Час суда

— Первое, что я хочу сказать: мой муж хочет меня убить. Потому что я ему больше не нужна.

С этих слов начинается монолог Алины Сидоровой. Она пришла на передачу «Прямой эфир», чтобы рассказать, как супруг Иван годами бил и насиловал ее, не поддерживал семью, а теперь еще и заявляет, что пятерых совместных детей она якобы «нагуляла». Иван в студии тоже появляется и получает свою порцию народного гнева, но и саму Алину эксперты, расположившиеся на белых диванах, вниманием не обходят.

Музыкант Петр Дранга намекает, что супруги Сидоровы явно друг друга стоят. Радиоведущая Алиса Селезнева говорит, что семейное насилие она, конечно, ненавидит, но «женская распущенность» ей тоже отвратительна. И вообще, героиня «не похожа на жертву до конца». Бывший участник реалити-шоу Тигран Салибеков подводит промежуточный итог словами: «Если женщина шалава, она и в Африке шалава». Даже когда на последних минутах передачи сотрудница ДНК-лаборатории оглашает результаты экспертизы и оказывается, что всех детей Алина родила от мужа, эксперты продолжают пусть и вяло, но обличать «гулящую жену».

Этот случай — один из многих примеров того, как человек приходит на популярное телешоу за поддержкой, а вместе с ней получает в свой адрес не вполне адекватную критику, неэтичные комментарии или прямые оскорбления. Впрочем, иногда даже не вместе, а вместо — как в истории Дианы Шурыгиной, которую месяцами с упоением поливали грязью на федеральных каналах. Ее имя фактически стало нарицательным, и в устах телеведущих оно означает теперь что-то вроде «девушка, которая соврала об изнасиловании, чтобы прославиться».

«Не могу, не хочу, пожалуйста»

Когда смотришь какое-нибудь российское телешоу, одним из первых в голове возникает вопрос: почему люди вообще туда идут? Кажется, что добровольно согласиться на такое практически невозможно и нам показывают исключительно постановочные сюжеты.

Но на самом деле это не так: многие истории вполне реальны. Телевидение — тоже средство массовой информации, и оно на свой лад отрабатывает повестку. В конце концов, еще в советские времена читатели заваливали письмами центральные газеты с жалобами на что угодно: от шумных соседей до плохо снятого фильма — и для многих и сегодня гораздо привычнее позвонить на передачу Андрея Малахова, чем выложить пост в фейсбуке.

«В редакцию нашей программы постоянно приходят письма со всей страны — рукописные и электронные, — рассказывает редактор известного ток-шоу на федеральном канале Антонина (имя изменено по просьбе героини). — Также к нам можно обратиться по телефону или заполнить анкету на сайте телеканала. Каждое обращение мы внимательно анализируем, ведь программе крайне важна обратная связь».

При этом лишь в редких случаях герои телешоу дают понять, что были не готовы к резкой, бесцеремонной критике. В одном из выпусков передачи «Давай поженимся» показали, как ее участница Татьяна в слезах выбежала из студии, повторяя: «Я не могу, я не хочу, пожалуйста». За несколько минут до этого ведущая Лариса Гузеева спросила у нее: «У вас в кого такой гнусный голос?» Большинство героинь просто не рискуют препираться и смиренно выслушивают язвительные комментарии о своей внешности и характере. Доведя очередную девушку до слез, ведущая объясняет: «Раз плачет — значит, живая».

В российской культуре умение поругать, повоспитывать, сказать пусть и неприятную, но «правду» часто воспринимается как добродетель. «Ну чего ты обижаешься? — говорит мама дочери-подростку. — Кто, если не я, тебе скажет, что это платье на тебе плохо сидит?» Неслучайно за кулисами редактор программы «Давай поженимся» пыталась вернуть героиню в студию, напирая на то, что Гузеева просто хотела дать ей материнское наставление.

Татьяна Комарова для ТД

Клинический психолог Галина Лайшева считает, что на ток-шоу человек прежде всего рискует столкнуться с разочарованием. Часто у героя есть определенные ожидания: что ему помогут, что его поддержат. Но в итоге ожидания не оправдываются, а ведущий, который казался воплощением мудрости или вообще был кумиром, в студии не сочувствует, а только подливает масла в огонь и усугубляет фрустрацию. С другой стороны, существует и такое явление, как ретравматизация: рассказывая свою историю, человек заново сталкивается с теми чувствами, которые испытывал, когда она произошла.  

