Летчик из Иркутска рассказывает о том, что может быть страшнее финансовой несостоятельности
Три года назад у Василия не стало отца. А долг — больше двух миллионов рублей, которые сын брал ему на лекарства, остался. Вскоре Василий узнал, что сам тяжело болен. Его, летчика с 27-летним стажем, сняли с полетов. Из авиакомпании, где он работал, пришлось уйти по болезни. Василий перестал летать — это значит, нечем стало платить кредиты. А в месяц нужно было отдавать около 70 тысяч рублей.
Мы светились в темноте
Василию есть что сказать людям, которые из-за безденежья и кредитов впадают в депрессию, уходят в запои или готовятся свести счеты с жизнью: «Ты жив — это уже кое-что. Жаль, что в суете мы про это забываем, людям все время хочется иметь больше, чем есть». Человек, который управлял вертолетом на тушении реактора Чернобыльской АЭС и вывозил раненых из-под обстрела в Чечне, иначе относится к испытаниям в мирной жизни.
Впервые очень близкую смерть Василий ощутил еще на первом курсе училища. Вдовой осталась учительница английского языка — молодая красивая женщина. Ее муж только что закончил вуз и был наставником у абитуриентов. Каждый из них старался подражать этому доброму и открытому парню. В начале года его отправили в Афганистан, а через три месяца пришла похоронка. «Этот был первый случай в моей жизни, он и запомнился больше всего. Я был потрясен тем, что жизнь этого человека — молодого, полного сил — так резко оборвалась», — говорит Василий.
Из 14 курсантов и инструкторов военного училища, в числе которых Василий участвовал в ликвидации Чернобыльской катастрофы, сегодня в живых осталось только трое. Как о чем-то обыденном, например о кредите, Василий рассказывает о том, как он на вертолете тушил атомный реактор.
Украинская ССР. Сооружение защитного саркофага над разрушенным четвертым энергоблокомФото: Валерий Зуфаров и Владимир Репик/ТАСС
«Вертолет загружали мешками по 25 килограммов. Они были наполнены свинцовыми шариками. Нужно было подлететь к реактору и “зависнуть” над ним. Вниз скидывали мешки со свинцом, из них изготавливали саркофаг, — вспоминает летчик. — Перед каждым вылетом нам давали 100 граммов чистого спирта. Столько же — после вылета. Алкоголь — единственное вещество, которое выводит радиацию. Надевали на нас специальные костюмы. Когда мы оттуда вернулись, нас не надо было искать в темной комнате — светились фосфоресцирующим светом в буквальном смысле слова. Я находился в зоне облучения больше 100 часов».
Недосчитались половины
Вообще, он мог выбрать любую профессию. Науки ему давались легко. В аттестате у парня было всего три четверки, все остальные — пятерки. Родители не давали наставлений, куда идти учиться, но отец был пилотом и с раннего детства брал мальчика в рейсы. Поэтому никакой другой профессии сын для себя не хотел. По примеру отца и старшего брата летчиком стал и младший из семьи — Юрий.
«Я больше никогда не видела такой смертельной сцены»
В 1990 году Виктория Ивлева побывала внутри четвертого реактора ЧАЭС. Легендарные кадры, обошедшие весь мир
Из отделения для документов в машине Василий достает глянцевую фотографию и показывает мне. На ней мужская часть семьи — в центре отец, по краям два сына — в синих военных мундирах.
Ровно 30 лет назад Василий окончил военное училище. Служба началась с закрытого военного городка под Саратовом. Потом был гарнизон под Читой, затем — Дальний Восток, Камчатка, Иркутск, Козельск Калужской области. В 2006 году после увольнения в запас он вернулся в Иркутск и поступил в эскадрилью Министерства внутренних дел.
В это же время Василия отправили в Чечню. О подробностях командировки Василий рассказывает коротко. «Обошлось без потерь и эксцессов», «на вертолетах эвакуировали раненых, вели поддержку с воздуха, подвозили продовольствие и боеприпасы». Бывали ситуации, когда из-за обстрелов пилоту приходилось экстренно сажать вертолет. Отчего-то он не относит такие случаи к чрезвычайным событиям.
Украинская ССР. Славутич. Замер уровня радиации над разрушенным четвертым энергоблокомФото: Игорь Костин/ТАСС
«На войне всегда страшно. А там была настоящая партизанская война. Днем человек идет, тебе улыбается, а ночью “снимает” часовых и расстреливает спящую казарму. Не знаешь, кто тебе друг, кто враг. Не знаешь, из-за какого куста в тебя могут выстрелить. Постоянно находишься в напряжении. Расслабиться невозможно ни днем, ни ночью». Из той командировки группа Василия вернулась в полном составе. Другим повезло меньше.
