«Симулянт»
В 2023 году ФСИН засекретила почти все данные о заключенных, в том числе и по медицине. Сегодня узнать любую статистику по ту сторону железной решетки практически невозможно. Десятилетиями правозащитники добиваются передачи тюремной медицины из силовой структуры ФСИН в гражданский Минздрав. Недавно правительство пошло на очередные уступки — привело перечень болезней, с которыми запрещено содержаться в тюрьме, в соответствие с международной классификацией, значительно расширив его. Но тем не менее заключенные остаются во власти тюремных эскулапов, попав к которым нет никаких гарантий остаться в живых. Тюремная медицина в России по-прежнему зачастую является одним из видов давления, жестокого обращения и пыток. «Такие дела» рассказывают историю парализованного Сергея Савченко, которому, вопреки всему, удалось добиться освобождения
50-летний Сергей Савченко из Ярославля, в прошлом атлет и спортсмен, третий год прикован к постели. В юности у него был разряд кандидата в мастера спорта по самбо и он жал 250 килограммов в приседе.
Когда сидел первый раз в тюрьме в лихие девяностые, то не вылезал с футбольного поля и из спортзала. После второй отсидки Сергей не может даже встать с кровати, в которой он по милости тюремных медиков оказался, уже будучи за решеткой.
Сел в одной стране, вышел в другой
Когда Сергей попал в тюрьму два с половиной года назад, то не был «первоходом». Первый раз он оказался за решеткой в конце девяностых, ему было 22. Защищал с друзьями женщину, у которой обманом отобрали квартиру.
«Он [мошенник] был кавказцем — а мы что, молодые пацаны. Подумали: какой-то нерусский там против нас, что ли? Короче, напинали ему. Не могу даже объяснить, как получилось-то», — вспоминает Сергей.
С друзьями они заставили мужчину переписать квартиру обратно на хозяйку, избили и высадили на трассе у заправки за городом. А потом узнали, что он умер. Медицинская экспертиза показала, что мужчину ударило бампером.
Сергей настаивает, что это случилось позже и без их участия: «Мы били только палкой». Но в тюрьму все равно посадили их за «тяжкие телесные» и «захват заложника». Отсидел весь срок — 14 лет, сначала в Рыбинской исправительной строгого режима, последние пару лет — в ярославской.
Сергей окончил технический университет, факультет развития и управления. До тюрьмы поработать толком не успел — только «фарцевал, как все». На волю после отсидки в начале 2010-х вышел уже в другой стране. Занимался металлоломом, накопил денег, купил манипулятор и стал работать на себя. Незадолго до пандемии открыл собственную кальянную.
Приходилось вертеться, чтобы обеспечивать семью и лечить сына.
Выйдя из тюрьмы, Сергей женился на девушке Юлии, с которой дружил с 14 лет и которая ждала его все эти годы.
После свадьбы у них родился сын, но — Сергей запинается, так и не привыкнув к этой мысли, — «мальчишку придушили» во время родов.
«Спустили воды и оставили жену на 12 часов лежать на боку, — рассказывает он. — Мальчишка и задохнулся. А потом, когда стали вытаскивать, ему свернули два позвонка — он родился у нас с диагнозом ДЦП».
Суды с роддомом ни к чему не привели. Сына назвали Саввой — в честь христианского святого Саввы Освященного.
Семья оплачивала регулярные курсы реабилитации, возила на лечение в Китай и в Израиль — и подняла ребенка на ноги.
«В Израиле нам было сказано: “Ребята, он у вас не будет ни ходить, ни говорить”, — вспоминает Сергей. — Сейчас Савва учится в школе в пятом классе, ему 14 лет. Если придерживаешь его, он шагает и разговаривает — конечно, смазанно, но если прислушаться, то понять можно».
Ограбление желто-синего цвета
В 2020-м, во время локдауна, кальянная Сергея практически не работала, и доходы семьи сильно просели.
Реабилитационные центры, в которые они с женой возили Савву, тоже закрылись — ребенок не получал лечения почти полтора года. Это означало одно: откат заболевания.
