Андрея Костылева, более известного как Bi-jo.
— Сейчас нет, но раньше бывало, — говорит Гоша. — Мы даже с одной девочкой (продавщицей. — Прим. ТД) соревновались, у кого меньше людей зайдет за день. Победила ничья: по нулям.
— Вообще никого за целый день?
— Да, просто зима была, и ни один человек не зашел. Но сейчас всегда кто-нибудь заходит. И даже если нет продаж внутри магазина, каждый день почти есть продажи на «Озоне».
«Самое ужасное — это поэтические вечера»
Герман появляется в «Кузебае» примерно через полчаса после назначенного для интервью времени. Он, как всегда, в жуткой запаре: на носу ярмарка «Нон-фикшен», где «Кузебай» должен представлять издательство и магазин, нужно успеть отправить книжки. Мы вместе вытаскиваем несколько коробок из машины, Гоша садится все проверять и расклеивать стикеры. Герман, как многорукий Шива, одновременно руководит процессом, дает интервью, ест лепешку с татар-базара, наливает всем чай и общается с покупателями, которые все-таки заходят.
Таким деятельным и мультизадачным он был всегда. Герману еще нет 30, но в культурной жизни Ижевска он заметная фигура уже почти 10 лет. Раньше был актером местного независимого театра Les Partisans, который существует и по сей день. Но неугомонный характер требовал чего-то еще, кроме театра и обучения на истфаке Удмуртского государственного университета.
«И вот я подумал: тягу к театру, музыке, кино мне привили старшие товарищи, — просто говорит Герман. — А что у меня было из интересов до театра? Я писал стихи. Значит, надо стихами заняться. И быстро понял, что толком никто у нас ими не занимается».
По словам Германа, 10 лет назад литературная жизнь в Ижевске была довольно разобщенной. Молодым печататься и выступать на хорошем уровне было негде. Многие, окончив институт, уезжали в большие города.
В Питере одномоментно, как раз в начале десятых, возникло целое поколение молодых поэтов из Ижевска: Татьяна Репина, Петр Берш, Илья Возняков, Григорий Старовойтов — и это только те, кого я знаю лично. Большинство участников той сцены давно бросили писать стихи, некоторой известности добилась Таня Репина, продолжает писать и выступать мой друг Петя Берш.
«Когда я уезжал в начале десятых, в Ижевске вообще ничего не происходило. Никаких перспектив, — рассказывал мне Петя, который вернулся на родину в 2022-м. — Сейчас, конечно, все изменилось, и “Кузебай” сыграл в этом не последнюю роль».
Но поначалу никакого «Кузебая» не было. В 2016 году пять актеров театра Les Partisans придумали «Штаб современной поэзии “ПоэтUP”», чтобы консолидировать самых интересных авторов Удмуртии, дать им площадку, перезапустить литературный процесс в Ижевске.
«Самое ужасное, что можно представить себе, — поэтические вечера со свободным микрофоном. Это ад на земле, — смеется Герман. — А еще хуже — все то же самое в Ижевске: вообще никакого отбора. И вот в 2016 году мы что делаем? Начинаем отбирать людей, приглашать. Да, тоже бывала стыдоба, но сильно меньше. Но главное, к чему мы стремились, — чтобы у нас не было такого, что один человек отчитал, все его друзья встали и ушли за ним».
«Новые связи в ижевской литературе»
Задачей для Германа и его друзей стало превратить поэтические вечера в культурные события, которые были бы интересны чуть большему кругу лиц, чем сами авторы стихов.
«У нас там были филологи, лекторы из других городов, — продолжает Герман. — Они, например, рассказывали что-нибудь про литературу, а стихов иногда не было вообще».
На дебютной встрече «ПоэтUP» в баре «Сегодня можно» выступали пять поэтов (четверо местных и один приезжий — гость из Липецка Михаил Червяков), зато зрителей было несколько десятков — небывалый успех для поэтического вечера в Ижевске 2016 года, да еще и летом, в середине жаркого удмуртского июня.
Уже на втором мероприятии «ПоэтUP» с лекцией выступал Андрей Гоголев — местная звезда, хорошо заметный за пределами Удмуртии поэт, прозаик и критик. Когда я был в Ижевске, Андрей как раз собирался в Нижний Новгород — на финал престижной литературной премии «Болдинская осень». Он вошел в шорт-лист со статьей «Языческая грань. Родословная одного стихотворения». Статья — это анализ текста крупнейшего удмуртского этнофутуриста Рафита Мина «Маленькие удмуртские деревни». Мин покончил с собой в 2022 году, ему было 55 лет. Последний сборник стихов поэта вышел посмертно.