Летчик рассказывает, что на встрече выпускников 10 лет назад, в 2009 году, однокашники недосчитались ровно половины своего выпуска. Из 28 человек. Причем 11 человек погибли в боях. Пугающая статистика для мирного времени.
Полеты во сне и наяву
Василию часто снится, что он поднимает вертолет в воздух. Для человека, который жил небом, ощущение полета становится потребностью. «Я этим восхищался, шел на работу как на праздник, возвращался с чувством выполненного долга. Я нигде никого не убил, не покалечил. Никакую технику не развалил по своей вине», — рассказывает он.
Вертолет заставляет пилота работать. Аппарат нельзя поставить на автопилот и, например, попить кофе или отдохнуть. «Это в самолете пилот взлетел, набрал высоту и может расслабиться до посадки. Вертолетчик все время находится в напряжении. За один рейс приходится до 40 раз садиться и взлетать, причем не на подготовленную полосу. Садиться доводилось в такие “дыры”, что выходишь из вертолета — пальцы разжать не можешь от напряжения. Пилот вертолета должен следить, чтобы ничего не задеть винтами. Должен держать в голове, сколько у него на борту груза, пассажиров, рассчитывать топливо, следить за погодой. Например, сейчас светит солнышко, а через 15 минут пришел фронт — и ты не можешь продолжать рейс. Остаешься ночевать в каком-нибудь захолустье».
Геликоптер развивает скорость 250-280 километров в час. Когда на этой скорости летишь близко над землей, перед глазами все мелькает, картинки за бортом быстро сменяют одна другую. За это ощущение скорости и красоту полета Василий любит свою профессию. Говорит, что в самолете, когда летишь над облаками, скорость не ощущается. Да и картинка не слишком живописна. Пилоту вертолета открываются потрясающие виды на землю, от них перехватывает дыхание.
Стыдно быть банкротом
Друзья и знакомые не догадываются, что в нынешнем году Василий официально стал банкротом. Об этом знают только юрист, жена и дочки. Своего нового статуса Василий стыдится (поэтому и нас попросил не указывать фамилию и не согласился фотографироваться — не дай бог узнают коллеги), хотя понимает, что его вины в сложившейся ситуации нет.
Чеченская Республика. 16 августа 1996 года. Вооруженный конфликт в Чеченской Республике. Во время погрузки десанта в вертолет в СеверномФото: Анатолий Морковкин, Александр Неменов/ТАСС
Мужчина взял в долг один раз в жизни. У его отца обнаружили рак на поздней стадии, дело дошло до операции. Семье нужно было срочно найти больше двух миллионов рублей на препараты, которые блокируют метастазы. Брат помочь не мог: у него в то время родилась двойня, нужно было кормить семью. Василий пошел по банкам. Одним кредитом не обошлось. Чтобы собрать нужную сумму, пришлось взять кредиты в четырех разных банках. Деньги ему давали охотно. В месяц летчик получал больше 100 тысяч рублей: зарплата плюс военная пенсия.
Но деньги, которые Василий отправил на лечение, отцу не помогли. Он умер три года назад. То ли препарат не подействовал, то ли его неправильно применяли — этого Василий уже не узнает. На Украину его как российского военного не пускают. На родине, в Одессе, Василий не был четыре года. Даже на похороны отца он не смог попасть — развернули на таможне.
Сначала Василий платил кредиты вовремя. Финансовые проблемы начались, когда он сам заболел раком. Когда узнал о болезни, страха за свою жизнь не было. Больше боялся за жену и дочь, думал, что будет с ними. Из-за тяжелого диагноза пилота отстранили от полетов. А значит, он не мог рассчитывать на зарплату, большая часть которой раньше уходила на платежи.
Василия прооперировали. Предстояло длительное лечение. Но в больнице он пробыл две недели, потом ушел домой.
— Как же вас отпустили из больницы? — ахаю я.
— Очень просто. Я написал бумагу, что отказываюсь от лечения, беру ответственность на себя, — отвечает Василий.
— Как вы себя чувствовали?
