«Жуткое учреждение». После выхода из ПНИ жительница Смоленска и ее сын пытаются вернуть единственную квартиру
У Светланы Трофимовой из Смоленска шизофрения, последние шесть лет она провела в психоневрологическом интернате, куда попала из-за жалобы соседей. Но ее повзрослевший сын решил забрать маму оттуда и поселиться вместе с ней. Оказалось, не так просто покинуть ПНИ. И еще сложнее — восстановить права на единственное жилье.
Муж Светланы Трофимовой разбился на машине в 1999 году, когда она была в роддоме. Через несколько дней родился сын Александр. Вместе с сестрой Светланы они стали жить в двухкомнатной квартире на окраине Смоленска. Муниципальное жилье осталось после смерти их отца, который тоже погиб в аварии, рассказывает Светлана.
В 1990 году врачи диагностировали Светлане шизофрению, это осложняло поиск работы, поэтому они с сыном жили бедно и скопили огромные долги за коммунальные услуги. В 2006 году из-за тяжелого материального положения у Светланы забрали Сашу и отправили в детский дом. Но она сына не бросила.
«Каждую неделю мама ко мне приезжала. К другим ребятам в детском доме приезжали, может быть, раз в полгода — там либо пьющие родители, либо вообще их нет. А мы с мамой постоянно общались, сохраняли контакт», — рассказывает Александр.
Когда Саша был маленьким, им со Светланой разрешали только получасовые «посиделки в коридоре», но позже он уже мог приглашать маму к себе в комнату и даже выезжать с ней в город на прогулки. Тогда Светлане удалось устроиться посудомойщицей в кафе, и она планировала в ближайшее время забрать сына домой.
Но в 2016 году болезнь обострилась. По жалобе соседей и против воли женщины ее забрали в лечебницу. «Я думаю, наша разлука сильно повлияла на ее ментальное здоровье, — говорит Александр. — Я чувствую ответственность, потому что моя мама, несмотря на свой диагноз, сохранила нашу с ней связь».
Картошка
Светлану забрали в психиатрическую лечебницу, где она провела почти год, а потом определили в Никольский ПНИ в сотне километров от дома.
Выйти из интерната не было никакой возможности: сестра заботиться о женщине не захотела, а сын был еще маленьким. «Есть, спать и гулять — все», — вспоминает Светлана распорядок дня в интернате.
Физического насилия к постояльцам ПНИ не применялось, но было много запретов. Например, не разрешали носить очки, и Светлане приходилось читать книги с лупой, которую привез сын. А самым интересным занятием в интернате была чистка картошки на кухне, вспоминает Светлана.
«Вообще, много людей живут в интернате, потому что им негде жить. Многие попадают в интернат из детского дома — тоже потому, что нет жилья», — рассказывает Светлана.
Александр благодарен интернату за то, что мама за несколько лет без него не нажила лишних проблем с долгами и кредитами, но сказать что-то хорошее о ПНИ ему все равно трудно. «Это жуткое учреждение. Полный контроль. Даже курить строго по графику — три раза в день. Еще у моей мамы нет зубов, и она нуждается в определенном питании, а в интернате дают всем одинаковую еду, — говорит Александр. — Я элементарно хочу, чтобы человек просто жил в нормальных условиях, чтобы его права и свободы не ущемлялись, как это делается в ПНИ».
В 2017 году Саша выпустился из детского дома и переехал жить в Москву, сейчас он учится на картографа в МГУ. Совершеннолетие позволило ему раз в год забирать маму на «каникулы» на месяц. Но по возвращении в учреждение она каждый раз должна была проходить обязательный двухнедельный карантин.
«Даже по телефону было понятно, что эти условия сильно влияют на ее самочувствие», — вспоминает Александр.
Сразу после выпуска из детского дома он захотел забрать маму из интерната и, немного освоившись в Москве, начал оформлять документы. Но выяснилось, что выписать из ПНИ ее не могут — потому что некуда.
Побег
Квартира, в которой Светлана жила вместе с сестрой до ПНИ, находится в муниципальной собственности, поэтому прописка дает полное право на проживание. Но при помещении в интернат Светлану, как и всех остальных, прописали в учреждении, чем автоматически аннулировали ее прописку у себя дома.
Отдавать Светлану сыну интернат также отказался: у молодого человека нет собственного жилья, а только прописка в той самой муниципальной квартире вместе с тетей. Связь матери с сыном сотрудники интерната назвали «формальной» и усомнились в том, что Александр будет помогать Светлане.
Трофимовы обратились за помощью в мэрию Смоленска, но там отказались восстановить прописку Светланы, потому что ее сестра не дала на это согласия, хотя сама живет в Москве. К осени 2022 года Александру стало понятно, что ситуация безвыходная: без прописки в квартире нет выписки из ПНИ, а получить согласие от тети не получается — она отказывается идти на контакт.
Чтобы разобраться с этим, Саша обратился в прокуратуру. Внезапно прокурор согласился, что Светлана имеет право вернуться в свое жилье, и подал иск в суд, где указал, что «факт выбытия в социальное учреждение не может носить постоянный характер и зависит только от волеизъявления заявителя», поэтому прописку Светлане нужно вернуть.
Во время одного из заседаний представители интерната вдруг заявили, что отпускать Светлану не хотят и вообще намерены лишить ее дееспособности. Судье представили заключение психиатров ПНИ, в котором сказано, что состояние Светланы ухудшилось. Ее сын ничего такого не замечал, а сама женщина утверждает, что от ее заболевания остались лишь небольшие проблемы со сном.
«И это притом, что моя мама прекрасно осознает свои действия и полностью контролирует себя», — говорит Александр.
Трофимовы решили, что из интерната Светлане надо бежать, потому что недееспособной выписаться оттуда будет еще сложнее. На следующий же день Саша приехал в интернат, написал заявление на «каникулы» и увез маму в Москву, где Светлана тут же подала в суд иск о выписке из ПНИ.
Вместе с сыном
Администрация интерната объявила Светлану в розыск, и к Александру даже приходила полиция. Но правоохранительные органы удалось убедить, что все в порядке, и дело рассматривает суд. До его решения Светлана может жить, где хочет.
Саша снял для матери квартиру в Подмосковье, сама Светлана устроилась уборщицей в супермаркет. «Мне на работе спокойно. Ко мне тут уважительно относятся и даже иногда просят выходить в другие смены», — делится Светлана.
Еще Александру удалось договориться о временной прописке в Москве для мамы. Ее также поставят на учет к местному психиатру.
Представители ПНИ, узнав, что Светлана живет отдельно и самостоятельно работает, хоть и спустя несколько месяцев судов, дали ей официальное разрешение покинуть интернат.
Суды по восстановлению прописки продолжаются, и, если Светлане все-таки удастся выиграть, она хочет предложить сестре приватизировать квартиру и продать ее. На вырученные деньги Светлана планирует расплатиться с долгами и начать копить на квартиру в Подмосковье, поближе к сыну.
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем из них никакого процента на свою работу.
Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас оформить ежемесячное пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать. Пятьдесят, сто, пятьсот рублей — это наша возможность планировать работу.
Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.
Помочь нам