Известный своей энергичностью Гоголев оценил усилия Германа и принял деятельное участие в «ПоэтUP»: вошел в редколлегию изданного в следующем году первого «Альманаха современной поэзии Удмуртии».
«Я говорю: “О, слушай, ты альманах хочешь выпускать? А я знаю, как выпускать, где печатать”, — размахивает руками Гоголев. — И мы прямо составили коллегию, все было очень серьезно, по-честному, то есть не просто какая-то тусовка себя печатает. Это был, наверное, первый такой опыт вообще в истории ижевской литературы, когда реально искали поэтов в университетах, в разных тусовках, у нас были настоящие ридеры. Мы заглянули во все возможные углы. И начали склеиваться новые связи в ижевской литературе».
«Мы — какая-то экзотика»
Первый альманах имел огромный успех: почти весь тираж увесистой книги в твердой обложке раскупили еще на презентации, пришлось допечатывать, и снова — очень быстро — все распродали. Приобрести альманах можно было даже в Москве, в магазине «Фаланстер», и там тоже все 10 экземпляров разошлись практически моментально.
Второй том издали через год, и если в первом были собраны молодые поэты Удмуртии, то во второй попали более именитые, взрослые авторы, которые раньше обходили современные поэтические объединения стороной.
Сейчас первый альманах — библиографическая редкость. Пара экземпляров второго, который выпустили в 2018 году, еще есть в «Кузебае». В электронном виде оба доступны вот здесь. Внутри — стихи двух десятков удмуртских авторов, в том числе упомянутых Татьяны Репиной и Петра Берша, а еще другой героини этого текста — Анастасии Шумиловой. Стихи на русском и на удмуртском языке.
«Поэтический штаб “ПоэтUP”» действовал до 2020 года, к этому времени его главные вдохновители — Герман Суслов и Андрей Гоголев — крепко подружились и почти все внимание перенесли на уже открывшийся «Кузебай». Он стал и магазином, и площадкой, и фестивалем, а впоследствии — издательством.
Как раз с книжного фестиваля все и началось. Летом 2019 года Герман со товарищи организовал его во дворе ЦСДР: лекции, презентации, концерт, встречи с авторами, книги от лучших независимых издательств, удмуртский мерч. Часть книг после ярмарки осталась у организаторов, они стали основой микромагазина в фойе театра.
Ни тогда, ни сейчас «Кузебай» не был для его основателей бизнесом в нормальном смысле этого слова, это скорее культурное явление. Ощутимую прибыль магазин приносит несколько раз в год, когда на его площадке проходят фестивали, ярмарки и другие мероприятия. В остальное время — просто помогает основателям и сотрудникам удерживаться на плаву, а ижевчанам дает возможность полистать и купить книги издательств Ивана Лимбаха, НЛО, «Поляндрии» и других, не представленных в Ижевске.
«Если у нас в месяц оборот 300 тысяч — это прямо хорошо. Он бывает не каждый месяц. Для ноября, например, это просто невероятно, — говорит Герман. — Но это оборот, выручки там остается хорошо если процентов тридцать. Потом аренда, зарплаты, налоги — короче…»
Сохранять магазин удается в основном не за счет продаж, а за счет невероятной договороспособности Германа: благодаря ей «Кузебай» считается социальным бизнесом, на льготных условиях арендует часть классного современного здания у местного прогрессивного застройщика в центре Ижевска, платит сокращенные налоги, а недавно выиграл государственный грант на покупку новой мебели — книжных шкафов.
— Я понял: это твоя стратегия — делать прикольные вещи за государственные деньги, — говорю.
— Да, но это, знаешь, не стратегия, это выживание, — отвечает Герман. — А как еще в нашей сфере?
Не был бизнесом и «Штаб современной поэзии», но за четыре года его организаторы умудрились издать два альманаха, устроить десятки концертов, лекций (в Ижевск приезжали, например, Лев Оборин, Дана Сидерос, Роман Осминкин, Александр Вавилов и другие) и организовать целую Школу современной поэзии, которую курировал Андрей Гоголев. Сам Андрей уверен: этот опыт, в первую очередь опыт издания альманаха, дал старт книжной лавке «Кузебай» и переводам забытых, как казалось, удмуртских текстов прошлого века.
«С них и начался книжный магазин. Надо было так почву разрыхлить, так аудиторию исследовать, обнюхать каждого, чтобы понять, как эту ценность создавать, — объясняет Андрей. — И оказалось, что у людей вне Удмуртии есть интерес к тому, что здесь, внутри, происходит: мы до некоторой степени экзотика, что-то необыкновенное для столичного глаза и уха».
