Как менялся образ человека с инвалидностью в отечественном кино?

Долгое время в отечественном кино роль героя с инвалидностью ограничивалась лишь несколькими типажами: его персонажи либо вызывали жалость, либо претерпевали трудности, чтобы исцелиться в конце.

Автор фильма «Каждый — особенный» Юлия Сапонова и автор фильма «Режиссер и муха» Владимир Рудак, победившие на кинофоруме «Шередарь» в конкурсе работ на социальную тематику, рассказали, как менялся экранный образ человека с инвалидностью и как эти трансформации влияли на общество.

Кадр из фильма «Повесть о настоящем человеке»

Фото: РИА Новости

История преодоления и «принудительное» исцеление

Герои: Алексей Мересьев (Павел Кадочников) в фильме «Повесть о настоящем человеке» (режиссер Александр Столпер, 1948 год), Павел Корчагин (Владимир Конкин) в фильме «Как закалялась сталь» (режиссер Николай Мащенко, 1975 год), Сергей Ватагин (Сергей Варчук) из «Не могу сказать “прощай”» (режиссер Борис Дуров, 1982 год), Саша Ковалев (Илья Рязанов) в фильме «Временные трудности» (режиссер Михаил Расходников, 2018 год).

Как объясняет режиссер Юлия Сапонова, после Великой Отечественной войны людям были необходимы истории преодолений. Создавались фильмы, где герои мужественно побеждают свой недуг, например «Как закалялась сталь». Они были призваны мотивировать зрителя: если уж он смог, то я-то что сижу и ною?

Некоторые фильмы снимались по реальным событиям, отмечает режиссер Владимир Рудак: «У человека возникла какая-то физическая проблема, но он потратил очень много сил, чтобы с ней справиться и вернуться в строй. Это вдохновляющая история». Таким примером может быть фильм «Повесть о настоящем человеке».

Читайте также Инвалидам здесь не место

С современной точки зрения, полагает Сапонова, это устаревшее и нетолерантное отношение к людям с инвалидностью, поскольку подобная героизация только продолжает выделять их в «особую» категорию.

Владимир Рудак выделяет еще одну особенность: в большинстве кинолент герой с инвалидностью, особенно если он на коляске, должен был исцелиться к концу. Примерами могут послужить кинокартины «Не могу сказать “прощай”» и «Неоконченная повесть» (режиссер Фридрих Эрмлер, 1955 год). В первом случае герой встает с коляски после того, как узнает о беременности жены, в другом — обретает взаимную любовь и тоже исцеляется.

«Драматурги не видели смысла в том, чтобы до самых титров оставлять героя с инвалидностью», — объясняет режиссер.

По его мнению, из-за небольшого опыта работы в этом жанре появляются перегибы в современных российских постановках. Таким примером режиссер считает фильм «Временные трудности», вышедший в 2018 году.

«Всегда нужно внимательно подходить к тонкостям, разбираться в особенностях диагноза. Невозможно унижениями и бесконечными страданиями заставить человека исцелиться», — подчеркивает Владимир Рудак.

Горемыка на коляске

Герои: Юрий Ершов (Сергей Бондарчук) в фильме «Неоконченная повесть» (режиссер Фридрих Эрмлер, 1955 год), Настя Семенова (Ирина Старшенбаум) в сериале «Переезд» (режиссер Игорь Кечаев, 2013 год), Леха Штырь (Алексей Серебряков) в фильме «Как Витька Чеснок вез Леху Штыря в Дом инвалидов» (режиссер Александр Хант, 2017 год).

Отношение к человеку с инвалидностью как к «калеке» — это наследие сложившейся модели в кинематографе, считает Рудак. Период «дешевой драматургии», как называет ее режиссер, продлился больше полувека: начиная с фильма «Неоконченная повесть», снятого в 1955 году, до 2010-х годов.

