В ночь с 30 июня на 1 июля Екатерину, жительницу Сургута, оказывающую интимные услуги, избил и изнасиловал клиент. Девушка обратилась в полицию, но не нашла там помощи. Вместо этого Катя столкнулась с равнодушием и попытками отговорить ее от подачи заявления. Несмотря на давление, она решила бороться
Крики с двенадцатого этажа
Вызов поступил из соседнего подъезда. В остальном все начиналось как всегда. Катя пришла по адресу клиента, позвонила в дверь и, улыбаясь, вошла в квартиру.
«И тут он захлопнул за мной дверь и убрал ключ в карман», — вспоминает она.
Девушка занервничала. Клиент был навеселе и вел себя вызывающе. Екатерина решила, что лучше остаться без гонорара, чем подвергать себя опасности, и вежливо попросила выпустить ее из квартиры.
«Но просьбы ни к чему не привели. Он забрал у меня сумку и попытался затащить в комнату. Когда я снова сказала ему, что мне лучше уйти и приехать, когда он будет трезв, он наотмашь ударил меня по голове. Три раза».
Испуганная и ошалевшая от боли, девушка закричала. Она плакала, просила, чтобы мужчина больше не бил ее. Хозяин квартиры, добившись от жертвы покорности, потащил ее в комнату.
«Он бросил меня на кровать и велел раздеваться. Никогда не забуду его взгляд — он был не в себе. Мне было очень страшно. К тому же у меня эпилепсия. Приступы случаются очень редко, но удары по голове могли легко их спровоцировать».
Ничего не оставалось, как только принять чужие правила. Девушка продолжала кричать, плакать, просить оставить ее в покое, а мужчина занялся с ней сексом.
«Я не стала сопротивляться: боялась, не знала, что он может со мной сделать. У него еще татуировки по всему телу — молнии, звезды на коленях. В перерыве он потащил меня на балкон, там курил и рассказывал о своих связях в криминальном мире. Я стояла молча и только кивала. Двенадцатый этаж. Вдруг он меня скинет?»
Откройте, полиция!
Катя была уверена, что помощи ждать неоткуда, — но ее крики услышали соседи и позвонили в полицию. Но сначала ее мучитель дверь не открыл.
«Он решил, что его обманывают и это приехали мои “друзья-сутенеры”. Пока они [полицейские] стояли за дверью, он велел мне вести себя тихо. Сказал, что “завалит” меня, если я открою рот. Видимо, наряд уехал, а он вернулся в комнату. И все продолжилось».
Через некоторое время снова раздался звонок. В этот раз мужчина предупредил Катю: если та будет вести себя хорошо, он ее отпустит. Открыл дверь. На пороге стоял сотрудник полиции. Хозяин квартиры отвечал: да, кто-то действительно кричал ночью, он слышал — но точно не у него. Пока он разговаривал с полицейским, Катя успела одеться и выйти на лестничную клетку.
«Когда дверь закрылась, я рассказала полицейскому, что произошло. Вместе с ним мы поехали в следственный комитет подавать заявление».
По словам Кати, по прибытии в управление следователь не объяснил ей порядок действий, а вместо того чтобы принять заявление, начал уговаривать написать отказ от претензий. Но пообещал: в случае если Катя все же решит бороться дальше, даст ей направление на экспертизу.
«Я была в шоке, не понимала, что происходит. Да, я написала отказ, даже сфотографировала на всякий случай, потому что уже чувствовала, что здесь что-то не так. Следователь очень удивился, когда на следующий день я позвонила ему и потребовала направление на осмотр».
Медики зафиксировали у Екатерины множественные синяки на руках, синяк под глазом, ссадину на лбу. Внутренних повреждений не было.
В возбуждении дела отказать
В состоянии шока Катя не сразу поняла, что никакой работы по ее обращению не проводится, а привлечь насильника к ответственности будет сложно.
«Когда я подписывала отказ от претензий, следователь уверял меня, что это ничего не значащая бумага, которая просто останется у него в столе. О необходимости прийти и подать письменное заявление он не сказал мне, даже когда я приехала на следующий день за направлением на медосвидетельствование. Кстати, в тот же день этот мужчина снова заказал девочку. И снова ночью соседи слышали крики и вызвали полицию. Об этом мне рассказал мой диспетчер и сотрудники отделения. Я пыталась своими силами найти вторую пострадавшую, но безрезультатно».
Иллюстрация: Ксения Анненко для ТД
Катя наняла адвоката. Услуги защитника обошлись ей в 50 тысяч рублей. Уже в его сопровождении она снова вернулась к следователю и подала заявление на насильника.