«Полезная позиция»
Биография Андрея Гоголева даже в очень кратком виде тоже невероятно экзотична. Родился в Северном Казахстане, но уже в раннем возрасте перебрался с родителями в Можгу, небольшой город на юго-западе Удмуртии. Некоторое время учился на физмате в Ижевске, но там «быстро понял, что тупой» и отправился в ПТУ, где получил специальность электрика третьего разряда. Некоторое время скитался по России, работал на стройках, на заводе в Глазове (тоже в Удмуртии), немного поучился на ижевском юрфаке, полгода прожил в кришнаитском ашраме в Питере, потом поступил на заочное в Литературный институт имени Горького в Москве. Как раз во время учебы Андрей окончательно оформился как поэт и прозаик. Сейчас на его счету десяток книг, несколько номинаций на литературные премии, а еще диссертация о русскоязычном художественном наследии Кузебая Герда.
В последние годы Гоголев несколько остепенился: преподает литературу в частной школе, вместе с женой растит двоих детей, живет оседло, в Ижевске, и никуда не собирается переезжать, «потому что здесь классно, здесь хорошо». Андрей это говорит, когда мы гуляем возле бывшего ижевского дворца пионеров — симпатичного памятника позднесоветского модернизма. Напротив него Гоголев замечает новую спортплощадку. Сказав «О!» и скинув рюкзак, он прыгает на турник и начинает радостно подтягиваться, несмотря на мороз. За кустами — в местном парке «Патриот» — стоит БМП времен афганской войны и памятник погибшим в локальных войнах.
«Мне не нравится такая философия, когда, если что не так, человек сразу начинает ныть и исходить на говно, хотя он просто не подумал, как сделать, чтобы было ок, чтобы тебе было нормально своих детей здесь растить, — говорит Андрей после спортивного перерыва. — Мы же что-то можем сделать?! Мы в силах, блин? И вот мы делаем, что можем. И я думаю, что это такая полезная, правильная позиция: мы будем здесь, и мы будем делать».
Вклад Андрея в жизнь Ижевска не ограничивается преподаванием. Он продолжает писать книги, исследовать и переводить удмуртских авторов начала — середины XX века, читать лекции в «Кузебае», а еще вместе с Германом Сусловым работать шеф-редактором журнала «Луч». «Луч» за четыре года с новыми шефами превратился из олдскульного литературного издания в современный симпатичный журнал, который покупают не только в «Кузебае», но и, например, в питерских «Подписных изданиях».
Конечно, покупают не сотнями и тысячами, а единицами и десятками, но какой другой литературный журнал в современной России в принципе покупают за деньги в модном книжном магазине?
«На меня вышли люди»
В команде «Луча» Герман и Андрей оказались почти случайно. На протяжении без малого 30 лет (первый номер журнала вышел в 1991 году) «Луч» оставался нишевым изданием, которое печатало в основном «союзписательских» русскоязычных авторов из Удмуртии и других регионов, а также критические статьи. Перемены пришли во второй половине десятых — на волне общих реформ государственных СМИ, которую проводило обновленное Агентство печати и массовых коммуникаций Удмуртии.
В 2019 году агентство возглавил молодой амбициозный медиаменеджер Александр Валов. До назначения он запускал успешные проекты, руководил крупными СМИ, возглавлял отдел развития «Коммерсантъ — Удмуртия». Его родное издание еще тогда предсказывало, что Александр Сергеевич постарается создать в республике государственный медиахолдинг. Именно так и случилось: Валов объединил разрозненные издания под крылом агентства, но старые команды, привыкшие работать по-своему, сохранил не везде.
Среди тех, от чьих услуг отказались, были и руководители «Луча». Главным редактором журнала назначили функционера из КПРФ Владимира Чепкасова, который ранее руководил изданиями, но к литературе никакого отношения не имел. Выход журнала — особенно с учетом развала прежней редакции — остановился. А выполнять государственное задание было необходимо. Тогда люди Чепкасова обратились к Герману Суслову: он уже был известен в городе как толковый организатор, который совсем недавно придумал и выпустил нашумевший альманах современной поэзии Удмуртии.
«На меня вышли люди, сказали: “Помогите, у нас юбилей Ашальчи Оки, может, порекомендуете местных авторов”, — рассказывает Герман. — Я порекомендовал, поскидывал ссылки, даже каких-то текстов накидал, они согласились, им вообще было все равно. А потом умер наш дорогой товарищ Марат Багаутдинов, классный писатель и поэт. Мы сделали выпуск про Марата с его подборкой, и после этого мне предложили полставки».
