Алена Ельцова
руководитель кризисного центра «Китеж»
Вначале я сомневалась, что мы сможем это вынести. Дело не только в нашей психологической устойчивости, но и в перспективах благотворительного сектора как таковых. Когда страна в кризисе, люди перестают жертвовать. В особенности на вещи, которые им не кажутся экстренно важными — такие, как помощь жертвам домашнего насилия.
Многие из тех, кто нам помогал, кого я знаю лично, покинули страну. Партнерские журналисты, руководители НКО, меценаты, волонтеры. Непонятно, что будет с грантами, в том числе государственными. Надо искать новую точку опоры, чтобы сохранить не только команду, но и материальные ресурсы. Жилье, которое мы с любовью создавали, арендовано, за него надо постоянно платить.
В условиях неопределенности мы составили несколько вариантов развития, включая и пессимистичный. Пока удалось найти финансирование на пару месяцев, так что работать продолжаем. Держимся не знаю за что. Друг за друга, за мысль, что впереди все будет хорошо и наша работа необходима в любых условиях.
Два-три раза в неделю принимаем звонки от беженцев из ДНР и ЛНР. Мы ожидали, что будет больше. Видимо, они оседают в основном на юге страны.
Много обращений от женщин, потерявших средства к существованию. Мы их размещать у себя перестали и перенаправляем в специализированные приюты. Все же у нас другая работа. Много запросов от женщин, которые несколько лет собирались уйти от мужа, а решились именно сейчас. Некоторые, наоборот, выжидают, хотят сперва понять, смогут ли они сохранить финансовую независимость и оплачивать квартиру. Вчера позвонила женщина с тремя детьми, которая потеряла работу в «Макдоналдсе».
Из прошлых «клиенток» шелтера, которым мы помогли начать новую жизнь, повторно обратилась одна. Эта девушка работает инструктором по фитнесу. Окончательно работу она еще не потеряла, но доход резко сократился. Мы ей будем помогать продуктовыми пайками. Другим девушкам собираемся искать надомную работу.
Пока большого роста обращений нет. Ситуация похожа на ковид, когда поток пошел через два-три месяца. Сейчас у людей состояние шока. Когда он пройдет, агрессоры начнут давать выход своему страху в семье, а женщины перестанут терпеть насилие. Следующий виток будет, когда домой вернутся участники спецоперации. Как они поведут себя, мы уже знаем на примере ветеранов чеченских войн. Если эти люди не пройдут реабилитацию, им будет сложно вступать в ненасильственные семейные отношения.
Бывают и неожиданные «удачи». Одна девушка перестала нуждаться в нашей помощи и в приюте, так как ее муж-агрессор эвакуировался за рубеж.
Светлана Анохина
Лидер правозащитной группы «Марем»
Во время любого катаклизма или просто напряжения в стране насилие в отношении женщин возрастает в разы. Я читала британское исследование, что даже во время футбольных матчей уровень агрессии поднимается, и крайними становятся женщины и дети (согласно исследованию Анны Трендл**, ключевую роль тут играет употребление болельщиками алкоголя. — Прим. ТД).
В нашей же прекрасной стране ситуация гораздо хуже, поскольку механизм защиты женщин не разработан до конца, все делается кустарно правозащитниками и НКО. Полиция сейчас активно ищет вольнодумцев, террористов и нацистов, им не до женщин.
Огромное уважение нашим волонтеркам-психологам. На днях я попросила их поддержать женщину в беде, и одна ответила: «Очень хочется отмахнуться, но я ее возьму». Я чуть не разревелась, потому что понимала, в каком она сама состоянии.
Обращений за помощью юриста с начала войны пока не было: не до того людям. Но уже просят найти близких, воюющих на территории Украины, или эвакуировать оттуда человека и поселить его за рубежом.
У нас лично сорвалось не менее четырех эвакуаций (вывозов в безопасное место жертв семейного насилия. — Прим. ТД). Когда меня сейчас просят о помощи, я холодею, поскольку ответить нечего. Мы существуем на пожертвования, а рубль стремительно падает. Цены же на авиабилеты, в особенности за границу, стали заоблачными.
Мы давно обсуждали возможность эвакуации с одной девушкой, жертвой семейного насилия. Она все не решалась уехать. Однажды даже пропала и стерла чат. Для меня это всегда страшный знак. И вот на днях она как ни в чем не бывало объявляется и говорит: «Я готова». А все уже, сеструха, все. Я уже ничего не могу.
Адда Альд
Руководитель проекта «Крепость»
Мы открылись в конце апреля — начале мая 2020 года как проект движения «Гражданское общество» в пандемию. Идея была в том, чтобы предоставить убежище пострадавшим от домашнего насилия и насилия, связанного с ЛГБТ-идентичностью. Я была инициатором.
Около 80% наших потребностей покрывал как меценат Михаил Светов (председатель федерального совета движения «Гражданское общество». — Прим. ТД), а на повседневные нужды мы собирали донаты на Boosty.
Когда началась «спецоперация», работа застопорилась: все были в шоке. Но мы постепенно приходим в себя. Михаил пока платежи не отменял. Донатов, скорее всего, будет меньше, но мгновенного снижения не замечено — люди еще платят по подписке.
Я покидаю страну. В России остается часть команды, координацию мы и так в основном осуществляли удаленно. Жертв с войной пока еще больше не стало, одна свободная комната в шелтере есть.
*
Elizabeth Colson «War and domestic violence» Cultural Survival Quarterly Magazine, 1995 March
Samantha Bradley, «Domestic and Family Violence in Post-Conflict Communities» Health and Human Rights journal, 2018 Dec; 20(2): 123–136.
Ann Wilken, Lovisa Strand «Links between domestic violence and armed conflict» Kvinna till Kvinna Foundation, 2010
**
Anna Trendl «The role of alcohol in the link between national football (soccer) tournaments and domestic abuse — Evidence from England» Social Science & Medicine
Volume 268, January 2021