«Все, что я о нем знала, — имя и адрес. Его зовут Станислав. Заявление у меня приняли, но долгое время не делали ничего. Меня ни разу не допрашивали. Только в конце июля позвонил следователь и велел привезти на экспертизу нижнее белье. Единственное — мне предложили пройти полиграф. Но при эпилепсии это невозможно».
Зато допрос на полиграфе прошел Станислав, как и еще два допроса у следователя. Мужчина пояснил, что никакого насилия в отношении Кати не было, он не поднимал на нее руку, не принуждал к сексу, а просто не заплатил ей за услуги. Потому что она ему не понравилась.
«В итоге 13 августа мне отказали в возбуждении уголовного дела. Фактически было сказано, что раз я работаю так, как работаю, то никакого доверия мне нет, а весь шум поднят исключительно из-за пяти тысяч, которые мне не заплатил этот человек. Ни установленные синяки, ни мои пояснения, ни тот факт, что адвокату я заплатила в десять раз больше, никого не волновали».
«Если ты проститутка, тебя можно насиловать»
Случай Екатерины — один из тысяч и тысяч. В России подать заявление об изнасиловании и довести дело до суда тяжело для любой женщины, но для секс-работниц это практически нереальная задача.
«Они часто становятся жертвами насильников и очень уязвимы. При этом до отделения из сотни пострадавших дойдет десять, а из этих десяти примут заявления только у двух. Если до суда дойдет хотя бы одно, это уже победа», — поясняет юрист всероссийского форума секс-работников, экс-сотрудница полиции Марина Авраменко.
«То, что видим мы, — верхушка верхушки айсберга. Ее основа — истории, рассказанные самими секс-работниками, обращающимися к нам за помощью. Но таких ситуаций очень и очень много».
Одна из самых громких историй о насилии в отношении девушки, предоставляющей интимные услуги, произошла в Уфе в 2019 году. Студент из Нигерии Айо Осиа изнасиловал и ограбил Марию Лусникову. Пострадавшей удалось довести дело до суда. Нигерийца признали виновным, но отпустили по окончании заседания за истечением назначенного ему срока.
«Адвокат Алина Габдуллина, которую привлек для защиты Марии Лусниковой Центр защиты пострадавших от домашнего насилия, считает приговор слишком мягким ввиду неправильного применения уголовного закона, — рассказывает пресс-секретарь Консорциума женских неправительственных объединений Софья Русова. — Тяжкие статьи, предъявленные мужчине изначально, были переквалифицированы на менее тяжкие. Так, статья 162 часть 2 (разбой) стала статьей 330 (самоуправство), а в статье “Изнасилование” были использованы менее тяжкие части».
По словам адвоката, осужденный Осиа не возместил потерпевшей причиненный вред и даже не пытался загладить его каким бы то ни было способом. Насильник счел невозможным даже извиниться перед своей жертвой, а в течение судебного заседания не стеснялся в выражениях в отношении Марии Лусниковой.
«Мы с моей подзащитной [находились] в недоумении после вынесения решения. Судом установлено: было изнасилование, при этом обвиняемый держал в руках нож. По закону это называется “разбойное нападение”, но суд решил иначе, — говорит Алина Габдуллина. — В ходе процесса обвиняемый многократно оскорблял Марию, за что получал замечания от судьи. Речь идет и о нецензурных выражениях. Мы были вынуждены написать заявление о привлечении его к ответственности за оскорбления».
Верховный суд Башкортостана 15 июня 2020 года рассмотрел апелляцию на приговор по делу об изнасиловании Марии Лусниковой. Несмотря на то что отмены решения Октябрьского районного суда просили не только потерпевшая и ее адвокат, но и представители прокуратуры, суд оставил его без изменений.
Еще один пример доведения подобного дела до суда произошел в 2019 году в Геленджике.
«Девять месяцев мы бились за возбуждение уголовного дела, — рассказывает Марина Авраменко. — Нам постоянно приходили постановления об отказе. Следователи говорили прямым текстом: заявительница ведет аморальный, общественно опасный образ жизни, а потому ее свидетельства недостойны доверия. По сути, “если ты проститутка, то тебя можно насиловать”».
Плохой заявитель, хороший заявитель
Несмотря на то что проституция в России — административное правонарушение, секс-работницы остаются гражданами нашей страны, которых должен защищать Уголовный кодекс. Как говорит Марина Авраменко, на практике они становятся жителями «параллельного мира», где помощи ждать неоткуда.
Иллюстрация: Ксения Анненко для ТД
«В Самаре одну из девочек бывший сутенер заставлял вернуться в дело. Она пошла в полицию и написала заявление о вовлечении в проституцию. На это следователь только рассмеялся, сказав, что не видит проблемы: пошла бы, поработала, поднакопила денег. В итоге от девушки отвязался ее экс-начальник, но нам известно, что он и его подельники кошмарят других секс-работниц в городе. Некоторые от страха платят им», — продолжает юрист.