Несмотря на зарплату около пяти тысяч рублей в месяц, в 2020-м Герман фактически возглавил редакцию «Луча». Вскоре к нему присоединился и Андрей Гоголев, он как раз вернулся из Москвы после обучения в аспирантуре Литературного института. В тот год вышло всего три номера журнала: сказался ковид и перемены в редакции. Но настоящие перемены были впереди: действительно революционным для журнала стал относительно спокойный 2021 год.
На подготовку первого номера в 2021-м ушло почти полгода, но на то были причины. Получив больше свободы действий и статус шеф-редакторов, Герман и Андрей полностью пересмотрели подход к изданию журнала. Отказались от цветных обложек с фотографиями, которые делали «Луч» похожим на обычную периодику, уменьшили формат, приблизив его к книжному (как у исторических журналов XIX века), сменили дорогую и мало подходящую для литературного издания глянцевую бумагу на книжную матовую и — что самое важное — радикально изменили содержание.
В «Луче» стали печататься преимущественно молодые местные авторы, представители современной литературной сцены, и — вполне символично — в дебютном номере обновленного «Луча» вышел первый перевод на русский язык небольшого текста Кузебая Герда. Уже тогда переводы знаковых произведений удмуртских классиков были важной частью работы шеф-редакторов «Луча», а со временем переросли в целый издательский проект «Кузебая».
«Бодрость процесса»
Параллельно с этими переменами «Луч» продолжало лихорадить: Владимир Чепкасов управлял изданием до 2022-го и ушел с громким скандалом, поссорившись с руководством Агентства печати и массовых коммуникаций, были сложности с финансированием и печатью номеров, продолжали копиться долги. В итоге сейчас старое юрлицо «Луча» в процессе ликвидации, а все сотрудники журнала формально работают в местной газете «Известия».
Но журнал продолжает жить, причем лучше, чем раньше: все четыре ежегодных номера теперь выходят в срок, в каждом — около 150 страниц прозы, поэзии и критики. Редакторская политика остается в компетенции Германа и Андрея, Агентство печати вмешивается в их работу минимально.
А еще в 2021 году «Луч» выиграл государственный грант на проведение конкурса «Молодые писатели Удмуртии», который позволил изданию найти новых авторов и новых читателей.
«Мы тогда ездили по деревням с пряниками, подарками, журналами и книгами, рассказывали про “Луч”, про конкурс, что вот, значит, отправляйте текст, его опубликуют, получите премию, — говорит Герман. — Выступали в библиотеках, музеях — везде, где нас могли принять. Чаще всего это была лекция Гоголева про то, как у нас что-то существует, но об этом никто не знает. Еще мы завлекали на наш летний фестиваль “Кузебай” и в магазин. На одной из таких презентаций мы нашли Гошу».
Гоша не только продавец «Кузебая», но и современный поэт и прозаик Георгий Буйновский. В 2021 году он стал одним из победителей конкурса «Молодые писатели Удмуртии», а впоследствии неоднократно печатался в «Луче» и в сборнике «Рассказы людей, с которыми ты едешь в ночном трамвае», изданном командой книжной лавки «Кузебай».
«Я еще в школе литературу любил, но у меня всегда были по ней тройки. С учительницей не было коннекта, потому что я всегда свое мнение высказывал, а ей надо было все по учебнику говорить. Ей не нравилось, что я считал, например, Чичикова талантливым предпринимателем, — смеется Гоша. — Она говорила, что из меня ничего не выйдет, и теперь мне хочется разыскать ее, подойти к ее столу и хлопнуть по нему всеми журналами и книжками, где я публиковался, а потом посмотреть ей в глаза».
Конкурс «Молодые писатели Удмуртии» «Луч» проводил совместно с Агентством печати, Союзом писателей и Союзом журналистов Удмуртии, но на переднем крае работали именно Герман с Андреем. За несколько месяцев гастролей они побывали во всех 25 районах республики, в результате заявки на конкурс прислали больше сотни участников.
Итоги подводили уже в 2022 году. Тогда же вышел тематический номер «Луча» с произведениями финалистов конкурса.
«Что отличает живой литературный процесс от больного или мертвого? — задается вопросом Андрей Гоголев в открывающей статье этого номера. И тут же отвечает: — Наличие новых писателей и новых читателей. Этот номер является документальным подтверждением жизнеспособности, устойчивости и даже бодрости литературного процесса в нашей республике. Этот номер есть ясный ответ всем, кто, гордясь разумом пессимиста, утверждал идею гибели новой литературы в регионе».
