Любовь в красной зоне

Анастасия Маренцова, менеджер по корпоративной социальной ответственности и волонтер в ГКБ № 52,
и Алексей Гобеев, врач-реаниматолог в ГКБ № 52, Москва

Анастасия: «По образованию я журналист, но последние восемь лет работаю в “Лаборатории Касперского”. Волонтерский стаж у меня солидный. Еще в старших классах школы мы с одноклассниками ездили помогать в детский дом. Потом я была вожатой в инклюзивном детском лагере. И донором крови стала в восемнадцать лет. А полтора года перед пандемией я была волонтером фонда помощи хосписам “Вера”.

Но в пандемию хоспис закрыли для посещений, наш офис перевели на удаленку — тут-то я и поняла, что просто не смогу сидеть дома. Мы с друзьями наткнулись на объявление о поиске волонтеров в ГКБ № 52. Сначала были задачи в зеленой зоне, но уже с середины весны мы перешли в красную. А дальше все как в тумане. Я пришла в больницу в начале апреля и до конца июля работала там шесть-семь дней в неделю. Приезжала к девяти утра, волонтерила до обеда, потом ехала домой и работала до позднего вечера.

Конечно, моя деятельность в больнице стала возможной благодаря пониманию коллег. Когда все только началось, я спросила свою руководительницу: “Я могла бы начинать работать после часа?” Она сразу разрешила. И за весь год не было ни одного нарекания, ни одного упрека. Так что с компанией мне очень повезло.

Алексей и АнастасияФото: из личного архива

Наша волонтерская бригада (мы себя называем “Тимуровцы”) помогает пациентам, которых переводят из реанимации в палаты. Дело в том, что, пока человек в реанимации, вокруг него много персонала, датчики, шум, постоянное пристальное внимание. А в линейном отделении пациент остается наедине с тревожными мыслями и при этом остро нуждается в помощи. Наши подопечные — в основном пожилые люди с сопутствующими заболеваниями. Они настолько измучены ковидом, что не могут сами ни поесть, ни помыться. Мы составляем график дежурств, в облачную базу данных заносим информацию о пациентах. Каждый день кто-то из волонтеров обходит всех. Спектр задач очень широкий: массаж, кормление, обработка пролежней, переворачивание, гигиена. Мне кажется, я за эти месяцы в больнице всему научилась: и постричь могу, и побрить, и массаж сделать. Некоторые волонтеры даже окончили курсы младшего медперсонала. Конечно, когда ты ходишь к пациенту девяносто дней, у вас складываются близкие отношения. Бывают и трогательные случаи. У нас, например, лежала бабуленька — “божий одуванчик”, худенькая, килограммов 45, наверное. Она мне говорит: “Ой, доченька, причеши меня”. Потом приободрилась и спрашивает: “Расскажи мне что-нибудь! Кто твой любимый поэт”? Я говорю: “Маяковский”. Она: “Ой, и мой тоже! Ну почитай мне!” И я начинаю декламировать стихотворение “Лиличке (вместо письма)”. И это была какая-то картинка из кино: лето, я в тайвеке (защитный комбинезон. — Прим. ТД), с меня градом течет пот, вся палата замолкает, а она за мной повторяет губами. У нее слезы в глазах, у меня тоже.

Наше знакомство с Лешей я считаю счастливой случайностью. Мы работали в одной больнице, но в разных корпусах. К тому же я волонтер в линейных отделениях, а Леша доктор в реанимации. Можно сказать, нашу встречу устроило телевидение: одна моя знакомая, исполнительный продюсер на телеканале “Мир”, готовила ток-шоу “Отцы и дети”. Тема была “Спасти и сохранить. Врачи на передовой”. Съемки запланировали на конец мая. Она знала, что я работаю ковид-волонтером, пригласила меня участвовать и спросила, смогу ли я помочь подобрать для съемок врача. Я обратилась за помощью к пресс-секретарю больницы. Он спросил: “А какой врач тебе нужен?” И я в шутку ответила: “Ну конечно же, красивый и неженатый». Он мне прислал фото Леши в вотсап: “Подойдет?” Так мы оба стали героями программы и влюбились друг в друга с первого взгляда.

Из-за локдауна первые свидания у нас проходили на улице. Очень круто и романтично: пустой город, а у нас — рабочие пропуска, дающие возможность перемещаться без ограничений. Леша за мной заезжал, мы ехали на смотровую площадку, а там — никого. Вся красота только для нас двоих. Кстати, мы успели сходить на два свидания, а потом месяц не виделись. Сначала я лежала дома с подозрением на ковид, потом у Леши выявили “корону”. В тяжелое время мы нашли друг в друге отдушину, потому что работа в красной зоне — это специфический опыт, который ты не можешь в полной мере разделить с родственниками и друзьями.