«А что такое откат? Я видел детей, которых загибает прямо в бараний рог, — рассказывает он. — В одном ярославском центре нам пообещали провести необходимый минимум занятий для Саввы. Оставалось найти деньги — 150 тысяч рублей. И я стал искать».
Сергей обошел знакомых, даже тех, к кому бы «никогда в жизни не обратился». Отказали все, но одни согласились помочь — правда, своеобразно: предложили вместе инсценировать ограбление точки выдачи микрозаймов и поделить добычу. Сергей согласился.
10 октября 2020 года, как только вышли с «дела», их ждали «маски»: один из подельников оказался провокатором и помогал полиции вести слежку.
Сергей до сих пор не понимает, как согласился на эту авантюру, — «пошел, как овца». Перебирает подходящие слова: «напасть», «наваждение», «отчаяние». Но своей вины не отрицает.
«Если я скажу: “Мной манипулировали, зная, что у ребенка проблемы”, получится, как будто я прикрываюсь и не осознаю того, что произошло. А я прекрасно понимаю. И понимал».
Своих подельников Сергей честно предупреждал: в случае форс-мажора убежать не сможет — к тому моменту он и ходил-то уже плохо. На оперативной съемке с видеокамер видно, как он идет прихрамывая.
Дисплазию тазобедренного сустава — нарушение строения тканей и органов с их последующей деформацией — ему поставили еще при рождении. Но постоянный спорт — самбо, тяжелая атлетика, футбол, теннис — помогал держать заболевание в спящем режиме. Во время первой отсидки Сергей разогнал трицепс до 250 килограммов со штангой в приседе.
Ближе к сорока заболевание стало напоминать о себе чаще. Но Сергей грешил на позвоночник и даже не думал, что с ногами что-то не так. В 2017 году — ему было 42 — врачи поставили диагноз «коксартроз» (артроз тазобедренного сустава).
Во время задержания после ограбления сотрудники полиции «жестко отпинали» Сергея.
«Я висел на ногах минут пятнадцать в воздухе и не касался земли, — вспоминает он. — Единственная мысль была: “Только бы не пнули в голову”. Я потом неделю был весь синий».
Всю эту неделю Сергей провел в изоляторе временного содержания. Лежа. Не мог ни встать, ни пошевелиться, в туалет ходил под себя.
Ярославский следственный изолятор № 1 «Коровники» (находится в поселке Коровники) отказался принимать заключенного в таком состоянии.
«Ждали, пока сойдет синева, — объясняет Сергей, — и я буду не синего цвета, а хотя бы желтого».
Адвокат привез Сергею трость. Самостоятельно он больше уже не ходил.
Солдатик в «стакане»
Спустя время Сергею все-таки сделали рентген в санчасти СИЗО. Все оказалось «настолько печально» — кости срастались плохо, стали образовываться наросты, остеофиты, — что его повезли «на вольную больницу».
Гражданские медики подтвердили, что его заболевание входит в перечень препятствующих отбыванию наказания. Но домой Сергей поехал только через полгода. В апреле 2021-го ему заменили стражу на подписку о невыезде.
Пока шло следствие и судебное разбирательство, болезнь прогрессировала.
Сначала он ходил с тростью, а после того как в 2022-м переболел ковидом, стало мало и ее. Под конец судебных тяжб Сергей передвигался на костылях.
В феврале 2023 года обвинение запросило ему девять лет лишения свободы. Учитывая состояние здоровья, суд дал шесть с половиной — по статье 162 УК РФ («Разбой»).
То, что суд, вероятно, «погорячился» и не в полной мере учел диагноз Сергея, стало понятно сразу после объявления приговора. Сажая его в автозак, конвоиры бодро скомандовали: «Залезай в “стакан”!» Тот смерил взглядом высоту ступенек, потом прикинул свои возможности на костылях и отказался.
«Меня взяли за ноги и прямо стоя, как солдатика, поставили в машину, — вспоминает он, поражаясь до сих пор. — Сесть я не мог (в суде еле-еле сидел на обезболивающих) — и меня “сложили”. Пока ехал до “Коровников”, меня там скрючило так, что я не мог даже ноги размотать, затекло все ужасно. Мне опять сказали: “Как хочешь, так и вылезай”».