Слово экспертам

«Саму по себе форму ток-шоу стали развивать на российском телевидении в 1990-х годах, — рассказывает телевизионный редактор, продюсер, медиаэксперт, преподаватель факультета коммуникаций, медиа и дизайна ВШЭ Артур Тарасенко. — Впрочем, еще в предыдущем десятилетии существовала, например, передача “12-й этаж”, в которой молодые люди, расположившись на лестнице, высказывали свое мнение по каким-то актуальным вопросам. Традиционно главная особенность формата ток-шоу заключается в том, что публика не просто присутствует в студии для аплодисментов и смеха, а имеет возможность участвовать в дискуссии».

Постепенно расстановка сил менялась. Например, если в начале нулевых в ток-шоу «Большая стирка» и герои, и эксперты сидели на стульях в одном ряду, а зрители на протяжении всего эфира активно выступали с места, то со временем в программе, которая сегодня выходит под названием «Пусть говорят», появились диваны для приглашенных экспертов: актеров, психологов, политиков. И комментируют происходящее в первую очередь они. Героев же начали размещать в центре пространства лицом к залу.

Во многих ток-шоу устройство студии само по себе подразумевает, что разговор пойдет в обвинительном ключе, отмечает Лайшева. Героя сажают в кресло напротив десятка разгневанных экспертов, и он фактически становится даже не отдельно взятым потерпевшим, а ответчиком, который олицетворяет собой социальную проблему и должен отдуваться за всех, кто с ней тоже так или иначе столкнулся.

По словам Артура Тарасенко, в любой телевизионной истории необходим взгляд со стороны — точка зрения, которая может разнообразить происходящее, подтвердить или опровергнуть типичность ситуации, дать юридическую или психологическую трактовку. Поэтому эксперт — вполне закономерный персонаж, который появляется в студии, когда начинают разбирать неоднозначные случаи при участии двух и более сторон конфликта.

При этом очевидно, что эксперты часто выступают, скорее, в роли провокаторов: их задача — расшевелить участников, вызвать у них реакцию, «спродюсировать» новый сюжетный поворот. Редакторы, как правило, заранее понимают, какой точки зрения придерживаются приглашенные гости, и могут благодаря этому структурировать дискуссию и поворачивать разговор в нужное русло.

«Безусловно, ни одно заключение профессионального психолога не выглядит как высказывания экспертов на ток-шоу, — говорит Галина Лайшева. — Хороший специалист не делает далеко идущих выводов, впервые увидев человека. Но, когда психолога зовут на ток-шоу в качестве эксперта, ему часто открытым текстом говорят: “Слушайте, ваша взвешенная, обоснованная позиция никому не нужна. Выдайте нам что-нибудь такое, от чего у людей все закипит”. Более того, психолог — тоже человек, он тоже может включиться в групповую динамику и поверить, что если всем миром жертву поругать, то получится помочь ей изменить жизнь к лучшему».

Шоковая терапия

Типичная героиня ток-шоу «Мужское/Женское» — женщина, которая родила троих или четверых детей, но оказалась не в состоянии их воспитывать из-за пристрастия к алкоголю или в силу собственного сиротского прошлого, да еще и потратила материнский капитал на какую-нибудь ветхую, непригодную для жизни халупу. Пытаясь вразумить ее, гости в студии кричат: «Ты же мать!» или «Ты же женщина!» или «Ты позоришь нашу страну!»

«Часто провокации со стороны экспертов нужны для того, чтобы банально героя растормошить, а самый простой способ заставить человека много и с жаром говорить — это его в чем-то обвинить, — говорит Артур Тарасенко. — Когда мы отвлеченно обсуждаем какую-то тему, герой вполне может не захотеть высказываться, даже если у него есть мнение. Но когда тебе говорят: “Ты плохая мать” или “Ты плохой врач”, ты автоматически начинаешь защищаться и, соответственно, становишься куда более разговорчивым. Перед создателями той или иной телепередачи совершенно точно не стоит задача кого-то затравить. Но нападки экспертов и эмоциональная реакция на них — закономерный побочный продукт стремления создать конфликт, который необходим для существования шоу».

Редактор ток-шоу Антонина утверждает, что именно те звездные эксперты, которые наиболее остро реагируют на происходящее и особенно горячо ругают героев, после программы следят за их судьбой и оказывают им поддержку.

«Да, бывает, что в студии тебя не гладят по головке, а, наоборот, говорят жестокие и обидные слова, которые ты не готов или не хочешь слышать. Но факты таковы, что иногда правда — это больно и неприятно, в нее не хочется верить, а хочется плакать и жалеть себя. После съемок нам очень часто звонят и говорят: “Спасибо, что открыли глаза”. Так называемая шоковая терапия в действии».

