«Видел, что твои земляки натворили? Надо бы и тебе отвесить люлей». Выходцы из Таджикистана — о том, как изменилась их жизнь в России после теракта в «Крокусе»

25 марта в Подмосковье мужчина с криком «Смерть нерусским!» напал на посетителей компьютерного клуба. После теракта в «Крокус Сити Холле» в России участились случаи проявления ксенофобии по отношению к мигрантам. По данным следствия, к теракту причастны выходцы из Таджикистана, поэтому агрессия направлена в первую очередь на представителей этого народа. Их увольняют с работы, с ними отказываются ехать в такси, им предлагают объявить бойкот. «Такие дела» поговорили с выходцами из Таджикистана о ксенофобии, с которой они сталкиваются после теракта, и спросили у экспертов, откуда берется ненависть к людям другой национальности.

Сардор Бекчанов, 31 год

Живет в России с 2012 года

Я приехал в Россию в 19 лет, чтобы зарабатывать деньги и кормить свою семью, которая осталась на родине: пожилых родителей и родственников с инвалидностью и тяжелыми заболеваниями. 

Мы приезжаем сюда не от хорошей жизни. С 1992 по 1997 год у нас в стране была гражданская война — тогда мы ели один кукурузный хлеб, да и его часто не было. А сегодня благодаря работе в России у меня в Таджикистане свой дом, скот, машина.

Но я спокойно отношусь к этому. Люди сами выбирают, как им на меня смотреть и в каком тоне общаться. Наверное, после такой трагедии я бы на их месте вел себя так же — наблюдал, куда мы ходим и чем занимаемся.  

Я благодарен России за то, что она позволяет мне и моим землякам здесь жить и зарабатывать. Я горжусь этой возможностью и ценю ее и всегда стараюсь помогать окружающим чем могу, не оглядываясь на национальность и вероисповедание. Благодарен и россиянам, которые не отвернулись от всего нашего народа из-за того, что натворили наши сограждане.

Убийц я людьми не считаю. И раскаиваюсь за них от лица таджикского народа. А перед земляками, которые помогают пострадавшим и родственникам погибших, я готов стоять на коленях. 

Я люблю Россию и буду ее любить, даже если многие здесь теперь относятся ко мне с ненавистью. 

Алим Гуломов, 36 лет

Живет в России с 2011 года

Я родился и вырос на севере Таджикистана. После распада СССР мой отец получил гражданство России, поэтому и у меня в 14 лет уже был российский паспорт. Во время учебы в университете я впервые посетил Москву — там у меня жили друзья из Таджикистана, которые приехали, так сказать, попробовать свои силы. 

Мне понравилось в России, и я решил перебраться туда насовсем. Я съездил домой, окончил университет и вернулся в Россию уже вместе со своей девушкой, с которой мы потом поженились. С тех пор мы живем в Подмосковье — я, жена и двое наших детей. За это время я поработал в двух крупных российских компаниях, купил квартиру. Сейчас я работаю в такси.

В момент теракта я был на работе — вез пассажира в сторону области от станции метро «Митино», недалеко от «Крокус Сити Холла». Сначала я обратил внимание, что на МКАДе сильные пробки. Уже потом увидел дым и спросил у пассажира-азербайджанца, что случилось. Сам я был за рулем и не мог прочитать новости. Он рассказал, что в концертном зале была стрельба и убийства. И добавил: «Представляешь, если это наши, “черные”, что начнется?»

Я был шокирован. Как только я довез пассажира до точки, я вернулся к «Крокус Сити Холлу», чтобы вывезти оттуда пострадавших людей. Но когда я подъехал, там уже была вереница машин с водителями, которые тоже хотели помочь. Мы занимали аж три полосы на МКАДе и даже мешали движению. Я провел у «Крокуса» два часа, но за это время встретил только зевак и журналистов — и уехал работать дальше.

Утром СМИ сообщили, что нападавшие были таджикистанцами. Сначала я не мог поверить в это, но потом услышал на одном из видео таджикскую речь. Тогда и пришло осознание, а затем — сильное разочарование. Я не ожидал, что мои земляки могут совершить такое.

Своими зверствами они навредили репутации целого народа. Один мой коллега-таксист не вышел на работу: решил перерыв сделать. Да и вообще, сегодня на дорогах было меньше такси. Другой коллега рассказал, что некоторые пассажиры отказываются от заказа, если водитель — таджик. 

Сам я с таким еще не встречался, но сегодня мне впервые пришлось скрыть свою национальность. Я подвозил молодого человека, и мы обсуждали теракт и таджикистанцев. 

Я не стесняюсь того, что я из Таджикистана. Но теперь этот факт может повлиять на мой рейтинг в приложении такси, а если он снизится, то у меня будет меньше работы. 

Была еще история от моего друга — он тоже родом из Таджикистана, хоть и кореец по национальности. Ему вчера позвонил сосед и сказал: «Видел, что твои земляки натворили? По-хорошему, надо бы и тебе отвесить люлей». 

Мой младший сын родился в России и ходит здесь в детский сад. Когда я рассказываю ему про наше происхождение, объясняю, что у него корни в Таджикистане, он отвечает: «Нет, я из России, я россиянин». 

Старшая дочь учится в пятом классе. После теракта я объяснил ей, мол, вот такие зверства совершили наши земляки, таджики. Я планирую поговорить с ней об этом подробнее и сказать, что ей лучше пока не раскрывать свою национальность, если вдруг зайдет разговор, и в целом не участвовать в дискуссиях. Потому что в школьных чатах дети уже обсуждают случившееся.

