«Страшно возвращаться к людям, которые ничего не знают обо мне». Что не так с новым порядком оказания помощи онкобольным пациентам?
С 1 января в стране изменится порядок оказания онкологической помощи. Цели реформы — упростить маршрутизацию пациентов, сократить затраты и снизить количество врачебных ошибок. Но врачи и представители благотворительных организаций критикуют ее. «Такие дела» побывали на открытой дискуссии проекта «Онконавигатор» и попытались разобраться, чего нам стоит ждать в 2022 году.
Какие проблемы могут возникнуть
«Главный страх всех пациентов — крепостное право», — комментирует основатель проекта «Онкодиета» Никита Полудо. По его словам, люди с онкозаболеваниями боятся, что больше не смогут лечиться у врачей, которых посещали раньше. Согласно новому порядку, они должны получать помощь в своих регионах.
«Я, как пациент, в ужасе, — говорит онкобольная и руководитель фонда «Святое Белогорье против детского рака» Евгения Кондратюк. — Я хочу наблюдаться у врача, который вел меня все это время. Мне страшно возвращаться к людям, которые не знают ни моего диагноза, ни меня, ни моей истории, которая длится уже на протяжении семи лет».
Онколог Али Мудунов опасается, что нагрузка на врачей его специальности возрастет. Согласно новому порядку, онкологи будут диагностировать не только злокачественные, но и доброкачественные опухоли. Сейчас каждый год регистрируется 650 тысяч злокачественных образований, цифры по доброкачественным во много раз выше, рассказывает эксперт.
При этом требования к онкологам ужесточаются, отмечает сооснователь инклюзивного проекта Everland Игорь Новиков. Чтобы работать по одной специальности, онкологам придется пять лет набирать опыт по другой. Это может привести к оттоку людей из профессии, предполагает Новиков. По его словам, онкологов не хватает уже сейчас: на 100 тысяч россиян приходится 5,8 врача.
Али Мудунов обращает внимание на то, что право проводить врачебный консилиум закрепляется только за государственными центрами. «Представьте себе, что такой консилиум возникает в частной клинике и в него входят врачи, которые отработали по 15 лет в государственных больницах, — рассказывает онколог. — Раньше вопрос их профессионального уровня не возникал, но теперь почему-то возникает».
Директор фонда «Живой» Виктория Агаджанова добавляет, что после реформы коммерческие клиники потеряют право ставить диагнозы. Из-за этого крупные федеральные центры станут загружены еще больше. «Для меня будет проблемой получить от врача из федерального центра заключение о том, что необходимо этому пациенту», — опасается эксперт.
Игорь Новиков называет проект реформы непрозрачным. «Разработчики положили в его основу некое исследование, которое не было опубликовано, — поясняет он. — Они постоянно ссылаются: мы провели исследование, мы провели оценку. А кто, что и как оценивал?»
Директор службы «Ясное утро» Ольга Гольдман добавляет, что благодаря новому порядку у чиновников будет больше возможностей брать взятки: «Клиники будут зависеть от регионального минздрава. Минздрав захотел — включил клинику в список, не захотел — не включил. Все будет складываться так, как руководитель договорится с властями».
Зачем проводят реформу
Ольга Гольдман считает, что смысл нового порядка — создать условия для развития онкологической помощи во всей стране, а не только в крупных городах. Сейчас у регионов нет на него денег, потому что жители уезжают лечиться в федеральные центры. «Идея правильная, нужно работать с регионами, — говорит Ольга. — Но почему это должно отражаться на людях?»
Али Мудунов отмечает, что одна из задач реформы — снизить количество врачебных ошибок. По его словам, разработчики проекта могли предполагать: если медицинские решения будут принимать в крупных региональных клиниках, они станут точнее. «Это стереотип, — комментирует Али. — Большое количество ошибок происходит за рубежом, в клиниках, которые традиционно занимаются лечением онкологических пациентов».
Еще одна цель изменений — сократить расходы на онкологическую помощь, добавляет врач. «За последние 20 лет произошло колоссальное увеличение трат на онкологических больных, — рассказывает он. — Средства действительно большие, но их не хватает, так как онкология сама по себе ресурсоемкая область». По мнению Али, увеличение доли расходов на здравоохранение в бюджете страны не улучшит ситуацию. «Проблему можно решить только продуманными и системными мерами», — полагает эксперт.
Пациентам сложно разобраться в изменениях
«В последнее время мы получаем много запросов [от пациентов из регионов], это похоже на массовую панику. Люди не знают, что будет с ними дальше», — говорит Игорь Новиков. Реформу разработали без общественного обсуждения, и россияне заранее ждут от нее плохого.
По мнению эксперта, реформе нужно информационное сопровождение. «Я распечатал три нормативных акта — только верхушки, без приложений, — говорит Новиков. — Если дать их юристу, он будет перечитывать десятки раз с зеленой, красной и синей ручкой — и, может, поймет. Бабушка какая-нибудь в этом не разберется. И большинство врачей тоже».
Однако Новиков подчеркивает, что не нужно паниковать заранее: «Я противник нагнетания излишнего пара в трубах. Оценивать нормативный акт нужно в действии».
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем из них никакого процента на свою работу.
Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас оформить ежемесячное пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать. Пятьдесят, сто, пятьсот рублей — это наша возможность планировать работу.
Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.
Помочь нам