«Решала задачу и рыдала»

С февраля по май ежегодно растет количество суицидов среди несовершеннолетних. Именно в это время школьники особенно активно готовятся к ЕГЭ. Повышенная нагрузка, давление со стороны учителей и родителей, необходимость выбирать будущую профессию — все это вызывает у подростков сильный стресс. Иногда он выходит за пределы нормы. Беспросветная усталость, проблемы с памятью и мотивацией, скачки настроения могут быть симптомами ментального заболевания. «Такие дела» поговорили с выпускниками, которые сдавали экзамены во время депрессивных эпизодов, узнали, как они пытались справляться с симптомами и в какой момент поняли, что им нужна помощь.

Егор, выпускник 2024 года

Депрессия

Поступать на факультет информатики и систем программирования в МГТУ им. Н. Э. Баумана я решил летом, перед 10-м классом. Целился на бюджет, но проходные баллы были очень высокие — 300–310 за три экзамена плюс индивидуальные достижения. Поэтому я решил поступать по олимпиаде «Шаг в будущее». С конца августа начал дважды в неделю заниматься с репетитором по информатике, к остальным предметам готовился в школе и сам.

Все началось в конце 10-го класса: я чувствовал, что мне плохо, что я не могу больше учиться. Репетитор убеждал, что летом я отдохну и все будет хорошо, в сентябре приду свежий. Выхожу в сентябре — ничего не поменялось. К тому моменту моя мама уже полгода лечилась от онкозаболевания, я наблюдал за этим, и мне самому становилось все хуже.

Меня стало очень сильно раздражать все вокруг, вплоть до звуков. Постоянно был какой-то туман в голове, начались проблемы с памятью — все это очень мешало готовиться к экзаменам. 

Ты вообще не чувствуешь перемен своего настроения. Если тебе смешно или грустно, ты можешь понять это только по тому, что ты улыбаешься или плачешь. Если ты раздражен, то понимаешь это, только когда кричишь. 

Если перед 11-м классом я умел решать почти все задачи, которые мне давал репетитор, то через несколько месяцев мне было настолько плохо, что я сам не понимал ни того, что пишу, ни того, что от меня хотят. Совсем тяжело мне стало в ноябре, когда умерла мама. Я долго не осознавал, что произошло: все плакали, я тоже плакал, но без эмоций. Слезы шли, а внутри я ничего не чувствовал.

В какой-то момент я попросил сестру найти мне психолога: думал, что мне просто надо поговорить с кем-то. Месяц я ходил к психологу, пытался объяснить ей одно и то же, она меня не понимала. В итоге она направила меня к психиатру. Мы со специалисткой все проговорили, она наконец поняла меня, сказала: «У вас тяжелая депрессия» — и выписала таблетки.

Из-за лекарств меня стало все время клонить в сон. В выходной я вставал, ел и засыпал, просыпался в шесть вечера, иногда позже. В будни я спал на уроках, заканчивал, приходил домой, ложился и спал до утра. Так продолжалось довольно долго. Все время уходило на сон. Я шел по улице или стоял в метро, и у меня просто закрывались глаза, я ничего с этим сделать не мог. 

Туман в голове сгустился еще сильнее. Мысли вообще не возникали, я все делал на автомате. 

Все это сложно было назвать подготовкой к экзаменам. Но меня успокаивало, что промежуточные результаты у меня были как у всего класса в среднем: свои 75 баллов по информатике я набирал спокойно.

Олимпиадный проект во время лечения был мне безразличен — его практически полностью делали за меня родные. Когда я выиграл олимпиаду, то не испытал особой радости, только облегчение, что родственники перестанут меня тыркать: «Готовься давай, тебе еще ЕГЭ сдавать». Тыркать не перестали, хотя они знали о моем состоянии.

С начала лечения прошло четыре месяца, но лучше мне не становилось. Я пришел к психиатру, она спросила: «Поменялось ли что-то?» А я вообще не знал, поменялось ли: я не помнил, что было до. Мне снизили дозировку антидепрессантов, но я решил их просто бросить: я уже задолбался пить таблетки, которые не помогают, а только хуже делают. Начался синдром отмены: память ухудшилась еще больше, вернулись перепады настроения.

Еще я больше не мог решать задачи. Если на таблетках моя рука автоматически выводила правильные решения, то после отмены я стал делать ошибки.

Как ни странно, перед ЕГЭ у меня не было ни одной мысли, что что-то может пойти не так. Я был убежден, что сдам экзамены как мне надо: информатику — на 75, остальные — на минимальные проходные баллы. Накануне я ничего не делал: может, играл в комп, может, валялся в кровати. Единственный плюс депрессии — я вообще не переживал, что будет. Все вокруг бегали: «Блин, ЕГЭ! Я никуда не поступлю!» — а мне было все равно. Очень хотелось спать. На первом экзамене я уснул во время распечатки бланков, экзаменатор разбудил меня толчками.