Хасан Сирожев, 33 года

Живет в России с 2014 года

Я приехал в Россию из Таджикистана больше 10 лет назад вслед за женой. У нас с ней школьная любовь — мы вместе с 10-го класса. После школы мама жены переехала в Россию и забрала ее с собой, и я поехал с ними.

Теперь у нас здесь двое детей, ипотека, кредиты — в общем, все как положено. Я работаю в такси. Есть такой стереотип: мол, вы, мигранты, деньги тут зарабатываете, а потом на родину отправляете и чужую экономику поднимаете. Но у нас все не так: мои родители еще молодые и зарабатывают самостоятельно.

В целом я понимаю, откуда такое отношение к мигрантам: в России нас очень много, и все мы разные. Некоторые из нас воспитывались в русскоязычном обществе и учились на русском, у других же не было такого опыта — у нас немного отличается мировоззрение.

Большинство людей вообще не различают узбеков, таджиков, киргизов. Даже мои друзья не понимают. Пытаюсь им иногда объяснить, мол, узбеки — тюркоязычный народ, таджики — персоязычный. А они в шуточной форме отвечают: «Какая разница, все равно вы все друг на друга похожи».

О том, что в «Крокус Сити Холле» началась стрельба, я узнал из новостей. Это стало для моей семьи шоком. Я прокручивал в голове, можно ли как-то помочь людям, спасутся ли они. А когда начали появляться первые видео с жертвами, стало очень жутко. Начался конкретный депрессняк. 

Я не могу представить себя на месте людей, которые там были. Очень их жалко, за детей очень больно. Когда есть свои дети, принимаешь эту трагедию еще ближе к сердцу. Думаю и о том, что моя жена сама работает в торговом центре, а значит, это могло коснуться и ее. 

Сам я пока не сталкивался с каким-то проявлением ненависти после теракта, но уверен, что это никого не обойдет — и меня тоже, ведь я работаю с людьми. Они не знают, кто я, и у многих из них в голове сейчас хаос. Могут на любого мигранта посмотреть и подумать: «Откуда я знаю, он случайно не один из этих нехороших людей?»

Дай бог, конечно, чтобы я с этим не столкнулся. Но если такое случится и мне начнут что-то выговаривать, думаю, я отнесусь к этому с пониманием. Умалчивать, что я из Таджикистана, я все-таки не буду. Не скажу же я, что я из Африки или из Индии. Возможно, постараюсь объяснить, что люди не одинаковые. И если какие-то подонки совершили страшное, это не значит, что я такой же. 

Али Хамракулов, 29 лет

Живет в России с 2013 года

Я переехал в Россию после того, как окончил университет в Таджикистане: выучился на экономиста. Хотел подзаработать и помочь семье — у них были трудности, а зарплаты на родине были низкими.

Я работал круглосуточно. Днем я был грузчиком, ночью — охранником. Потом родственники подсказали, что лучше освоить какую-нибудь специальность и найти свое дело. Так я начал заниматься ремонтом квартир. Встретил девушку, мы поженились. Она работает педагогом начальных классов. 

Вечером 22 марта я возвращался домой с работы и заметил, что на меня в метро как-то очень косо смотрят. Потом я прочитал новости — и все сложилось.

Был шок. Думал о людях, которые потеряли близких, представлял их боль. Молился за пострадавших, а потом — за то, чтобы террористами не оказались таджикистанцы. Я понимал, что за этим последует волна ненависти. Но, к сожалению, после задержания первых подозреваемых мои опасения подтвердились.

Было стыдно, что среди нашего народа, гостеприимного и доброжелательного, есть такие подонки. Вскоре мне начали писать мама и отец, просили быть осторожнее. Теперь я регулярно отписываюсь им, мол, пришел на работу, вернулся домой, все хорошо. Ну мама есть мама — она переживает за мою безопасность.

Из-за того, что я много работаю, мне не хватает времени и сил на уход за собой: прическа и борода у меня не самые аккуратные. Может, из-за этого чаще останавливают на проверку — или по другой причине, не знаю. Мама с женой предлагают мне сбрить бороду совсем, чтобы не привлекать лишнего внимания.

Страх перед «инаковым»

Ксенофобия произрастает из инстинктивного страха перед «чужим» и «инаковым», говорит психотерапевт Ольга Мовчан. «Это древние примитивные реакции: раньше чужое племя означало опасность», — объясняет эксперт.

По ее словам, в России десятилетиями «раскачивали» собирательный образ врага, наступающего со всех сторон. Теракт в «Крокус Сити Холле» позволил людям «идентифицировать врага» — наделить его конкретными чертами. 

«Образ врага дает возможность проецировать на него все зло, а остальным — объединяться против него», — поясняет Ольга.

Кроме того, ксенофобию подпитывают недостаток информации о людях и их различиях, отсутствие любопытства.

По словам правозащитника комитета помощи мигрантам «Гражданское содействие», отношение к людям, похожим на выходцев из стран Центральной Азии, всегда было предвзятым. Теперь же недоверие и неприязнь к ним будут только усиливаться, считает эксперт. 

«Чудовищные акты насилия, как теракт в “Крокусе” 22 марта, вызывают у людей страх — во многом на это теракты и направлены. А страх часто выливается в ненависть и жажду мести», — говорит правозащитник.

Это понятные человеческие реакции — невозможно оставаться безразличным к трагедии, подчеркивает эксперт. «Но это не значит, что следует запускать механизмы дискриминации людей на основе их происхождения. Ответственность должна быть персональной, а не коллективной», — заключает правозащитник.

• Теги:
• ксенофобия
• мигранты