«Этот процесс длится годами». Ольга Романова — об идее ФСИН создать службу реабилитации заключенных
ФСИН России накануне заявила о необходимости создания госслужбы, которая займется поддержкой бывших заключенных, будет оказывать освободившимся осужденным социально-психологическую, юридическую и другую помощь. «Такие дела» спросили у Ольги Романовой, исполнительного директора правозащитной организации «Русь сидящая», имеет ли такая инициатива смысл.
Давайте сначала разберемся с тем, что такое ресоциализация, когда и кому она нужна.
Это очень хорошо изученный вопрос, во многих странах есть большой позитивный опыт ресоциализации бывших осужденных. Об этом снимаются фильмы, пишутся книги и диссертации, сами бывшие осужденные охотно принимают участие в этой работе, в том числе в качестве волонтеров и как штатные сотрудники некоммерческих организаций (НКО), занимающихся ресоциализацией. Это, кстати, отчасти решает проблемы трудоустройства — помочь человеку эффективно справиться с проблемой часто могут только люди, сами прошедшие этот путь.
Ресоциализация — это очень сложный процесс возвращения человека в общество в качестве полноценного гражданина, хорошо знающего свои права и уважающего права других людей. Для этого нужно решить комплекс вопросов: с трудоустройством, с жильем, с банковским счетом, с выплатой ущерба, с семьей, со здоровьем и так далее. Понятно, что без помощи государства сделать это сложно. А без помощи общества — невозможно.
Поэтому ресоциализация — это плод успешного сотрудничества государства и общества. Много ли в России успешных примеров такого сотрудничества? Нет. Дальше — когда должна начаться ресоциализация?
Вообще-то, задолго до того, как человек попадает в тюрьму. Поэтому во многих странах с людьми, которые оступились, совершили проступок или даже преступление, работает сначала служба пробации. Пробация — это попытка исправления человека и его жизненных обстоятельств без лишения его свободы. Это работа с психологами, педагогами, юристами, социальными работниками — и она длится годами.
Служба пробации обычно входит в систему Министерства юстиции, но работают в этой службе представители самых разных НКО. Здесь могут помочь с получением образования, поиском работы. Обучат правильно вести себя с коллегами, руководством и клиентами. Даже тому, как познакомиться с девушкой или юношей, как завоевать расположение потенциального партнера, как его не потерять, тоже обучают. То есть всему тому, чему должны учить семья и школа, но по какой-то причине человек этих важнейших социальных навыков не получил. Он не умеет жить в социуме и часто не понимает, почему, например, нельзя брать чужое, когда есть хочется. И что вообще делать, когда есть хочется, а нечего. Может это сделать чиновник? Нет, не может. Поэтому работают с этим НКО.
Если человек все-таки попал в тюрьму, ресоциализация начинается с первого дня нахождения в ней. Ведь рано или поздно он выйдет. И здесь опять важна именно волонтерская работа. Кто-то приходит в тюрьму читать вслух книги. Кто-то приводит свою собаку — погладить и поиграть с ней. В России это невозможно, потому что тюремное ведомство — военизированное, сверхсекретное и крайне закрытое от общества.
Что происходит дальше, в других ситуациях, где ведомство существует не для того, чтобы пытать и никого не пускать? Дальше государство в лице местных чиновников начинает интересоваться: «А куда гражданин выйдет из тюрьмы?» Он же к ним выйдет, и если он не социализируется, то начнет совершать преступления в этом регионе. А оно им надо? У них выборы, премии, начальство, рапорты об успехах — как везде. Поэтому они тоже заинтересованы, чтобы человек вышел для общества безопасный, а еще лучше — полезный.
И они говорят тюремному начальству: «О’кей, мы готовы гражданина поселить в социальное жилье и трудоустроить его садовником, мы также готовы прислать учителя по садоводству. Так что не надо учить его малярному делу, у нас тут маляров выше крыши, а садовников нет».
В России связи между потребностями общества и происходящим в тюрьме нет никакой.
Нынешние сотрудники ФСИН не в состоянии никого исправить (что видно по количеству повторных преступлений), оно даже называется ведомством не исправительным, а исполнительным. Более того: вы же видите по последним событиям, что исправлять надо их самих прежде всего.
Поэтому ФСИН в ее нынешнем виде должна быть максимально отодвинута от ресоциализации. А должны этим заниматься НКО и социальные службы, но самое главное — депутаты Госдумы, которым хорошо бы подготовить и принять закон о стимулировании бизнеса и предприятий, чтобы они брали на работу бывших осужденных. Не просто так, конечно, а тех, кого взяли под патронат те или иные НКО.
А когда нынешняя ФСИН будет до основания разрушена, в новой, нормальной системе все должно быть заточено именно под исправление человека и его социальную реабилитацию. На входе нам поможет пробация, а на выходе — система ресоциализации как плод сотрудничества государства и гражданского общества. А ФСИН с ее предложениями гоните в шею, она хочет распилить еще немного денег напоследок. Такие дела.
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем из них никакого процента на свою работу.
Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас оформить ежемесячное пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать. Пятьдесят, сто, пятьсот рублей — это наша возможность планировать работу.
Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.
Помочь нам