Когда пришли результаты, я был на дне рождения друга. Там я узнал, что не набрал даже тот минимум, который был мне нужен: по информатике у меня вышло меньше 70 баллов. Русский и математику я тоже написал плохо. Было очень обидно, я просто не знал, что делать. Оставался только один вариант — пересдать информатику. 

За неделю до экзамена родные наняли для меня очень дорогого репетитора. И всю неделю я каждый день к нему ездил. Мы занимались по несколько часов, решали разные варианты. К моменту экзамена старые антидепрессанты окончательно вышли из организма, и мне было нормально. В итоге я получил достаточно баллов, чтобы воспользоваться своей льготой и поступить по олимпиаде.

После этого я вздохнул с облегчением. В июле я обратился в Центр ментального здоровья в Москве. Там был нормальный психолог с медицинским образованием, который прям на доске мне все расписывал: проблемы, мысли, что из чего следует. И нормальный психиатр, который сказал: «Все будет хорошо, мы со всем справимся». Мне выписали другие таблетки, но из-за накопительного эффекта помогать они начали только через пару месяцев.

В августе мы с семьей поехали в горы. Это была моя первая поездка за долгое время, когда я ни о чем не думал, просто наслаждался, и все.

Другим выпускникам, которые столкнулись с ментальными проблемами, я советую найти кого-нибудь, с кем можно поговорить об этом. Важно понять, что испытывать трудности нормально, что вы не одни. А поступить можно куда угодно. Главное не место, где вы учитесь, а то, чем вы занимаетесь.

Тина, выпускница 2019 года

Тревожно-депрессивное расстройство

Я точно знала, что хочу поступить в университет, но не понимала, кем хочу быть. Я очень любила биологию, поэтому собиралась выбрать какую-нибудь специальность, связанную с ней. Занималась с репетитором по биологии и профильной математике, готовилась по чуть-чуть — было ощущение, что и так все успеется.

Тревогу я почувствовала ближе к весне: экзамены приближались, а уверенности в том, что я сдам их хорошо, у меня не прибавилось. Начались тревожные мысли по поводу и без. Мне постоянно было страшно, и это выливалось в агрессию. Я стала более «колючей», много психовала, хотя мне это несвойственно. Испортились отношения с одноклассниками. Я стала часто прогуливать школу: мне было трудно там находиться, давила гнетущая атмосфера, всеобщая паника. Еще у меня совсем не было сил. Я пропускала даже подготовку по биологии, хотя очень любила этот предмет.

Учителя входили в мое положение: я могла неделю не посещать школу, они не писали и не звонили. Особо не вызывали меня к доске, потому что я могла зарыдать. А вот родители со мной ругались: отключали интернет, отбирали ноут, не пускали гулять. Но их наказания не работали. Несмотря на пропуски, пробные экзамены я писала хорошо, потому что занималась дома. 

В какой-то момент я так перенасытилась всей этой подготовкой, что мне уже ничего не было надо. Хотелось только, чтобы все скорее закончилось. Весной я пыталась заниматься больше, но не могла взять себя в руки: два дня усердно училась, а потом случался обрыв — и я неделю ничего не делала. Этот цикл повторялся снова и снова. Наверное, бессилие было симптомом депрессии.

Я всю жизнь боялась уколов, но тогда этот страх перерос в навязчивые мысли. 

Позже врач объяснил мне, что такие состояния надо купировать с помощью лекарств, но тогда я просто пыталась справиться своими силами: шла, дышала. Я пыталась разбирать ситуацию, задавать себе вопросы: «Почему ты переживаешь?», «Можешь ли ты как-то на это повлиять?» Старалась проявлять больше доброты к себе: гладить, хвалить, утешать.

Перед ЕГЭ я чувствовала себя всемогущей и беспомощной одновременно. После каждого экзамена мне становилось все легче и легче, но это было временно. Когда пришли результаты, я была расстроена. Оценки показались мне заниженными: по математике я набрала где-то 50–60 баллов, по биологии — 80–90.

Но даже с этими результатами я могла поступить на интересную для меня специальность. У меня было два направления на выбор: зоология и ихтиология. Но я не понимала, чем хочу заниматься после института, поэтому собиралась взять год перерыва от учебы и поработать, чтобы разобраться. 

Я пошла на олигофренопедагогику — увидела в этом связь с биологией. Наверное, это было рационально. Я поступила правильно, но не так, как хотела.

Экзамены прошли, но легче мне не стало. Я все еще не могла ни с кем общаться, боялась даже в магазин выйти: переживала, что обо мне подумают. Когда я осознала, что главный стрессовый фактор исчез, а тревога осталась, то решила обратиться к психиатру. Это далось мне непросто: я довольно долго жила в таком состоянии и переживала, что если начну лечиться, то это буду уже не я. Еще меня осуждала старшая сестра. Она говорила, что я просто давлю на жалость, потому что не хочу ничего делать, только лежать и спать, а к врачу иду, чтобы он придумал мне оправдание.