Тру-крайм по-удмуртски
О гибели удмуртской литературы действительно говорить не приходится. Чтобы убедиться в ее жизнеспособности, достаточно зайти в «Кузебай», где, помимо «Луча» и книг местных русскоязычных авторов, продается множество изданий на удмуртском. И речь не только о национальных сказках или загадках — есть и поэзия, и современная проза, и целых два национальных периодических издания: молодежный журнал «Инвожо» и старейший удмуртский литературный журнал «Кенеш», основанный Кузебаем Гердом и Трокаем Борисовым в 1926 году.
Классиков в «Кузебае» в принципе не забывают: здесь издали на русском важнейшую удмуртскую повесть Герда «Мати», которая прежде была переведена только частично. А совсем недавно из печати вышел чрезвычайно примечательный рассказ Макара Волкова «Свин-Петыр». В сокращенном варианте его опубликовали во втором номере «Луча» за 2024 год, а в виде книги (с оригинальным удмуртским текстом и дополнительными архивными материалами) — под конец года, как раз к выставке «Нон-фикшен».
Рассказ «Свин-Петыр» (в оригинале он назывался «Парсь Петя») Волков написал почти сто лет назад, но выглядит текст абсолютно современно: в стиле нынешнего тру-крайма. Писатель, который был еще и судебным корреспондентом, рассказывает реальную историю мошенника по прозвищу Парсь, то есть Свин. В начале двадцатых Парсь (Петр Батуев) объявил себя Христом и основал в Удмуртии апокалиптическую секту.
Батуев предсказывал скорый конец света, но обещал спасение тем, кто присоединится к секте и отдаст на ее нужды все свое имущество. В качестве последователей его интересовали преимущественно женщины, с ними он занимался сексом, утверждая, что это тоже дорога к спасению. В общем, все примерно как в нынешних сектах, но рассказана эта история с удмуртским колоритом и очень бодрым языком, напоминающим то ли о Бабеле, то ли об Олеше с Мариенгофом.
Автор художественного перевода и «Мати», и «Свин-Петыра» — Андрей Гоголев. Хотя он и вырос в Удмуртии, национального языка практически не знает. В можгинской школе его не преподавали, вокруг все говорили по-русски. Несмотря на то что удмуртский (наравне с русским) остается государственным языком республики, используют его все менее активно.
Свыше 60% населения республики идентифицируют себя как русские, удмуртов уже меньше трети, но и из них далеко не все говорят по-удмуртски. Количество носителей языка оценивается от 200 до 500 тысяч человек, и это очень немного — ЮНЕСКО считает, что удмуртский под угрозой исчезновения. При сохранении нынешних тенденций он будет признан вымершим к началу следующего века.
При этом от русского удмуртский язык грамматически максимально далек, так как относится к финно-угорской группе. Похожие по строению языки распространены в Финляндии, Эстонии, Венгрии, а на территории России — в Карелии, Коми, Марий Эл, Ханты-Мансийском автономном округе.
Сейчас на удмуртском говорят в основном в деревнях и в основном пожилые люди, на улицах Ижевска и других крупных городов удмуртская речь практически не слышна, вывесок на национальном языке тоже критически мало. Тем не менее с переводом классической удмуртской литературы Андрею Гоголеву помогают отнюдь не пожилые жители деревень, а такие же молодые энтузиасты, как создатели «Кузебая», в первую очередь поэтесса и главный редактор журнала «Кенеш» Анастасия Шумилова.
«Каждое слово стоит расследования»
В отличие от Андрея, Настя знает удмуртский с детства — это ее первый и основной язык. Но для перевода «Свин-Петыра» она при содействии программиста Егора Лебедева использовала возможности искусственного интеллекта, который уже очень неплохо справляется с удмуртскими текстами. Как и во время первого эксперимента, переводить текст Макара Волкова помогала модель Claude 3 Opus.
«Изначально мы планировали, что “Свин-Петыр” выйдет в 2025 году, но искусственный интеллект очень сократил мою часть работы, — объясняет Настя. — Конечно, потом я все сверяла с оригиналом, буквально смотрела с лупой, потому что в удмуртском языке очень много наречно-изобразительных сложнопереводимых слов, и удивительно, но некоторые образы ИИ прямо понимает».
Отдельную трудность для переводчиков создает тот факт, что удмуртский язык насчитывает более пяти диалектов, и в разных районах Удмуртии некоторые слова воспринимают по-разному. А в случае текста столетней давности все запутывается еще больше, тут уж, как говорит Гоголев, «каждое слово стоит расследования».
