«Я не могу позволить себе закрыться»

«Никогда в жизни их не видел»

В сентябре 2016 года Дима, как обычно, приехал в гости к сестре в Уссурийск и там познакомился с парнем через гей-приложение Hornet. Тот назначил встречу на шумной улице, рядом с магазинами и многоэтажками. Дима не успел сказать и пары слов новому знакомому, как к нему подбежали двое мужчин. «Мы тебя зарежем, если будешь сопротивляться», — пригрозили ему кухонным ножом. И с криками «Мы п***** [гея] поймали!» стали его избивать. К насилию присоединился и новый знакомый. Прохожие не реагировали.

Дима был весь в крови и иногда терял сознание. Его затащили на последний этаж жилого дома, где валялся строительный мусор, били досками и палками. К компании присоединилась девушка, которая издевательски спрашивала: «Тебе баб не хватает?» Дима думал, что его просто сейчас добьют. Когда он стоял на коленях, один из парней засунул свой член в его окровавленный рот. Компания громко смеялась и снимала происходящее на телефон.

«Ощущение было, будто они мне мстили за что-то. Но я их никогда в жизни не видел», — вспоминает Дима. Девушка забрала его сумку, вытащила деньги и телефон.

ДимаФото: Мария Гельман/VII Agency для ТД

В какой-то момент нападавшие резко остановились и потребовали, чтобы он убрался. Дима спустился по лестнице, не чувствуя половины тела, поймал такси и поехал к сестре. Дома вызвал скорую, снял побои и обратился в полицию.

«Следователь, услышав историю, проявил энтузиазм: мол, сейчас все раскроем. Но другой сказал, что будет сложно доказать сексуальное насилие. Он предупредил об очных ставках с преступниками, о том, что надо их будет опознавать, дело затянется и придется задержаться в этом городе», — говорит Дима. Ему пришлось неоднократно пересказывать происшествие, и от этого он чувствовал себя ужасно. В какой-то момент следователь предложил убрать обвинения в сексуализированном насилии и оставить только обвинения в побоях, чтобы шансы довести дело до суда были выше. Дима подписал заявление, ненавидя себя за слабость, но желание побыстрее уехать было сильнее. На следующий день он поехал с полицейскими на место преступления. Его трясло. И тут в подъезде он столкнулся с одним из насильников. Но полицейский ничего не предпринял.

Вскоре Дима улетел домой на Камчатку. Ему пришло письмо, что дело принято в работу, но он его разорвал, чтобы родители ничего не узнали.

Первый год Дима постоянно прокручивал эту ситуацию в голове. Ему было стыдно перед собой, что он не довел дело до конца и вообще попал в такую ситуацию. Его поддерживали сестра и приятель. Он боялся рассказывать людям о происшествии из-за страха осуждения. Он до сих пор работает с терапевтом.

Ненависть в действии

Преступления на почве ненависти существовали на протяжении многих веков, но стали квалифицироваться как нарушение закона только в конце XX века. По определению Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ), преступления на почве ненависти — это противоправные действия, вызванные предрассудками или предубеждением в отношении конкретной группы лиц. Преступники выбирают жертву по признаку ее принадлежности или даже предполагаемой принадлежности к определенной группе, например к расовой, этнической или религиозной группе, национальности или сексуальной ориентации. Жертвы подвергаются не только физическому, но и психологическому насилию (угрозы, шантаж, буллинг и прочее).

Законодательство в области преступлений на почве ненависти различается в разных странах. В России есть отдельная статья в Уголовном кодексе, которая запрещает ненавидеть других людей по причине принадлежности к политической, расовой, национальной, религиозной или какой-либо иной социальной группе. Есть решение Конституционного суда РФ, в котором говорится, что под социальной группой надо понимать и ЛГБТК-людей. Статья 63 Уголовного кодекса указывает, что мотивы ненависти являются отягчающим обстоятельством преступления против личности (подпункт «е» пункта 1). За убийство полагается до 12 лет лишения свободы (статья 105), за убийство из ненависти — до 15 лет.

Официальная статистика преступлений на почве ненависти из-за сексуальной ориентации и гендерной идентичности в России не ведется. Но Россия входит в Совет Европы (ОБСЕ), где собирают информацию о подобных преступлениях со всех участников. «Наше МВД посылает туда статистику, это общая цифра, без деталей и категорий. ОБСЕ просит данные и у неправительственных организаций, таких как ЛГБТК-сеть и “СОВА”, которые предоставляют альтернативные цифры, разбивают их на категории. Такие данные получают официальное признание на уровне европейских институтов», — говорит Александр Кондаков, исследователь и преподаватель в школе социологии Университетского колледжа Дублина.