Девушки боятся обращаться в полицию не только из-за дурного отношения со стороны сотрудников, но и по причине составления административных протоколов.
«К женщинам, вовлеченным в проституцию, относятся предвзято в обществе в целом и в правоохранительных органах в частности. Их заявления о насилии не принимаются, их самих стремятся привлечь к ответственности за занятие проституцией. Во время проведения доследственной проверки они в высокой степени подвергаются вторичной виктимизации», — поясняет Софья Русова.
Большинство девушек знают: рано или поздно придется уйти с рынка и организовывать свою жизнь иначе. Они боятся протоколов — информация попадает в базу данных и остается там до самой смерти секс-работницы. Это может стать препятствием к обучению или устройству на нормальную работу.
«Но самое главное — девочки винят во всем себя, — продолжает Марина Авраменко. — “Я же проститутка. Кому я нужна? Кто будет меня слушать?” — стандартная позиция, которую только усиливают сотрудники правоохранительных органов. Они будто бы делят потерпевших на хороших и плохих. И у второй группы практически нет шансов на защиту».
К тому же секс-работницам часто отказывают в услугах адвокаты, мотивируя это своими моральными убеждениями.
«В итоге мы вынуждены искать адвокатов среди правозащитников. В этом нам помогает Консорциум женских неправительственных объединений», — поясняет юрист.
Первым делом звони в полицию
Столкнувшись с насилием, любая женщина должна понять: она не виновата. Кем бы ни была жертва, ответственность за изнасилование несет насильник.
«Наша первейшая задача — успокоить каждую обратившуюся к нам девушку, поддержать ее морально, объяснить ее права и возможности, а потом оказать необходимую помощь, если она решит бороться за себя», — говорит Марина Авраменко.
По ее словам, общее правило для всех жертв ровно одно — несмотря ни на что, сразу обращаться в полицию. Лучше всего вызывать наряд на место происшествия.
«Это очень поможет в ходе расследования и в суде, если он состоится. Если девушка сразу же позвонит в органы, у адвокатов насильника не будет возможности заявить, что она шла до отделения около часа и за это время изнасиловать и избить ее мог кто-то еще. К тому же если наряд приедет на место происшествия, он сможет сразу же его осмотреть».
Юристы советуют девушкам не звонить в дежурную часть, а пользоваться коротким номером Единой диспетчерской службы — 112. Это повышает шансы, что их обращение не останется без ответа.
«Сотрудникам местных отделений нужно будет отчитываться уже перед этой службой о работе по обращению. Если же просто набрать телефон дежурного, иногда можно вообще не дождаться визита правоохранителей. Что касается составления административных протоколов, то мы проводим с девушками беседы и учим их, как противостоять манипуляциям и не соглашаться на подписание таких бумаг, когда они сами являются потерпевшими от уголовного преступления».
Отвечать должен клиент
Марина Авраменко поддерживает Екатерину консультациями и надеется, что им удастся добиться правосудия.
«Есть еще один тонкий момент, — говорит Авраменко. — Мы часто слышим заявления, что проституция сама по себе — ежедневное насилие. Вокруг этого утверждения ведется множество споров, мы же со своей стороны видим, как оно размывает границу между визитом девушки к клиенту по ее собственному выбору и принуждением ее к сексу. В итоге становится непонятно, где насилие, а где нет. Так формируется убеждение: “Проститутку изнасиловать нельзя, можно только не заплатить”».
В России существует несколько организаций, оказывающих помощь пострадавшим от насилия и торговли людьми, — среди них центр «Сестры», фонд «Безопасный дом» и другие. Адвокаты Консорциума женских неправительственных объединений консультируют девушек, обратившихся в подобные фонды, берут их дела на юридическое сопровождение. Возможно, это один из немногих шансов для секс-работниц добиться защиты от клиентов-насильников.
«Мы считаем необходимым декриминализацию занятия проституцией и привлечение к ответственности клиентов секс-работников, тех, кто формирует спрос, — поясняет Софья Русова. — При этом мы не поддерживаем идею легализации интимных услуг, потому что проституция — одна из форм институционального насилия над женщинами».
Получив постановление об отказе в возбуждении дела, Катя не остановилась. Вместе с адвокатом она составила жалобу в прокуратуру.
«Как бы наивно это ни звучало, мы живем в государстве, где есть законы, есть права и обязанности граждан, — говорит девушка. — Я хочу довести дело до суда, чтобы этот человек понял: так нельзя поступать ни с кем и никогда».
Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!