Психиатр поставил мне тревожно-депрессивное расстройство и выписал антидепрессанты. Я пила их чуть больше полугода. На таблетках я быстро почувствовала себя лучше — свободной, сильной, активной и счастливой.

После похода к врачу мне стало понятно, что со мной происходило. Я осознала, что это не я плохая. Сейчас я думаю, что мне нужно было лечиться, а не игнорировать проблему и заставлять себя учиться. Я хотела бы знать раньше, что мое заболевание — это не мой характер: это такое состояние, с которым можно и нужно справляться. 

Екатерина, выпускница 2020 года

Шизоаффективное расстройство, ОКР, КПТСР

Я еще с 10-го класса знала, что буду поступать в Казанский авиационный институт, и хотела набрать как можно больше баллов — ближе к 300 за три экзамена. Столько не требовалось, но у меня было такое желание, потому что учителя в меня не верили. Мне хотелось доказать им, что они не правы.

Мы готовились к ЕГЭ всем классом: вместе ходили к проверенным репетиторам по физике и информатике. Еще у меня был онлайн-курс по русскому языку. Помимо этого, я много занималась сама. 

Первый депрессивный эпизод у меня случился в 9-м классе, но хуже всего было в 10-м. Это был очень страшный период: я постоянно ощущала тяжесть в груди, меня преследовали мысли о смерти. Потом мне стало получше. Но осенью в 11-м классе депрессия снова вернулась: мой молодой человек уехал из нашего маленького города на учебу в Казань, я очень страдала из-за этого.

У меня абсолютно не было сил. Простейшие действия давались с таким трудом, что даже думать о том, чтобы встать с кровати, было тяжело. В школе я просто сидела на стуле и ничего не делала. Надо было писать — я не писала, надо было идти на перемену — я не шла. Учительница предлагала уйти домой, но я не уходила — так и сидела на стуле до конца дня. 

Я очень много занималась, но не видела в этом никакого смысла. Казалось, все это бесполезно, я никуда не поступлю, у меня ничего не получится. Со временем мне стало сложнее заставлять себя заниматься, появились проблемы с памятью. Не осталось уже ни сил, ни эмоций, я просто была как овощ. Хорошо, что мы ходили к репетиторам всем классом — одна я, наверное, это забросила бы. 

Потом внезапно случилась пандемия. Нас перевели на дистанционное обучение, но учебы стало только больше: по литературе нужно было чертить огромные таблицы, по химии очень много всего приходилось делать. На это уходило так много времени и сил, что на подготовку к ЕГЭ их уже не оставалось. Экзамены все переносили и переносили, от этой неопределенности было очень плохо. 

За день до сдачи математики у меня началась истерика — я подошла с задачей к маме (она репетитор по математике) и стала требовать: «Давай решай, давай объясняй мне». Она сказала: «Нет, я не буду решать. Отдохни, попей чаек, успокойся». 

До последнего пыталась разобраться с ней, но так и не смогла — мама с сестрой увезли меня на пляж. Все купались, а я стояла в воде и плакала навзрыд.

Ночью перед экзаменом у меня не получалось заснуть до пяти утра. Естественно, встала я в максимально разбитом состоянии. Писала математику кое-как, своими силами. Вышла из школы после экзамена и расплакалась. Рыдала без остановки несколько дней. Казалось, я все написала неправильно.

Когда я узнала, что не смогла написать математику на 100 баллов, мне стало очень плохо. Было стыдно сказать об этом маме, учителю, всем. С информатикой было то же самое: две ошибки, совсем немного не хватило до сотки. Стыдно до сих пор. 

Я поступила, куда хотела, но из-за баллов мне было очень грустно. Мне зачем-то нужны были эти сотки. Летом я почувствовала себя лучше, но осенью на первом курсе случился новый откат: вернулись апатия, бессилие, тревожность, тяжесть в груди. Обратиться к психологу меня подтолкнула соседка по общежитию. Она видела, как мне тяжело, и посоветовала специалиста из университета.

Спустя полгода психолог направила меня к психиатру. Тот сказал: «Ну депрессия у вас есть» — и выписал таблетки. Я долго сомневалась в его словах и своем диагнозе: депрессия — это же что-то страшное, а я как-то живу. Может, это все-таки не она?

Таблетки мне в итоге не помогли — мое лечение корректируют до сих пор. Я хотела бы сказать другим выпускникам, что, если есть возможность, надо обращаться к специалисту. Никто не обязан терпеть это все и делать вид, что он сильный. ЕГЭ ничего не решает, необязательно писать его на сто баллов.

• Теги:
• дети
• лекарства
• медицинская помощь
• психология
• школа