Когда Сергей попытался вылезти из автозака, то рухнул навзничь. Его подняли, занесли в изолятор и положили на скамейку в коридоре. В таком положении, лежа, он провел на «приемке» около 12 часов — до полуночи. Это была суббота, и персонал ума не мог приложить, что с ним делать.
«У меня почему-то стало скакать давление, и трясло, как зайца», — говорит он о той ночи.
Сергея поместили в карантин, а через несколько дней перевезли в тюремную больницу в Рыбинске.
«Получилась полная жопа»
Сергей пролежал в санчасти полгода, с февраля по август. Пролежал — буквально. В тот день, когда он шел в суд на приговор, то, помимо судебных документов, захватил с собой и пачку медицинских.
«Собирал их и думал: главное, чтобы они [сотрудники колонии] не подумали, что я симулянт. Если они подумают так, будет полная жопа. Так оно и получилось. Они картинку для себя нарисовали, что я симулянт, и прямо в деле мне писали: “СС” — систематический симулянт. Но об этом я узнал позже, уже в другой колонии, в Угличе».
А тогда медики сначала пообещали Сергею провести медэкспертизу и помочь оформить инвалидность. Потом внезапно поменяли свое отношение и назвали симулянтом.
«Мне делали уколы обезбола два раза в день, в остальное время приходилось терпеть боли, — вспоминает он. — Врачи спрашивали: “Почему ты не сидишь?” Заставляли брать веревку и пытаться шевелить ногами, дергать себя за ступни и колени».
Почему медики так относились к нему, он не может объяснить себе до сих пор.
«Со мной разговаривали так, как будто я какая-то сволочь — украл у них что-то из дома или виноват во всех их проблемах», — сокрушается он.
Думал, что хуже уже не бывает. Ошибался.
«Прыгал на полу, как резиновый мячик»
Через полгода, в августе 2023-го, Сергея перевели из рыбинской больницы в уже знакомую «двойку» — колонию строгого режима, где он сидел в молодости.
Травля медиков, как по цепочке, продолжалась на новом месте.
«Ты чего ламбаду ломаешь? Долго будешь лежать? Я тебя дожму, *****. Или бери костыли, или сгниешь здесь, пока ноги не отсохнут», — цитирует Сергей слова одного из врачей. Уставая от оправданий, он поворачивал голову к стене.
Первая судимость считалась погашенной, поэтому Сергея положили к «первоходам». Но не в обычные бараки, а в санчасть — опять в карантин, вместе с ковидными больными. Ему, единственному, поставили видеокамеру и круглосуточно следили — со слов Сергея, считали, что по ночам он встает и ходит. Формально администрация объясняла это необходимостью контроля его состояния: вдруг будет ухудшение. Хотя зачем, если он «симулянт», непонятно.
Выносить утки Сергею помогал другой заключенный — за это он подкидывал ему то сигарет, то кофе и конфет. Он ходил в туалет в бутылку и на железную тарелку. Чтобы не было пролежней, просил других заключенных: «Мужики, переверните».
Еще через три месяца, в конце 2023 года, Сергея перевезли в колонию № 3 в Угличе Ярославской области. Там он пролежал год. Договориться с соседями о гигиене уже не получилось — приходилось упрашивать, чтобы те вынесли утки.
«Мочи доходило до 15 литров, а железная тарелка по три-четыре дня стояла воняла под кроватью, — рассказывает он. — Некоторые арестанты даже не заходили в палату, зная, что я там лежу, чтобы не нюхать все это. Они лучше будут в “телевизионке”, где холодно, чем там, со мной».
Помыли Сергея за все время в колонии всего два раза.
«Не сидишь, а терпишь»
«Меня не испугать зоной, — говорит Сергей, чуть откашлявшись. После рассказа о тюремных медиках он некоторое время держит паузу. — Но, кроме как пытками, это никак не назовешь. Я когда в тюрьме самый первый раз сидел, к санчасти не подходил — она мне на фиг не нужна была. А здесь я не мог из санчасти выйти».
Сергей вспоминает, что еще каких-то 20 лет назад система ФСИН сохраняла признаки человечности.