«Я звоню и спрашиваю: “Настя, почему звезда “журчит”? Я правильно понимаю этот глагол?” Она говорит: “Теоретически правильно, в словаре так”. Но звезда же не может издавать звук воды! — восклицает Андрей. — Мы начинаем в корпусе текстов смотреть, есть ли упоминание с чем-то, что не течет, — ничего нет. А потом оказалось, что в каких-то итерациях языка, которые еще к пермским народам относились, было похожее слово в несколько другом значении. Я в итоге его перевел как “переливается”, я понял, что имелось в виду: звезда переливается, как вода в ручье. Ты представляешь радость переводчика?!»
Когда Андрей рассказывает о таких лингвистических приключениях, он — в своей классической кепке реглан — и правда напоминает гениального сыщика, который только что раскрыл запутанное дело. Измеряя широкими шагами улицу Кирова и не обращая внимания на прохожих, Андрей активно жестикулирует и смеется. Хорошо видно, что прямо сейчас переводы удмуртской классики на русский — одно из самых интересных и важных дел в его жизни.
«Получается, я что-то как бы из небытия достал и подарил русскоязычному читателю! — объясняет он. — Если говорить про знание языка, то я погрузился, как водолаз с фонарем: водолаз — не рыба, а я — не удмурт, но я могу достать такие материалы, достать их и так сохранить, так их обработать! В этом ценность, которую я создаю. Я говорю: “Смотри, сто лет не переводили, а как хорошо!” Вот это и есть книжная лавка “Кузебай”, вот это и есть мы».
Вообще, Андрей — восторженный фольклорист. Говоря об образности удмуртского языка, он любит загадывать местные загадки, например такую: «На краю огорода — лестница из говядины». Отгадать ее городскому человеку, кажется, невозможно. Говядина тут — это красные соцветия рябины, которые свисают как бы лесенкой.
«Всё не зря»
27 ноября с недавних пор отмечается Всемирный день удмуртского языка. Несмотря на середину недели, в городе было несколько заметных мероприятий, но я целенаправленно отправился в Национальную библиотеку Удмуртской Республики на подведение итогов конкурса «Лёгетьёс», чтобы познакомиться с Настей Шумиловой и увидеть весь цвет удмуртской литературы. Идти решил пешком. По дороге застыл у витрины алкомаркета: в ней висели две светящиеся бутылки водки в форме автомата Калашникова.
Здание библиотеки недавно реконструировано: в фойе отделка полированным камнем, повсюду картины современных удмуртских художников, а в фондах — более полутора миллионов единиц хранения, в том числе крупнейшая коллекция уникальных книг и рукописей на национальном языке. К вечеру в библиотеке довольно пустынно, но в конференц-зал постепенно стекаются люди. Здесь уже почти не слышно русской речи.
Всего в зале человек пятьдесят: чиновники, заслуженные пожилые писатели либо молодежь лет двадцати-тридцати, у многих женщин, даже при вполне европейском костюме, на груди монисто.
Как раз так — темное платье чуть ниже колена, жилетка и монисто — одета главный редактор журнала «Кенеш» Настя Шумилова. Вместе с ней мероприятие ведет коллега и соратница — редактор-стилист Галина Евсеева. Галине нет и тридцати, Насте — едва за тридцать, но журнал она возглавляет уже четыре года.
«Радостно, что вот этой литературой — ижевской, удмуртской — занимаются молодые люди, — говорит мне одна из посетительниц мероприятия. — Когда я была совсем молодой, серьезно стояла проблема алкоголизма, особенно среди удмуртов, а теперь гораздо больше всевозможных активностей, в том числе культурных».
Почти все приветственные речи звучат на удмуртском, песни и стихи тоже, как и работы конкурсантов. В общей сложности на конкурс подано около 60 заявок, причем среди претендентов действительно много совсем молодых людей. Для некоторых авторов это первая публикация в серьезном издании, для других — повод вернуться к литературе.
«Я прямо довольна нашей работой, и людям в целом вроде бы понравилось, — говорит Настя Шумилова. — Особенно приятно, что на мероприятии сказали: заготовки долго лежали в ноутбуке, мы увидели, что будет конкурс, решили довести до конца. В такие моменты понимаешь, что всё не зря — благодаря этому конкурсу были написаны произведения».
«На своем языке»
Настины слова подтверждает победительница в номинации поэзия Марина Михайлова. Марине 28, стихи она начала писать еще в школе, ездила в удмуртский лагерь для талантливых детей, где ее наставником был Владимир Котков, народный поэт Удмуртской Республики и нынешний победитель «Лёгетьёс» в номинации крупной прозы. В институтские годы Марина даже выпустила небольшой сборник, но сейчас не считает эти стихи серьезными.
