Исчезновение деревянного зодчества: какие храмы могут повторить судьбу уничтоженной церкви в Карелии

10 августа в карельской Кондопоге сгорела Успенская церковь — один из самых ценных объектов деревянного зодчества в России. Это не первый случай исчезновения деревянных церквей — примеры исчисляются десятками. Что ждет такие объекты дальше, как и кто занимается их реставрацией, охраняются ли они или заброшены? ТД обсудили эти вопросы с экспертами — Михаилом Ильиным, одним из главных редакторов сайта «Соборы.ру», организатором «Неизвестной провинции», а также с профессионалом в области деревянного зодчества Александром Бокаревым.

---

Всего в России порядка тысячи объектов деревянного зодчества, построенных более ста лет назад (включая церкви, часовни и мечети). Они есть почти во всех регионах, но больше всего их в Архангельской области, республике Карелия и Нижегородской области.

Объекты деревянного зодчества – это также и крестьянские дома, мельницы, бани, прочие бытовые постройки. Конечно, у церквей своя специфика: они несут гораздо большую архитектурную ценность, чем другие здания. Но под угрозой не только они: например, расписные дома — культурное явление русского севера — тоже разрушаются.

Угрозы для деревянных построек

В наши дни к угрозам, помимо традиционных природных факторов (пожары, молнии, ураганы, естественное обветшание), добавились новые: неквалифицированные реставрации, самовольные перестройки вплоть до полной разборки, разрушения по неосторожности, незавершенные из-за прекращения финансирования реставрационные работы, а также умышленные поджоги и прочий вандализм. Примеры исчисляются десятками. Ни от одного из сценариев не спасают ни перевозка в музеи, ни наличие прихода, ни музеефикация на своем месте, ни даже начало квалифицированных реставрационных работ. Поэтому под угрозой в наши дни находятся абсолютно все объекты деревянного зодчества, даже относительно благополучные — стоящие в населенных местах и даже музеях под постоянным наблюдением и охраной. Как случилось с той же Кондопогой или чуть раньше с ансамблем в Лядинах, церковью из Спас-Вежей в Костромском музее.

Единственный объект, где более-менее решены вопросы пожарной безопасности — музей-заповедник Кижи: на острове находится специально для этого созданная часть МЧС. Это связано с тем, что Кижи — заповедник федерального значения. Есть постройки, которые находятся вне населенных пунктов. Даже если на них установлены громоотводы, это не спасает от всех опасностей. А если с таким объектом что-либо случится, то об этом узнают, когда из деревни за 20 километров до объекта увидят дым, или уже после пожара найдут остатки церкви.

В таких случаях можно организовывать местных жителей, которые при помощи тракторов будут копать противопожарные рвы вокруг церквей. А еще лучше — нанять смотрителя, который сможет быть около объекта на постоянной основе.

Можно выделить несколько приоритетных групп объектов деревянного зодчества, требующих особого внимания:

• Особо ценные с исторической и/или архитектурной стороны постройки;
• Особо ветхие, аварийные или активно разрушающиеся постройки;
• Постройки с незавершенной или особо неквалифицированной реставрацией;
• Труднодоступные постройки в необитаемых местах.

Некоторые объекты попадают сразу в несколько групп. Суммарно список объектов под угрозой насчитывает примерно 500-600 построек, из них особо ценных примерно 50. И начинать этот список вынужденно приходится с главного и самого известного памятника — Преображенской церкви Кижского погоста, реставрация которой ведется не первый год, в весьма сложных условиях.

Церкви «холодные» и «теплые»

Может сложиться не совсем верное впечатление, что главная угроза для деревянного зодчества — его незащищенность от пожара, отсутствие сторожей, пожарной сигнализации. На самом деле основной угрозой является плохое состояние построек. Здания большинства церквей последний раз ремонтировались порядка ста лет тому назад. С 1930-х годов церковные здания в большинстве своем изъяты из ведения общин верующих. Других «хозяев» для большинства церквей не нашлось.

Для деревянной постройки 100 лет — большой срок: кровли начинают протекать, деревянный сруб поражается гнилью, что в конечном итоге может привести к обрушению постройки.

В Центральной России большинство церквей были «теплыми» — отапливались печами. Их срубы, чтобы держать тепло, были плотно законопачены. Большинство этих зданий уже разрушилось — в силу того, что в плохо вентилируемом срубе процессы повреждения грибками идут активнее, и сруб разрушается быстрее. На Севере многие церкви «холодные» — зимой их не отапливали. Это помогло им дожить до наших дней.

Сейчас состояние многих очевидно значимых памятников близко к аварийному.

Усугубляет ситуацию и депопуляция. Сейчас на Севере в сельской местности проживает на порядок меньше людей, чем 100 лет назад. Основное население сосредоточено в городах, а процесс опустения северных деревень продолжается. Надеяться на то, что ситуацию можно существенно изменить местными силами, без поддержки со стороны, не приходится.

 

Реставрация

Стоимость реставрации одной церкви, если она не разваленная и с целой кровлей, может исчисляться несколькими десятками миллионов рублей. Сперва нужно разработать проект реставрации — его цена может доходить до нескольких миллионов рублей (например, разработка проектной документации для восстановления церкви в Кондопоге будет стоить 10 миллионов рублей — Прим. ТД) . Сами работы обойдутся в десять раз дороже.

Конечно, государство выделяет деньги на реставрацию, но только на самые крупные объекты (в год выдаются средства на один-два объекта — Прим. ТД). Сейчас  государственная реставрация проводится на максимум семи объектах: где-то работы начинаются, в каких-то местах они заморожены из-за нехватки денег.

Со стороны федеральных властей в рамках федеральной целевой программы «Культура России» была подпрограмма по сохранению памятников деревянного зодчества. Она охватывает менее одной пятой объектов, перечисленных в ФЗ «Об объектах культурного наследия народов России». Речи о памятниках, не имеющих столь большого статуса, нет. Фактически дорогостоящие реставрационные работы проводятся на единичных объектах. Проблема в том, что на уровне руководства Минкультуры нет людей, действительно «болеющих» за деревянное зодчество.

На некоторые из церквей обращают внимание инициативные группы: местные жители, неравнодушные, благотворительные фонды, меценаты.

Есть десятки примеров неквалифицированных реставраций: некоторые церкви лежат разобранные, потому что у мецената пропал интерес к объекту, либо сумма на восстановление была посчитана не точно. Бывают и другие проблемы: на одном их объектов погиб руководитель реставрации, и ему уже полгода не могут найти замену.

Помимо денег, важен человеческий ресурс. Великие реставраторы советской школы состарились и умерли, а новое поколение еще не совсем опытное. В 90-е годы, когда денег на реставрации не было, профессионалы занимались частными постройками домов и бань, потому что были вынуждены зарабатывать на жизнь. Так была потеряна квалификация. Другая причина — дорогая стоимость работ. Редкие высококвалифицированные профессионалы не могут найти работу, так как с ними отказываются сотрудничать из-за высоких финансовых требований. Один из таких реставраторов — Александр Владимирович Попов — этим летом он восстанавливал объекты зодчества в Финляндии.

Всего в России около двух дюжин реставрационных групп, которые могут заниматься восстановлением объектов деревянного зодчества. На тысячу церквей и других построек это, конечно, ничтожно мало.