«Раньше с ними [сотрудниками администрации] даже было интересно поговорить. В колонии можно было играть в футбол, волейбол, были тренажеры, штанги, гантели. И не было лимитов по передачкам! Вот привезли тебе, например, килограмм тридцать еды — звонишь в барак и говоришь: “Пацаны, пришлите кого-нибудь в помощь”. И все оттуда с ними тащишь».
Теперь все иначе.
«Сейчас такое ощущение, как будто они [сотрудники ФСИН] поймали звезду, и у них, в принципе, весь мир, и все им должны подчиняться, то есть они цари и боги, — продолжает он. — Вроде мы стремимся к каким-то технологиям, люди уже там думают о том, как на Марс улететь, да? А у нас элементарно в тюрьмах из крана льется одна холодная вода, даже горячей нету. Человек должен отбывать наказание, но не претерпевать пытки и истязания. Получается, ты не сидишь, а терпишь. Я вот просто-напросто зашел сюда [в колонию] на костылях, а выехал на носилках».
Во ФСИН соглашались с диагнозом Сергея. Внутренние медкомиссии констатировали ухудшения, но потом приходили к выводу, что Сергей «не нуждается в уходе». Во всех внутренних документах продолжали писать, что он «систематический симулянт».
В его медкарте была служебная записка, где один из начальников написал, что человек с таким заболеванием — у Сергея коксартроз третьей степени — якобы должен ходить.
В суде представители ведомства никак не могли объяснить это, а в кулуарах говорили, что в таких случаях обычно освобождают только вперед ногами.
Полтора года он бился с системой как мог. Штудировал Уголовный кодекс, менял адвокатов и защищался от произвола системы лежа, даже в прямом эфире. Судебные заседания по его жалобам проходили по видео-конференц-связи, камера была включена, но лежащего на полу — в крохотной клетке больше не было места — Сергея судьям видно не было. Он мог рассчитывать только на свое природное красноречие.
Доказывал судьям и представителям ФСИН, что, несмотря на самое первое медицинское заключение (в нем написано, что он может отбывать наказание и якобы не нуждается в уходе), у него сильный регресс и без посторонней помощи никак.
Как именно это можно доказать, он понял, только когда сменил очередного адвоката — с прошлой осени его стала защищать Ирина Бирюкова от фонда «Общественный вердикт». Бирюкову в Ярославской области знают хорошо. Именно она вела резонансное дело Евгения Макарова и добилась, чтобы все сотрудники колонии, которые были причастны к пыткам заключенного, получили тюремные сроки.
«Ни один адвокат не мог зайти ко мне, — говорит Сергей. — А когда приехала она, вдруг меня прямо с кровати быстренько, на ходу, одели и отволокли к ней. Она работала очень быстро: отправляла все жалобы, которые я просил, день в день. А для осужденного, который в таком положении, как я, любой час — это вечность».
Через месяц система кряхтя зашевелилась. Приехала врачебная комиссия и сделала вывод, что Сергей не симулирует.
Сперва его перевели из Углича назад, в рыбинскую колонию, где он лежал в начале срока. Но и тут Сергея ждала очередная пытка. В областную больницу в Ярославль его возили на «газели» для конвоиров лежа на носилках — всю дорогу, 100 километров, он «прыгал на полу, как резиновый мячик».
После того как врачи все-таки выдали заключение, что из-за заболевания Сергей нуждается в уходе, его освободили. 13 марта 2025 года, за две недели до 50-летия.
Только позже Сергей понял секрет в битве с системой. Оказывается, недостаточно знать Уголовный кодекс и писать жалобы, которые рассматривал суд. Важно проводить большую подготовительную работу до суда. Это должны быть постоянные обращения за медицинской помощью, запросы по назначению лечения, жалобы в прокуратуру по неоказанию или ненадлежащему оказанию медицинской помощи. Плюс обращения в Росздравнадзор с просьбой проверить работу медицинского учреждения, правильность назначения лечения и ход самого лечения, соответствие его протоколам и так далее. Счет бумагам должен идти на сотни. И только тогда есть шанс что-то изменить.
