«Никто не согреет смесь малышу, не прижмет к себе». Профессиональные мамы — о том, почему они решили взять под опеку приемных детей

Ресурсные, или фостерные, семьи — это семьи, в которых профессиональные родители живут с приемным ребенком и воспитывают его за денежное вознаграждение. Для этого они проходят особую подготовку. Ребенок находится в профессиональной семье до момента, пока ему не найдут постоянных приемных родителей или не вернут кровным — в случае если они преодолевают кризисную ситуацию. Институт фостерных родителей — одна из главных альтернатив сиротским учреждениям. В России такой формы семейного устройства пока не существует с юридической точки зрения, но сотрудники некоммерческих организаций активно выступают за ее внедрение. «Такие дела» поговорили с профессиональными мамами и узнали, почему они решили взять в свою семью приемных детей.

Марианна Екимова

48 лет, Выборг

Почему мы решили стать профессиональной семьей? Жизнь сама к этому подвела. Когда я родила вторую дочь, у нее обнаружили детский паралич, и мы постоянно ходили по больницам. Там боксы с наполовину стеклянными стенами, в них лежали двое отказничков — к ним подходила только нянечка. Я стала присматривать за этими малышами. 

Когда мы вернулись домой, эти дети все время стояли у меня перед глазами. Мы часто говорили об этом с мужем. Вдруг мне приснился сон, что к нам под дверь принесли люльку с новорожденным. Я сказала мужу: «Все, надо что-то делать!» Так у нас появилась Надюша, это был 1999 год. А через пять лет взяли Танюшу. В итоге всего у нас с мужем пять дочерей. Девочки дружат, дружат их дети. У них даже общий чат есть — «Сестренки». 

Зная нашу историю, опека сама предложила нам стать профессиональной семьей в организации «Партнерство каждому ребенку». Первым был Богдаша — его изъяли из семьи. Не знаю, что там было с мамой, но бабушка пила. Малыш часто оставался без присмотра, плакал.

Мы так быстро с ним сроднились, будто он был с нами всегда. Такой беленький, хорошенький — невозможно! В год и два месяца Богдаша еще не ходил — но не потому, что у него были проблемы, просто ребенком не занимались. У нас он начал нормально кушать, хорошо спать и сделал первые шаги. Через два с половиной месяца появились бабушка с дедушкой по маминой линии и забрали его.

Я помню всех наших гостей: кто-то жил недельку, пока мама в роддоме или на лечении, а кто-то долго. Конечно, нам бывает непросто и приходится что-то исправлять. К примеру, ребенок питался только разводными кашами, мало гулял, не соблюдал режим дня. Отсюда слабый иммунитет и постоянные болезни.

Приходилось ходить по врачам и приучать малышей к нормальному питанию: каши с брокколи, супчики, морсики. Никаких покупных соков. Месяц-другой проходит — смотришь, а ребеночек уже совсем другой! 

Расставаться с малышами всегда жалко. Первые дни накатывает тоска. После Богдаши я просила мужа: «Собирай кроватку, не могу на нее смотреть». И вещи запирала в кладовку.

Теперь мы уже кроватку не разбираем: я знаю, что скоро она опять пригодится. Снова бессонные ночи, зубки, животики. Иногда хочется отдохнуть, но я понимаю, что, если мы откажемся, дети попадут в больницу. Там они будут лежать одни: замотанная нянечка заглянет несколько раз в день, даст бутылочку со смесью, бутылочка у малыша скатится, он будет сосать воздух и плакать.

Там никто не согреет смесь малышу, никто не прижмет к себе, когда режутся зубки, не погуляет. Так не должно быть.

Наталья Салимова

45 лет, Санкт-Петербург

У меня двое детей. Старшему сыну 23 года, дочке 11 лет — она особенный ребенок. 

Когда мне надо было сходить в магазин или убраться в доме, к нам из «Передышки» приходила помощница. Она и рассказала о школе профессиональных семей в организации «Партнерство каждому ребенку». Я пришла в эту школу и начала учиться. Мотив простой: моя мама работала в детском доме — и я видела, как там дети ждут своих мам. 

Первый ребенок у нас появился в 2015 году — Кирюша, ему было два с половиной года. Папа забрал его из детского дома, так как маму лишили родительских прав. Но по возрасту малыша еще в детский сад не брали, а оставить его было не с кем. Так Кирюша попал к нам. Папа приводил его утром и забирал в шесть часов вечера. У нас с Кирюшей сложились прекрасные отношения, как и со всеми другими детьми. 

Некоторые сложности были только с Алиной. Ей на тот момент исполнилось 14 лет, она жила с приемной мамой. Когда маме надо было уехать на полтора месяца к родной дочери во Францию, она обратилась в «Партнерство каждому ребенку» за помощью.