«На экране под грустный мотив фортепиано появлялся человек на инвалидной коляске, накрытый клетчатым пледом, — описывает Владимир Рудак. — Из-за этого образа всем сразу становилось неуютно и печально, а задача режиссера была создать в кадре грусть. У самого героя вид был безрадостный — ведь чему радоваться-то, когда такое положение вещей? Исключали практически всю гамму эмоций, в кадре оставались только уныние и тоска. Их транслировали с экрана, а люди впитывали это годами, десятилетиями». Схожую сценарную концепцию, с его точки зрения, имеет российский сериал «Переезд«.

В фильме «Как Витька Чеснок вез Леху Штыря в дом инвалидов» отец главного героя — уголовник на инвалидной коляске. Образ «угрюмого человека на убогой инвалидной коляске» хорошо продается, считает режиссер: ему понравился фильм, несмотря на то что отец представлен как неоднозначный персонаж. Однако, подчеркивает он, многих зрителей с инвалидностью такие образы могут отталкивать.

Сейчас «эпоха горемычности и потерянности» подходит к завершению, надеется он, перед людьми с инвалидностью открылись новые возможности, например работа в интернете, появление доступной среды, благодаря которой человек может выйти из дома.

«Люди с инвалидностью теперь могут реализовываться не только внутри своего сообщества, — отмечает режиссер. — Я понимаю, что наличие у человека инвалидности — это не повод для радости, но это и не бесконечная тьма. Все равно он радуется чему-то, мечтает, хочет всего того же, чего хочет обычный человек».

Из-за длительного периода «эпохи горемычности» зритель, который видит в кадре человека с инвалидностью, не готов к юмору. Такой вывод режиссер сделал, основываясь на личном опыте.

«Когда мы сняли на коленке свой первый фильм, который называется “Крутые парни не танцуют»”, это была черная комедия и 2005 год. В ней мы отрывались: сделали своих героев негодяями с бейсбольной битой, которые мотались по Москве на инвалидной машине “Ока” и искали спортивные трусы боксера, который тоже на коляске. Без этих украденных трусов он по сюжету не мог выйти на бой, — рассказывает Владимир Рудак. — Реакция [на фильм] была неоднозначной, даже люди с инвалидностью иногда говорили: “Это кощунство”. Все потому, что им нравилось, когда их представляли героями. Другие, наоборот, говорили: «Ну наконец-то что-то другое мы увидели, нежели каких-то унылых персонажей, которые с нами не имеют ничего общего!»

Герой с инвалидностью — обычный человек

Герои: Лена Чехова (Мария Поезжаева) в фильме «Класс коррекции» (режиссер Иван Твердовский, 2014 год), Толя Воробьев (Александр Паль) в сериале «Толя-робот» (режиссер Алексей Нужный, 2019 год).

С начала 2010-х годов появляются фильмы, где у героев с инвалидностью есть индивидуальность, а их собственные чувства и стремления выходят за рамки «духоподъемного символа». Такая смена ракурса сделана в фильме «Класс коррекции», говорит Юлия Сапонова. По мнению режиссера, общество нуждается не только в жестких и драматических историях, но и в более легких жанрах — как сериал «Толя-робот», премьера которого состоялась в мае 2019 года.

«Хочется позитивных фильмов и сериалов. Мне кажется, такой подход сейчас больше всего отвечает запросу общества. Когда герой с инвалидностью не является объектом милосердия, а рассматривается как обычный член общества, который имеет некоторые физические или поведенческие особенности, — считает Сапонова. — Несмотря на то что людям с инвалидностью в нашей стране все еще очень тяжело, что среда не адаптирована и общество не всегда к ним лояльно, сейчас не очень правильно рассказывать в кино о страданиях».

Кроме того, режиссер отмечает, что люди с инвалидностью стали испытывать «позитивную дискриминацию», когда их рядовые достижения возводят на пьедестал, вместо того чтобы относиться к ним на равных. Поэтому, по ее словам, следует отказаться от использования недуга людей с инвалидностью для манипуляции эмоциями зрителя.

Для раскрытия на экране многогранной личности лучше применять драматургические инструменты, которые «у нас пока пока не расчехлены», добавляет Владимир Рудак. «Одна актриса на вопрос журналиста о том, как она работала над ролью девушки на коляске, сказала, что ей было достаточно наличия самой коляски, — вспоминает он. — Понимаете? Сел в коляску — инвалид, надел акваланг — дайвер, накинул халат — хирург. Невнимание к деталям, к людям, к самой теме приводит к неутешительному результату».