Анастасия и АлексейФото: из личного архива

К концу лета я сильно эмоционально выгорела и сейчас волонтерю в более спокойном режиме — один-два раза в неделю. Дома у нас последние три месяца филиал call-центра больницы: звонят знакомые c вопросами про ковид. Пока Леша спит после смены, я “собираю анамнез”. Леша просыпается, я говорю: “Смотри: возраст такой-то, сатурация такая-то, температура 38, лечат вот так”. Он помогает, консультирует».

Алексей: «Я с восьмого класса планировал стать врачом, и вся моя дальнейшая жизнь была подчинена этой мечте. Пока учился — работал медбратом, когда окончил ординатуру по реаниматологии, пришел работать в ГКБ № 52 и сразу понял, что хочу здесь остаться. В самый разгар пандемии я неудачно упал, сильно повредил руку. Можно было сидеть на больничном три недели, ждать, пока рука срастется, но я не мог себе это позволить, когда вокруг творилось такое. Поэтому работал “ответственным реаниматологом”. Это административная должность: определяешь степень тяжести больных, распределяешь пациентов по корпусам. Работа в красной зоне не для слабонервных, особенно в реанимации. Есть такое выражение: “Стакан либо наполовину пуст, либо наполовину полон”. У меня этот “стакан” в начале лета был совсем пуст, и Настя стала тем человеком, который принес в мою жизнь море энергии, позитива.

Она мне все время рассказывает забавные истории о своих пациентах. В реанимации веселого мало, поэтому я Настю оберегаю, понимаю, что есть определенные границы и выливать весь негатив на нее было бы просто несправедливо.

Наш роман развивался очень быстро: мы встретились в конце мая, с сентября начали жить вместе, познакомились с родителями друг друга. В начале октября уже стало понятно, что будет вторая волна, и нужно было “подзарядить батарейки”, так что мы улетели в Сочи на неделю. Просто хорошо проводили время и не говорили о ковиде, побыли обычными людьми. А на прошлой неделе отметили Настин день рождения в Стамбуле».

Илья Ковалев, предприниматель, волонтер в ГКБ № 52, Москва, и Елена Чугайнова, руководитель отдела продаж, Санкт-Петербург

Илья: «Мое личное знакомство с ковидом началось 8 марта: в этот день появился сильный кашель, недомогание, поднялась температура. Так как пандемией уже сильно пугали в СМИ, я немного запаниковал и вызвал скорую. Врач провел осмотр, ушел в машину, а вернулся уже в тайвеке со словами: “Собирайтесь, поедем в больницу”. Меня положили в Коммунарку на две недели карантина. В результате ковид не выявили, но пока я лежал в больнице, начал много читать о пандемии.

Как-то наткнулся на материал о пожилых католических священниках в Италии, которые стали волонтерами в больницах. Их опыт вдохновил меня на ковид-волонтерство. Я много лет являюсь прихожанином протестантской церкви. К тому же молодой-здоровый, шансы выжить у меня достаточно высокие. Сначала решил попробовать попасть в Коммунарку: они как раз набирали первых волонтеров. Заполнил анкету, но со мной никто не связался. Тогда я начал интенсивно мониторить СМИ и нашел информацию о наборе в ГКБ № 52. Это была большая удача, так как больница хорошая и находится недалеко от моего дома.

ИльяФото: из личного архива

Возможность стать ковид-волонтером я с самого начала воспринял как привилегию: у меня нет медицинского образования, а руководство больницы очень тепло ко мне отнеслось и сразу подключило к серьезной работе. Сначала я занимался транспортировкой пациентов между отделениями больницы. Тогда я впервые увидел тяжелых ковидных больных и то, что медперсонал работает на износ. Транспортный отдел зашивался, особенно ночью: только отвезут на КТ одного пациента — сразу же едут за следующим. Я стал глубже понимать миссию волонтера, захотелось брать на себя больше — перешел в отделение интенсивной терапии, которое во время пандемии заняло целый этаж. Мы пытались облегчить работу санитаров: нагрузка у них была такая, что ни физически, ни психологически вынести это было просто невозможно. Мы ежедневно обрабатывали палаты антибактериальными средствами от пола до потолка. Помогали пациентам поесть, соблюдать гигиену. И конечно, оказывали им моральную поддержку.

Практически с самого начала я стал вести интернет-дневник в ВК, инстаграме и фейсбуке, чтобы привлекать людей к волонтерству. Однажды некая Елена поставила мне лайк. Тема пандемии волнует всех, и лайков и репостов у меня тогда было огромное количество. Не знаю даже, почему я решил заглянуть на ее страничку. Посмотрел пару постов: она писала очень интересные лонгриды. Подумал: “Симпатичная, еще и умная!” — и отправил ей запрос на добавление в друзья. Я даже запомнил день — 16 мая, — когда начал следить за ее лентой во “ВКонтакте”. Было понятно, что она — человек серьезный, с широким кругозором. Лена начинала тогда небольшой бизнес, и чувствовалось, что она живет своим делом. Я подписался на ее аккаунт в инстаграме и, так как немного разбираюсь в продвижении, дал ей несколько советов по ведению блога. Так началось наше общение.

