«Не хочешь встречаться с папой? Молодец, держи конфетку». Москвич с инвалидностью борется за право воспитывать родную дочь
Владимир Фальков уже больше года судится за право воспитывать родную дочь. Его ограничили в родительских правах из-за неврологического заболевания по иску родственников жены, которая умерла от рака. Владимира поддерживают органы опеки, но бабушка девочки с трудом разрешает ей видеться с отцом, и суд становится на ее сторону.
Житель Москвы Владимир Фальков познакомился со своей будущей женой Екатериной в 2013 году — написал ей в «Одноклассниках». Тогда он переживал, что не сможет созваниваться с девушкой из-за неясной речи и спиноцеребеллярной атаксии. Но им с будущей женой общаться было на удивление легко, вспоминает Владимир.
Отношения с Екатериной складывались отлично, и Владимир решил, что хочет жениться на ней. Он поехал к невесте в Запорожскую область, но вернулся один. Вскоре Екатерина рассказала, что у нее обнаружили рак. Тогда Владимир забрал девушку из Украины и привез в Москву, где ей сделали операцию — ампутировали ногу. Это помогло, и болезнь вошла в ремиссию.
Владимир решил, что к свадьбе Екатерине нужен хороший протез. Мужчина получал пенсию по инвалидности и подрабатывал слесарем, его накоплений за несколько лет хватило. В 2014 году молодые поженились.
С самого начала отношений супруги хотели ребенка, но врачи не разрешали Екатерине. Беременность одобрили только через два года после операции — это был запланированный шаг, говорит Владимир.
Аня родилась в ноябре 2016 года. Роды дались Екатерине тяжело, поэтому она попросила помощи у своей мамы Татьяны. Но та только предложила приехать в Запорожскую область.
Владимир точно не знает, что случилось с его женой. Брат Кати рассказал, что у нее случился рецидив, но к врачам женщина не обращалась. Так Аня осталась в Украине с бабушкой и дядей.
Приписанный диагноз
Владимир сразу поехал в Запорожье за дочкой, но бабушка категорически отказалась отдавать девочку. Мужчина долго пытался разобраться с родственниками жены «по-хорошему», уговаривал их вернуть дочь, рассказывает юрист фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Ольга Будаева, которая представляет интересы Фалькова в суде. За два с половиной года переговоров Владимир пять раз ездил в Мелитополь и ежемесячно высылал дочке по 12,5 тысячи рублей, сказано в заключении органов опеки.
В 2019 году он сообщил родственникам жены, что подает на них в суд. Бабушка и дядя тут же привезли Аню в Москву. Владимир поселил всех у себя, но через несколько дней все родственники пропали вместе с его дочерью. Позже ему позвонили из Пограничного управления ФСБ по Белгородской области. Оказывается, бабушка попыталась увезти Аню в Украину. Фальков приехал за девочкой и забрал ее к себе. Родственники жены тоже остались в России.
Аня стала жить с папой и его матерью. «Гуляли, собирали пазлы, ездили в парки, музеи, на Арбат», — вспоминает Владимир. Когда девочку впервые привели в суд, она знала много стихов — отец очень беспокоился за развитие речи, говорит Будаева.
Сухим бюрократическим языком сотрудники опеки позже отчитались об этом периоде жизни Ани: «Условия для воспитания и проживания имеются, угроза для жизни ребенка отсутствует». Фальков разрешал дочери встречаться с бабушкой, несмотря на то, что та могла снова попытаться вывезти ребенка из России.
Почти сразу после того, как Аня вернулась к отцу, Татьяна подала в суд с требованием ограничить Владимира в родительских правах. Женщина заявила, что ее зять не может заботиться о дочери из-за своего заболевания. Диагноз в судебных документах почему-то указан более тяжелый — лейкодистрофия , хотя в медицинских справках Фалькова он никогда не фигурировал.
На судебных заседаниях представители органов опеки разошлись во мнении о том, с кем должна остаться девочка. Управление по району Лефортово было на стороне Фалькова, а их коллеги из Бирюлева и Ломоносовского района Москвы — против.
Сам Владимир не пришел на медицинскую экспертизу из-за карантина по коронавирусу — так посоветовал ему поступить юрист, представлявший тогда его интересы в суде. Поэтому на заседании эксперты просто пересказали историю болезни Владимира, не сделав никаких выводов. Несмотря на это, суд все равно решил ограничить Фалькова в родительских правах.
«Я читала протоколы заседаний, и там судья задает такой вопрос: “Вот у вас тремор рук. А если вы будете наливать кипяток, значит вы ее ошпарите”. Слушайте, ни один нормальный человек не будет наливать кипяток над ребенком. И он такой же нормальный», — говорит юрист фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Ольга Будаева.
«Не хочешь встречаться с папой — держи конфетку»
Сначала жизнь семьи изменилась только на бумаге — опекуном Ани назначили мать Владимира, поэтому девочка продолжала ходить в сад и, как и раньше, виделась с родственниками мамы. Но здоровье бабушки-опекуна резко ухудшилось, и опеку передали Аниному дяде, а затем, когда тот вернулся на родину, — Татьяне.
Органы опеки установили для Владимира график встреч с дочерью: один раз в неделю — в социальном центре и один раз — дома. Но в реальности второй встречи почти никогда не случалось. Фальков вспоминает:
В феврале 2022 года при поддержке «Волонтеров в помощь детям-сиротам» в суд обратился уже Владимир. Мужчина собрал справки, подтверждающие, что он может воспитывать дочь. Специалисты Сеченовского университета это подтвердили: постановили, что Фальков не представляет опасности для окружающих и никаких психических нарушений у него нет. Психолог центра, где Владимир встречался с Аней, заявил в суде:
«Нарушений детско-родительских отношений нет, ребенок тянется к отцу», — сказал он.
На этот раз Фалькова поддержали все три управления органов опеки и детский омбудсмен Москвы. Но судебный процесс длится уже больше года, и Владимиру все сложнее добиваться от Татьяны возможности общаться с ребенком: в лучшем случае он видит дочь один раз в месяц.
Сейчас суд назначил новую экспертизу для Владимира, и процесс снова затянулся. Представитель Фалькова опасается, что за это время Татьяна настроит ребенка против отца: «Они с девочкой как-то сидели в опеке. И бабушка говорит внучке: “Скажи, хочешь встречаться с папой?” Девочка отвечает: “Нет, не хочу”. — “Молодец, держи конфетку”».
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем из них никакого процента на свою работу.
Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас оформить ежемесячное пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать. Пятьдесят, сто, пятьсот рублей — это наша возможность планировать работу.
Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.
Помочь нам