Многое из того, что показывается в кино, в некоторой степени является для зрителей документальным подтверждением, считает Рудак. Сцены и ситуации из фильмов закрепляются в сознании людей, в том числе и имидж людей с инвалидностью.

Современное массовое кино нуждается в том, чтобы люди с инвалидностью появлялись в массовке, в героях второго плана. Это поможет постепенно внедрять в сознание зрителей действительно лояльное отношение к людям с инвалидностью, утверждает Юлия Сапонова. Как правило, в большинстве фильмов герой на инвалидной коляске появляется в кадре исключительно в качестве главного. Сравнивая отечественный опыт с зарубежным, Владимир Рудак подчеркивает, что в иностранных кинокартинах такой герой часто может быть чьим-то другом, коллегой или просто прокатиться на заднем плане, в то время как в России этот образ «не используется в качестве отображения реальности жизни». Однако есть и исключения: ими режиссер считает фильм «Ван Гоги» (режиссер Сергей Ливнев, 2018 год) и телесериал «Молодежка» (режиссеры Сергей Арланов, Андрей Головков, 2013 год).

«Я недавно посмотрел “Ван Гоги” и увидел там, как в аэропорту выкатывают человека на коляске, его сопровождают. Я думаю: “Ну неужели?” Кто-то не поленился и ввернул этого персонажа, ничего вокруг него не надстраивая, просто потому, что в нашей жизни люди иногда оказываются на колясках и тоже куда-то летают. В “Молодежке” практически нет в кадре людей с инвалидностью, зато есть пандусы и другие объекты, которые как-то обыграны и показывают наличие доступной среды. Не надо вычеркивать это из сметы на этапе предпродакшена, когда идет планирование съемок», — говорит режиссер.

Будущее развитие образа героя с инвалидностью в кино

Образ человека с инвалидностью в отечественном кинематографе еще не претерпел основательную трансформацию, считают эксперты, и кинопроизводство находится еще только на этапе создания этого образа.

«Это похоже на начало российского рэпа, — отмечает Рудак. — Все смеялись, и никто не верил, что он поднимется до такого уровня, что вытеснит рок. Хотя я не утверждаю, что однажды все будут бежать и смотреть социальное кино на тему инвалидности».

Читайте также Кино на краю света

Продюсеры часто говорят об отсутствии зрительского спроса на социальное кино, но, по мнению самого режиссера, такой спрос есть. Примерами, подтверждающими наличие заинтересованного зрителя, могут послужить фестиваль «Кино без барьеров» и кинофорум «Шередарь». «Возможно, нет спроса именно на ограниченное во всех отношениях кино, в котором людям с инвалидностью отводится не самое лучшее место», — говорит Рудак.

Несколько лет назад в Москве открылась киношкола «Без границ» для творческих людей с инвалидностью, где они учатся режиссуре, сценарному мастерству, монтажу и фотографии. «Думаю, что от появления этой школы можно начать отсчет нового этапа в социальном кино», — добавляет режиссер. Похожим проектом является инклюзивная кинотеатральная мастерская «ВзаимоДействие», в которой работают 14 профессиональных актеров с синдромом Дауна. «Они готовы и хотят сниматься в кино, а педагоги готовы сопроводить и поддержать их в съемочном процессе», — рассказывает Сапонова.

Эксперты уверены, что в будущем образ человека с инвалидностью будет меняться благодаря изменениям в социальной сфере. «Ведь можно заметить, что они ездят на собственных машинах, на трамваях, бывают в метро, занимаются спортом и творчеством.

Через спектакли, книги, кино мы сможем изменить имидж человека с инвалидностью в искусстве и в самой жизни. Хотя один режиссер и сказал, что кино не меняет людей, я уверен, что в памяти каждого из нас есть хотя бы несколько кадров, которые изменили нашу жизнь в лучшую сторону», — резюмирует Рудак.