Богатые тоже плачут

Говорить, что на телевидении достается только обычным людям, было бы неправдой. Телешоу «На самом деле» идет почти два года, оно построено по принципу очной ставки между двумя или несколькими героями, чьи слова проверяются на полиграфе, а мимика и жесты подвергаются дотошному анализу профайлера — специалиста по выявлению лжи.

В поле зрения программы порой попадают громкие криминальные дела, в том числе убийство Анастасии Мужени на пляже под Туапсе в 2017 году, по которому до сих пор ведется следствие. Тогда ток-шоу выступило в роли второго дознавателя: свидетели проходили детектор лжи, в студии даже проводили следственный эксперимент. Но гораздо чаще героями телешоу «На самом деле» становятся шоумены, светские львицы и малоизвестные сериальные актеры: они ловят супругов на измене, оправдываются за нажитых на стороне детей и обвиняют домработниц в краже фамильных драгоценностей.

Татьяна Комарова для ТД

В значительной части таких историй с легкостью считывается обращенное к зрителю предложение позубоскалить над сильными мира сего, которые воображают о себе бог знает что, а сами тоже регулярно получают в глаз от разбушевавшихся супругов и попадают в передряги. Модель и певица Алена Кравец ходит в «На самом деле» как на работу, и зрители в студии регулярно потешаются над ее наивностью и несамостоятельностью. А еще над тем, что ей, такой богатой и красивой, тоже изменяет муж.

«С известного человека — повышенный спрос, — говорит психолог Галина Лайшева. — Обычные люди, ставшие жертвами насилия или, например, каких-то финансовых махинаций, тоже вызывают отторжение, поскольку своим примером показывают, что с любым из нас может произойти что-то ужасное. Но у знаменитости есть деньги, власть, связи — одним словом, все ресурсы, чтобы защитить себя от самых неприглядных сторон реальности. А тут оказывается, что этого все равно недостаточно. Так что страдания актера или успешной бизнесвумен — двойной удар по картине мира».

Звенья одной цепи

В то же время для человека, живущего в тяжелых материальных условиях в маленьком провинциальном городе, возможность посмеяться над недалекими светскими львицами, какими они порой предстают на российском телевидении, или скандалистами с чересчур высоким самомнением становится своего рода отдушиной, способом сбросить накопившиеся усталость, обиду, тревогу. Хотя бы на полчаса забыть о своих проблемах.

Очевидно, что крики в студии «Прямого эфира» или драки на площадке «Дома-2» нужны телеканалам, чтобы у передач были высокие рейтинги, но сами по себе рейтинги — это не абстрактные цифры. За ними стоят миллионы реальных людей. Например, по данным Mediascope, доля россиян старше четырех лет, посмотревших один из выпусков передачи «Пусть говорят» в первую неделю мая, составила 11,5% от всех, у кого в этот момент был включен телевизор. 

Получается, что зрителям действительно нравится хохотать над шоуменом Гогеном Солнцевым, когда он на шоу «Прямой эфир» утверждает, что пришел к психологу в костюме не осьминога, а «осьминожника». Нравится слушать, как в студии передачи «Мужское/Женское» ведущий Александр Гордон называет баб дурами. Нравится осуждающе качать головой, когда героиня очередного выпуска программы «ДНК» на НТВ заявляет, что не помнит, от кого родила ребенка. Нравится, как на реалити-шоу «Спаси свою любовь» мужья заламывают женам руки и бьют их по лицу. Или, наоборот, совсем, категорически не нравится, ранит, раздражает, оскорбляет — но оторваться от экрана все равно невозможно.

По словам медиаэксперта Артура Тарасенко, базовый закон драматургии заключается в том, что энергия конфликта всегда привлекает внимание. Даже если мы будем просто идти по улице и увидим, как два человека друг на друга кричат, нам станет интересно узнать, в чем, собственно, дело. Более того, темы в ток-шоу часто поднимаются «холиварные», те, которые в русской культуре не имеют пока однозначной оценки: семейное насилие, воспитание детей, роль мужчины или женщины в обществе, народная медицина и так далее. Обостренный конфликт между участниками телешоу и экспертами помогает зрителю определиться, какой точки зрения придерживается он сам, понять свое место, идентифицировать себя с кем-то.

Телевизор смотрят обычные люди, но и снимаются в ток-шоу и многочисленных реалити не пришельцы с других планет. Да, по законам жанра телевидение скрадывает нюансы, образы ведущих и героев выглядят чересчур плакатными, а конфликты — скорректированными редакторами в зависимости от того, какой информационной политики придерживается канал. Но эксперты, ведущие и гости в студии часто унижают и оскорбляют тех, кто попал в трудное положение, в первую очередь потому, что и в обычной жизни такое поведение все еще считается вполне естественным и допустимым.

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!