У Алины расстройство аутистического спектра — оно проявлялось во вспышках гнева, когда она не могла что-то высказать или у нее что-то не получалось. Но мы нашли способ эти вспышки гасить: просто пережидали, не акцентировали внимания — и вспышка не перерастала в конфликт. А потом это случалось все реже и реже.

В нашей семье Алина научилась мыть посуду и пылесосить. И мама потом звонила и благодарила за этот прорыв. Мы сдружились, после даже встречались, гуляли вместе. 

За тот срок, что ребенок находится в нашей семье, мы привыкаем друг к другу, и каждое расставание проходит со слезами. Особенно когда знаешь, что мама не очень приглядывает, что дальше жизнь малыша будет сложнее, чем мне бы хотелось.

Поэтому я обязательно дарю на память о нашей дружбе какую-то символическую штучку: шкатулочку, игрушку, брошку, книжку.

Для чего я беру в свою семью детей? Для того чтобы они не оказались в детском доме. У меня особенный ребенок, я не могу представить, что, если со мной что-то случится, дочка попадет в интернат.

Пусть лучше она будет в семье, где о ней будут заботиться, с ней поговорят, поменяют вовремя подгузник и поправят перед сном одеяло. Для любящей матери это очень важно. И если я могу кому-то помочь, то, конечно, буду это делать. 

Людмила Василенко

41 год, Красный Бор

У меня трое детей, кот Тема и мама. Все мы вместе — профессиональная семья. А случилось это благодаря моей подружке. Однажды я увидела ее с коляской на улице. Спросила, кто это. Она сказала: «Отказничек, ждет свою маму, а я пока ее замещаю». 

Меня эта история тронула. Потому что я очень люблю детей и всех в нашем дворе с детства перенянькала. Выспросила у подруги подробности, посоветовалась со своими детьми и поехала в опеку. Дальше все как у всех: окончила школу приемных родителей, опека приехала к нам домой, осмотрела условия — и познакомили нас с первым ребеночком. 

Это был Ромашка. Он ждал нас в роддоме и оказался настолько маленьким и худеньким, что потерялся в комбинезоне для грудничков. Ромашка прожил у нас до восьми месяцев. У малыша был фетоалкогольный синдром — мама пила всю беременность. Ромик плохо спал, плохо ел, и на лбу у него был горбик. За восемь месяцев мы прошли с ним все обследования, начали лечение — и малыш пошел на поправку: разулыбался, порозовел, набрал вес. И стал ну очень хорошенький! 

Но семьи для него долго не находилось. Нам сказали, что Ромика пора передавать в дом малютки. И нас как холодной водой обдало: как нашего мальчика можно отдать в казенный дом? На тот момент я была еще замужем — мы вместе поехали в опеку и сказали, что готовы стать ему приемными родителями. Но для этого мне надо было отказаться от работы в качестве профессиональной семьи — я была согласна. 

Мы начали собирать документы — и вдруг звонок: приехала семья, очень хочет посмотреть на Ромика. У меня ноги-руки отнялись, если честно. Он же уже наш! Со мной говорили психолог, начальница опеки. Мы посовещались в семье и решили, что, раз так складывается, надо попробовать показать ребенка еще раз. 

Ну что? Это была судьба — когда увиделись с будущими папой и мамой Ромашки, было чувство, будто мы давно друг друга знаем. Расставалась с Ромиком, конечно, со слезами, но на самом деле не рассталась — я стала его крестной матерью. Ему очень-очень повезло с родителями. Я счастлива за него. 

А после Ромика у нас было еще 15 ребят. Все малыши — у кого-то мама легла на лечение, у кого-то родителям надо было уехать или привести в порядок жилье. И со всеми мы легко находили общий язык. У меня же дочке четыре годика, так что им тут нескучно. 

Из сложностей — тяжело расставаться. Особенно когда знаешь, что у них в семьях не будет такого ухода, как мне бы хотелось. Проблемы бывают и с питанием, и бытовые — у нас одна девочка боялась воды, и вымыть ей голову было невозможно. Мы купались с уговорами и через день, пока она не поняла, что это не больно и не страшно. 

Для чего мне эта работа? Ну работой бы я это не назвала — это способ жизни. А нужно мне это потому, что я воспитала троих детей и не могу представить, чтобы кого-то из своих детей я могла бы отдать в казенные стены.

Многие наши малыши, повторяя за моей дочкой, называют меня мамой, а я откликаюсь. Не вижу в этом ничего страшного: мам много не бывает. 

Мало бывает, а много — нет.

В подготовке материала с поиском героев помогли сотрудники АНО «Партнерство каждому ребенку». Это некоммерческая организация, которая оказывает поддержку семьям с детьми в кризисной ситуации.

Материал создан при поддержке Фонда президентских грантов

• Теги:
• дети
• приемные родители