«Мне сложно отдать свое стихотворение, например, в “Кенеш”, чтобы они напечатали его. Я не знаю — то ли я стесняюсь, что это слишком откровенно: а если моя мама почитает и что-то подумает? — объясняет Марина. — Но на конкурс я все-таки целенаправленно шла, специально работала над текстами, чтобы все было выверено и красиво, потому что это же “Кенеш”».
Как и Настя Шумилова, Марина родилась в деревне, но живет в Ижевске, удмуртский — ее родной язык, на котором она думает, на котором разговаривает с мужем и сыном. «Сыну четыре года, и вот я тоже думаю: будет ли он говорить на удмуртском? — размышляет Марина. — Он же растет здесь, в русской среде, ходит в русский садик, он видит, что все детки вокруг разговаривают по-русски. Он даже мне говорит иногда: “Мама, ты на своем языке разговариваешь”. Меня это очень задевает».
Переживания Марины вылились в пронзительный текст, напечатанный в «Лёгетьёс», текст, производящий большое впечатление даже без знания удмуртского. Только к первому четверостишию Марина оставила восемь сносок, объясняющих слова, которые могут быть непонятны современным удмуртам, слова, которые время и среда вымывают из языка — возможно, навсегда.
Вот как выглядит начало этого стихотворения:
Туливить*, тури, юбер**,
Тюрагай, сяла***, сялбер****,
Мый*****, маймыл******, куалялюльы*******,
Чуньыбыж********, майсы, чуньы…
_______
* Туливить — кулик.
** Юбер — скворец.
*** Сяла — рябчик.
**** Сялбер — свиристель.
***** Мый — бобр.
****** Маймыл — обезьяна.
******* Куалялюльы — улитка.
******** Чуньыбыж — щавель конский.
«На своем месте»
«Сейчас, кажется, практически невозможно вырастить в городе билингву (да уже и не в городе), — считает Настя Шумилова. — Но не только современные дети не знают многих названий животных, растений. Мы в “Кенеше” уже давно даем переводы подобных слов».
С Настей мы разговариваем в редакции «Кенеша» на следующий день после завершения конкурса «Лёгетьёс». За окном просторного кабинета главного редактора шелестят новенькие китайские машины (их в Ижевске стало очень много) и гремят пожилые переполненные трамваи «Татра». С больших черно-белых портретов на стене улыбаются Кузебай Герд и Трокай Борисов, основатели журнала. Настя здесь, в ряду великих, тоже супергерой, вернее — супергероиня удмуртского языка.
Возглавить «Кенеш» в 2021 году, после ухода предыдущего главного редактора, ей предложила глава Издательского дома национальной прессы Зинаида Рябинина: журналу было необходимо обновление.
На тот момент Настя была хорошо известна как одна из наиболее выдающихся поэтесс своего поколения («Я верю, что эта девушка поднимет удмуртскую поэзию высоко», — писала о первом сборнике Шумиловой известный удмуртский критик Татьяна Душенкова), кроме того, Настя работала корреспондентом в удмуртских газетах и редактировала литературное приложение крупнейшей республиканской газеты «Удмурт дунне».
«Я сначала отказалась, потому что это очень важная должность. В моем понимании, главный редактор “Кенеша” — человек, ответственный за удмуртскую литературу, — объясняет Настя. — Но Зинаида Кирилловна еще пару раз предложила, и в итоге я согласилась. Хотя я и сейчас удивляюсь, как она доверила мне такую должность. Потому что я бы себе в то время не доверила. Но прошло больше трех лет, и сейчас я чувствую, что, наверное, я на своем месте. Я, наверное, здесь нужна. Наверное, у меня получается».
«Никаких варежек!»
Говоря о важности «Кенеша» для удмуртской культуры, Настя ничуть не преувеличивает, потому что это буквально единственный журнал, полностью посвященный национальной литературе республики. Но права она, и когда публикует в авторском телеграм-канале «О чем поет вотячка» мем со своим печальным лицом и подписью «Когда спросили, почему сокращается число подписчиков журнала, а они потихоньку слепнут и умирают».