Тюремная медицина: из ФСИН — в Минздрав
Сегодня медицинскую помощь заключенным в российских тюрьмах оказывают по принципу исчерпания: гражданские медики могут подключиться только в случае, если тюремная санчасть не в силах помочь.
Возникает замкнутый круг: нужного специалиста с воли пригласят лишь тогда, когда будет доказано, что аналогичного врача нет в тюремной больнице. Но понять это можно только в том случае, если правильно поставлен диагноз. Если же поставить такой диагноз некому, доказать необходимость внешней помощи невозможно.
Более того, права доступа заключенных к медпомощи находятся в руках администрации тюрем — у начальников колоний и СИЗО остается реальный инструмент давления. Система устроена так, что заключенный обречен на осложнения и даже на смерть, доказывая, что он не может получить нужную помощь внутри колонии. Или не мог.
Ситуации, когда сами тюремные врачи бьют тревогу, крайне редки — по тем же причинам. Хотя по закону они могут вызвать заключенному скорую даже без санкции руководства тюрьмы.
С 2014 года медсанчасти вывели из подчинения колоний и СИЗО. Формально врачи не являются их штатными сотрудниками и не подчиняются администрациям тюрем. При этом они по-прежнему остаются встроенными в вертикаль внутри ФСИН и фактически остаются зависимыми в своих решениях.
Правозащитники давно борются за передачу тюремной медицины в Минздрав. Из последнего — в 2023 году фонд «Общественный вердикт» направил в ООН доклад о медицинской помощи в российских тюрьмах. Медицинские службы, уверены правозащитники, — это, помимо прочего, основной инструмент документирования и предотвращения пыток. И только независимые тюремные врачи помогут снизить «герметичность» ФСИН.
* * *
Биться с системой Сергею приходится и на свободе. После возвращения домой к нему приходил участковый терапевт. Чтобы провести медицинскую экспертизу и подтвердить инвалидность, ему нужно было сделать в том числе МРТ. Приезжать за ним медики отказывались и предлагали искать платную машину. И только после жалоб адвоката в региональный минздрав за Сергеем приехала бесплатная скорая.
МРТ позвоночника показала, что у Сергея семь грыж, из-за чего произошли защемления и он перестал ходить. Левая рука немеет и сохнет плечо — она меньше правой. Когда его занесли домой после тюрьмы, жена заплакала.
Купаться в ванне Сергей тоже не может, его протирают салфетками. Переворачиваться помогают близкие, а есть приходится лежа на боку.
«Операцию мне никто не сделает, пока я не встану», — объясняет он. И изо всех сил пытается встать. Занимается с платным реабилитологом: занятия даются тяжело, «с одышкой, как после бега».
На просьбы положить его в стационар, чтобы пройти обследования и курс процедур, терапевты обещают «подумать». «Пока я жду это дело, я могу потерять ноги», — говорит он.
Недавно Сергею дали первую группу инвалидности. А в начале июля он вместе с адвокатом подал иск к ФСИН на семь миллионов рублей о компенсации морального и физического вреда.
* * *
Долгое время у Сергея в мессенджере не было аватарки, а была пустота. Недавно он поменял ее на изображение славянского бога Велеса, покровителя природы, плодородия и здоровья.
Сергей уверен, что «не стал тряпкой» и остался жив благодаря тому, что с молодости занимался спортом. Плюс характер. Плюс адвокат. Плюс помощь свыше: «Мне веревки сделали и ремни — чуть-чуть у меня уже получается привставать. Еще немножко, чуть-чуть вот буквально, может, — и уже смогу сам крутиться-вертеться».
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране и предлагаем способы их решения. За девять лет мы собрали 300 миллионов рублей в пользу проверенных благотворительных организаций.
«Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям: с их помощью мы оплачиваем работу авторов, фотографов и редакторов, ездим в командировки и проводим исследования. Мы просим вас оформить пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать.
Оформив регулярное пожертвование на сумму от 500 рублей, вы сможете присоединиться к «Таким друзьям» — сообществу близких по духу людей. Здесь вас ждут мастер-классы и воркшопы, общение с редакцией, обсуждение текстов и встречи с их героями.
Станьте частью перемен — оформите ежемесячное пожертвование. Спасибо, что вы с нами!
Помочь нам