— Лучше, чем Бубликов! — смеется мой собеседник. И напоминает, как в фильме «Служебный роман» собирали деньги на похороны. В итоге оказалось, что Бубликов жив. Когда разговор касается болезни и долгов, Василий начинает шутить и сыпать афоризмами. — «Кредит здоровью вредит» — можете такой заголовок поставить к своему материалу, — советует он.
Из бедности в нищету
Быть бедным опасно. И неправда, что с нищего взять нечего. Ростовщики забирают у них даже последнее
Когда Василий вышел из больницы, ему некогда было размышлять о своей горькой судьбе. Надо было срочно зарабатывать деньги на кредиты. Сутки проводил в машине — работал в такси. Семья продала все, что можно было, вплоть до личных вещей, сережек и колечек жены. Василий напрягался, но с каждым месяцем набрать нужную сумму — 70 тысяч рублей — становилось все сложнее. Начались просрочки.
Страх за близких достиг предела, когда коллекторы стали звонить и угрожать расправой жене и маленькой дочери. Пришлось на две недели отвезти их к родственникам.
Терпеть бесконечные звонки и читать предупреждения не было уже никаких сил. Старшая дочь рассказала, что можно попробовать один вариант. Если человеку нечем платить и у него нет имущества, которое можно забрать, суд списывает долги. Это как раз был случай Василия. Он собрал документы, подал заявление в суд. Там назначили управляющего, который занялся его финансами.
Чечня. 2000 год. Пограничникам Итум-Калинского отряда ФПС, которые охраняют 80-километровый высокогорный участок российско-грузинской границы, неоценимую помощь оказывают вертолетчики: доставляют оружие, продукты питания, письма, проводят разведку, в случае необходимости высаживают десанты. На снимке: вертодром вблизи временного палаточного пограничного лагеря в горахФото: Константин Тарусов/ТАСС
Продавать Василию было больше нечего. Из военной пенсии будущему банкроту оставляли прожиточный минимум — для Иркутска это чуть более 11,3 тысячи рублей. Еще около 5,5 тысячи выделяли на содержание ребенка. Оставшаяся часть пенсии уходила в счет погашения долга. Денег стало совсем мало, зато Василию перестали звонить коллекторы. Оформление документов и суды заняли около года. В начале января с Василия списали долг — около 1,5 миллиона рублей. С этого времени он получает пенсию полностью.
Долги и банкротство стали для летчика серьезным испытанием. И все же он не жалеет, что прошел через него. Сейчас Василий никому не должен. И болезнь отступила. Ему этого достаточно. «Пустота и безысходность возникают, если сам ты никого не любишь и тебя не любят тоже. А я люблю. Для счастья не надо много. Поиграть с ребенком. Обнять жену. На днях она сказала мне: “Вася, ты устал. Может, на рыбалку съездишь?” Я взял младшую дочку, и мы поехали. Впервые в жизни Маша побывала на подледной рыбалке. Представляете, первой поймала рыбу — не зря же говорят: новичкам везет!»
Такси на земле и в воздухе
Последние годы перед увольнением Василий служил в гражданской авиации. Перевозил людей, грузы, тушил пожары и разбивал заторы на реках. «Раньше я был воздушный таксист, сейчас тоже таксист, только наземный. По-прежнему отвечаю за безопасность пассажиров и исправность техники. Разница только в том, что в воздухе нет обочины. Ты не можешь притормозить и исправить неполадку, приходится тянуть до посадки, — рассуждает Василий. — Младшая дочка Маша, ей 11 лет, недавно спросила меня, почему я работаю таксистом, разве это престижно? Я ей сказал: любая работа престижна, если выполняешь ее достойно».
Таксует Василий в основном в темное время суток. Говорит, что по биоритмам сова, да и пробок ночью не бывает. Две ночи работает, третью отдыхает. И не оставляет надежды вернуться в авиацию. Занимается в спортзале, делает специальную гимнастику, ходит в бассейн, катается на коньках. В нынешнем году комиссия снова не допустила его к полетам. Но Василию только 51 год. Он считает, у него есть все шансы вновь стать пилотом. Ведь у летчиков нет ограничений по возрасту. Не допустить могут только по здоровью.
Салон автомобиля, на котором Василий возит пассажиров, молочного цвета. Такой расцветки обычно бывают кабины вертолетов внутри. Светлый салон мало подходит для такси — панели быстро пачкаются, но Василий каждый день начищает свой «борт».
Он говорит, что обязательно будет летать. Если не на вертолете, так хоть с парашютом. И дочь мечтает испытать чувство полета. Он пообещал девочке, что летом научит ее прыгать с парашютом.
Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!