Хотя в последние годы ситуация постепенно меняется. Во-первых, потому, что заниматься «Кенешем» стали молодые активные люди, а во-вторых, меняется и что-то в самом отношении к удмуртской идентичности. «Раньше же было вообще плохое отношение к удмуртам, высокомерие такое часто встречалось, — говорит Настя. — А в последнее время, наоборот, к удмуртской культуре обращаются для создания имиджа региона, в рекламе часто используют традиционную удмуртскую символику, например толэзё, берут удмуртские слова, и понимаешь, что — ага! — значит, что-то изменилось».
Меняется и «Кенеш», даже внешне: он уже не выглядит как журнал «Работница» из девяностых, а отлично смотрится в том же «Кузебае» рядом с современными интеллектуальными книгами и периодикой. Да и содержание вполне соответствует: современные классики соседствуют на страницах журнала с молодыми авторами, актуальной критикой, авангардными текстами столетней давности и деревенским наивом от читателей «Кенеша».
«Я прекрасно понимаю, что у “Кенеша” есть репутация, ему скоро будет сто лет, “Кенеш” — это синоним качественной литературы на удмуртском языке. Но логотип, обложку и немного верстку мы все-таки поменяли, придумали новые рубрики, убрали выкройки и схемы для вязания… Я так и сказала себе: никаких варежек!» — смеется Настя.
«Вань ай ми»
Я приехал в Ижевск в конце ноября, чтобы застать там Всемирный день удмуртского языка. А в конце декабря в столице Удмуртии отмечался еще один, куда менее заметный , но тоже очень важный праздник — день рождения книжного магазина «Кузебай». И я попросил моего друга, поэта Петра Берша (не путать со Свин-Петыром!) записать оттуда несколько кружочков в телеграме.
На них — практически все главные герои этого текста: владелец «Кузебая» и основатель «ПоэтUP» Герман Суслов, писатель, поэт, переводчик «Свин-Петыра» Андрей Гоголев, главный редактор «Кенеша» Настя Шумилова, естественно, сам Петя Берш и еще десятки ижевчан, которые остаются в родном городе, чтобы жить в нем хорошо и интересно.
Тут я думаю о Пете, который вернулся домой из Петербурга два с половиной года назад, об Андрее, который скитался по всей стране, но осел все же в Ижевске, о Германе, который ненадолго покинул Ижевск, но тоже вернулся. И думаю о Насте, она сказала мне очень важные слова: «Лет до двадцати шести я не могла найти себя, не знала, чего я хочу, что делаю, что творится, даже некоторое время училась и жила в Эстонии, но потом вернулась. Сейчас я понимаю, что моя жизнь настолько сильно связана с Удмуртией, удмуртским языком, что я просто не могу оторвать это от себя. Что будет, если это сделать? Что от меня останется?»
Помимо кружочков мне нравится смотреть на фотографию довольного «Свинячьего патруля» (в неполном составе): в центре — супергероиня Настя с только что изданным «Свин-Петыром», слева — слегка ошалевший после «Нон-фикшена» многорукий Герман, справа — как обычно экспрессивно что-то объясняющий сыщик от фольклора Андрей.
Глядя на них, я снова вспоминаю интервью с Настей, она цитировала стихотворение Рафита Мина «Маленькие удмуртские деревни» — то самое, про которое Андрей Гоголев написал критическую статью: «Когда мы говорим, когда мы обсуждаем классные проекты на удмуртском языке или еще что-то, мне хочется, — говорила она, — повторить строчку из этого стихотворения: “Вань ай ми. Есть еще мы. Мы еще есть”».
Но закончиться этот текст должен все-таки другими стихами. Думаю, этими:
Мы сеем и сеем…
А жать подоспеют за нами другие,
С радостью выйдут в поля большие.
Мы сеем и сеем!
Наши посевы — слова —
Взойдут у дорог золотою стеною,
Будут шуметь, наклоняться волною
Наши посевы — слова.
Мы сеем и сеем…
А жать подоспеют за нами другие —
Может быть, свяжут в снопы тугие,
Может быть, стопчут посевы благие…
Пусть!
Мы сеем и сеем…
Кузебай Герд, 1924
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране и предлагаем способы их решения. За девять лет мы собрали 300 миллионов рублей в пользу проверенных благотворительных организаций.
«Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям: с их помощью мы оплачиваем работу авторов, фотографов и редакторов, ездим в командировки и проводим исследования. Мы просим вас оформить пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать.
Оформив регулярное пожертвование на сумму от 500 рублей, вы сможете присоединиться к «Таким друзьям» — сообществу близких по духу людей. Здесь вас ждут мастер-классы и воркшопы, общение с редакцией, обсуждение текстов и встречи с их героями.
Станьте частью перемен — оформите ежемесячное пожертвование. Спасибо, что вы с нами!
Помочь нам