Два с половиной месяца мы разговаривали по телефону — ведь Лена живет в Петербурге. А потом я приехал без предупреждения и сразу пришел в ее церковь — Лена, как и я, протестантка. Потом навещал ее еще несколько раз. Говорил, что еду по делу и мы можем встретиться на кофе, хотя никаких дел у меня в Питере не было. Уже в июне я понял, что хочу жениться на Лене. Предложение сделал в маленьком городке в Пермском крае, куда мы приехали знакомиться с ее родителями. Лена очень удивилась: она не сомневалась, что я сделаю ей предложение, но не думала, что так скоро.

Елена и ИльяФото: из личного архива

Конечно, у нас не всегда и не все получалось гладко: было и недопонимание, и ссоры. Один раз она даже меня заблокировала в социальных сетях. В общем, “молнии сверкали”. Просто мы абсолютно разные: Лена очень спокойная, тихая, а я — общительный, эмоциональный, готов на баррикады. Но все равно было ощущение, что мы созданы друг для друга. В Лене есть все, в чем я нуждаюсь, и наоборот: мне легко “служить” ее потребностям. Благодаря Лене я становлюсь лучше. Например, раньше я постоянно всюду опаздывал и даже не понимал, почему люди обижаются. А для нее это — не просто вопрос этикета. Опоздание больше чем на десять минут просто неприемлемо. И через какое-то время, посмотрев на себя со стороны, я подумал: “Действительно, это нужно срочно менять, мне же это всю жизнь мешает!” 7 февраля у нас с Леной состоялась помолвка, а летом мы планируем отпраздновать свадьбу в “Известия Hall” в Москве».

Светлана Заверуха, врач — анестезиолог-реаниматолог в ГКБ № 15, и Владимир Заверуха, старший медбрат в ГКБ № 15, Москва

Светлана: «В больницу мы с Володей пришли в 2016 году с разницей в месяц. С самого начала работали в одном отделении, но знакомы не были. А однажды наши смены совпали. Помню, подходит ко мне симпатичный молодой человек с синими глазами и что-то спрашивает. Я даже растерялась на несколько секунд — так он мне понравился. Какое-то время мы общались как коллеги, присматривались друг к другу. Потом отношения стали более дружескими. Я поняла, что это мой человек. Володя очень отзывчивый, профессиональный, всегда помогает в работе. Когда случались неприятности, я сразу бежала к нему поделиться — и на душе становилось легче. В условиях пандемии эти его качества стали еще более ценными.

Владимир и СветланаФото: из личного архива

Сначала работать в красной зоне было очень тяжело и страшно. Хороший врач должен знать все этапы диагностики и лечения, а этот вирус новый и что с ним делать, было непонятно. Болезнь развивается быстро и непредсказуемо. Но за несколько месяцев мы адаптировались и научились бороться за жизнь пациентов.

С Володей мы видимся в основном в обеденный перерыв: пообщаемся, приободрим друг друга и снова в бой. У нас и дома работа не прекращается: телефон звонит постоянно, так как знакомые обращаются за консультацией. Конечно, мы стараемся переключаться, иначе можно просто сойти с ума. У каждого из нас есть хобби. Когда было тепло, вдвоем выезжали с палаткой на природу, на рыбалку. Главное — вместе».

Владимир: «Я был на дежурстве, заполнял бумаги, когда впервые увидел Светлану. Она очень профессионально давала инструкции медсестрам. Я тогда еще отметил про себя: “Ух ты, какой доктор хороший!” Долгое время мы общались как друзья, пока я наконец не решился рассказать Свете о своих чувствах. Мы начали встречаться, жить вместе, а через полгода поженились. Когда началась пандемия, нашу больницу срочно перепрофилировали в инфекционную. В мои обязанности входило ознакомление сотрудников с новым режимом работы, инструктаж по использованию СИЗ, переоборудование палат. Врачи в это время круглосуточно дежурили у телефона на дому. Но Светлана приезжала со мной в больницу, помогала. В апреле мы оба в легкой форме переболели ковидом. Лечили друг друга дома, а по окончании карантина сразу вышли на работу: людей в больнице катастрофически не хватало. Теперь мы еще лучше понимаем ощущения пациентов.

Владимир и СветланаФото: из личного архива

Конечно, очень тяжело работать в таком режиме, cутками не снимать спецодежду. Сначала мы коллег в тайвеках не узнавали, а на бейджике ничего не разглядишь, поэтому писали имена прямо на костюмах. Но со временем стали признавать друг друга по походке, по глазам. А теперь, бывает, встречаешь нового сотрудника в зеленой зоне без костюма и думаешь: “А кто это? Он из нашего отделения?”

Да, пандемия — серьезная проверка на прочность. Но я считаю, нам со Светой повезло. Самая тяжелая работа становится легче, если близкий человек рядом. Когда мы только поженились, нам многие говорили: “Одному из вас придется уволиться: вместе вы работать не сможете”. А я даже не представляю, что мы с утра разъезжаемся и встречаемся только вечером дома. Я бы хотел, чтобы Света всегда была рядом».

Анна и Алексей Зимины, координаторы Общественно-волонтерского центра, Ставропольский край

Анна: «С Лешей мы познакомились еще в 2018 году, когда были волонтерами на “Студенческой весне”. Но после мероприятия общение не продолжилось. Снова мы встретились уже в начале пандемии, когда стали координаторами Общественно-волонтерского центра. Вообще, это уникальная история волонтерства, потому что в работе центра приняло участие огромное количество людей всех профессий и возрастов. Нам звонили на горячую линию, писали в группу во “ВКонтакте” и в инстаграме. Мы старались всем ответить и принять в свою команду. На данный момент с нами по всему Ставропольскому краю работают около 1,4 тысячи волонтеров, а в пик пандемии людей было в два раза больше.

Алексей и АннаФото: из личного архива

В первую волну мы оказывали адресную помощь нуждающимся, собирали продуктовые наборы, покупали лекарства, помогали пожилым людям оплатить онлайн ЖКХ, вынести мусор. Сейчас специфика работы изменилась: все свои силы мы направили на помощь медицинским работникам. Мы занимаемся доставкой бесплатных лекарственных и продуктовых наборов, помогаем врачам добраться к пациентам на вызовы, ищем ковид-волонтеров для работы в красной зоне, организовали дополнительные call-центры в поликлиниках. У нас есть поликлиники, в которых ежедневно работают до восемнадцати волонтеров. Они отвечают на звонки по инструкции, составленной медработниками. Три первых месяца пандемии мы работали с восьми утра до восьми вечера. У нас в call-центре десять телефонов, и часто бывает так, что все они звонят одновременно. Помню, в первый день работы мы пришли на полчаса раньше, думали: “Ну кто нам будет с раннего утра в понедельник звонить?” А телефоны уже разрывались. За этот год в волонтерский центр поступило более 300 тысяч обращений. Многие люди уже потом звонили не в call-центр, а напрямую “своим” волонтерам. У меня до сих пор в телефонной книжке записано: “Валентина Ивановна — маски”, “Ирина Ивановна — продукты”, “Валентина Петровна Буденновск — помощь больнице”. В какой-то момент мы столкнулись с тем, что нам звонят не за помощью, а просто поговорить. Так что со временем стали оказывать и моральную поддержку, помогать решить юридические вопросы. Скажу честно: мне психологически было очень тяжело: работы было адски много, некоторые люди звонили с претензиями, выливали на нас весь свой негатив. Леша подставил мне свое сильное мужское плечо: успокаивал, делал утром маленькие подарочки, дарил цветы. Я очень быстро поняла, что на него всегда и во всем можно положиться».

Алексей: «У нас с Аней отношения развивались стремительно: в конце мая мы стали встречаться, в июне я сделал предложение, а уже в октябре мы сыграли свадьбу. Но я не считаю свое решение поспешным: за этот год мы пережили гораздо больше, чем те, кто живет вместе несколько лет. Да, мы пропустили конфетно-букетный период, наши первые свидания проходили на улице в масках по дороге из центра домой. Зато мы видели друг друга в работе, такими, какие мы есть, а не влюбились в некие образы. Например, 30 декабря мы ехали домой — и нам звонят ребята-волонтеры и говорят: “Тут бабушке нужно купить продукты. Она одинокая, не ходит”. Мы поехали в магазин, купили ей набор продуктов для праздничного стола. Вы бы видели ее глаза, когда мы ее поздравляли с наступающим! Вот такие моменты и объединяют нас с Аней.

Свадьба Алексея и АнныФото: Антон Попелнуха

Предложение я делал в самый разгар пандемии, когда все было закрыто. Купил кольцо и неделю ждал удачного момента. В конце концов я сделал предложение в двенадцать ночи дома, просто накинул на домашнюю одежду пиджак для солидности. Более эмоционально это бы не получилось ни в пустом зале кинотеатра, ни на воздушном шаре. Зато свадьбу мы праздновали уже традиционно: в ресторане, с гостями. Пришло много наших друзей-волонтеров из центра».

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!