Александр Кондаков изучал преступления на почве ненависти в отношении ЛГБТК в России на базе Центра независимых социологических исследований в 2017 году. Он анализировал открытые данные судебных решений с 2010 по 2016 год, проводил мониторинг материалов СМИ. Кондаков отмечает, что рост таких преступлений начался в 2013 году вместе с принятием закона о пропаганде гомосексуализма среди несовершеннолетних: «Когда ЛГБТК были определены как политическая категория, как враг народа, соответственно, и насилие возросло…»

Важную роль в этой проблеме играет «язык вражды», или «язык ненависти». Это высказывания, которые демонстрируют или разжигают ненависть к определенной группе людей и посылают сигнал в общество, что эти группы заслуживают унижения и агрессии.

Чаще всего заметны преступления, которые оставляют след в истории. Например, убийство — когда происходит вмешательство полиции и медицинских структур, появляется какая-то запись в архиве. «Но если человека побили, ограбили или шантажировали на почве ненависти и ему, например, не нужна медицинская помощь, то у этого преступления меньше шансов остаться в истории. Часто ЛГБТК просто не сообщают о преступлении из-за страха столкнуться с виктимизацией или быть раскрытыми в других институциях. Это остается в пространстве нераскрытых приватных историй», — комментирует Александр Кондаков.

ЛГБТК-люди часто сталкиваются с грабежами, шантажом и насилием на подставных свиданиях. Это прежде всего касается гомосексуальных и бисексуальных мужчин. Знакомства происходят через мобильные приложения Hornet или Grindr.

«Банда может долго играть на страхах ЛГБТК-людей, продолжать грабежи и шантаж, и только один из пострадавших пойдет в полицию. В онлайн-приложениях преступники могут все выяснить заранее: насколько человек открыт, насколько уязвим, сколько денег можно потребовать на встрече. Это удобная среда для преступлений, — говорит Кондаков. — Сотрудники приложения принимали какие-то меры в России и других странах, но чаще всего это просто предупреждения».

«Гулять по центру города я только мечтаю»

С марта 2021 года Мелисса не выходит на улицу, потому что ей угрожают убийством ее земляки. Мелисса — чеченка, но на родине ее считают чеченцем, который позорит страну.

«Меня любили до того момента, когда в шесть лет я сказала отцу, что хочу стать девочкой. Меня начал регулярно избивать отец, и его друзья кричали: “Добивай его”».

В шесть лет Мелисса проглотила градусник, потому что хотела умереть. Спасли, но с каждым годом жить ей хотелось все меньше. В 16 лет Мелисса сказала родным, что она трансженщина. Насилие нарастало, девушку регулярно избивали дома. У нее на теле следы от канцелярского ножа и отвертки.

В 18 лет Мелисса сбежала из дома в Москву, жила в шелтере, родные подали в федеральный розыск. Потом она перебралась в Петербург. Скитания выматывают человека, и однажды девушка решила вернуться к родителям. Приехала к ним в Сибирь. Но дома ее вновь жестоко избили братья, забрали документы и телефон. Привязали к батарее, обрили налысо и громко кричали на ухо Коран. Каждый день она просыпалась от того, что старший брат бил ее по носу и заставлял совершать намаз. «Меня заставляли делать то, чего я не хотела». Это было огромное потрясение. Три месяца Мелисса промучилась и в итоге сбежала со скандалом. «Дверь закрывали на ключ, но однажды я обхитрила брата и сбежала с рюкзаком по пожарной лестнице». Перед выходом из подъезда брат ее поймал, и они жестко подрались. Она прыгнула в машину к другу и уехала. «Они мне писали: “Возвращайся домой, мы тебя любим, мы хотим тебе помочь”. Нет уж, спасибо».

Спустя месяц Мелисса снова оказалась в Петербурге. «Мне звонили чеченцы и говорили, что встретят в аэропорту, потому что на меня написали какой-то запрос в Чечне. Каждый раз, когда я летала куда-нибудь, меня встречали в аэропорту чеченцы». За четыре года Мелисса сменила 11 городов. Но ее везде преследуют земляки и семья.

27 августа Мелисса гуляла с другом на улице в центре Петербурга. Они переходили дорогу, когда в Мелиссу врезался мужчина. «Ты не видишь, куда идешь?» — спросила она. В ответ мужчина стал кричать: «Мы его нашли, подгоняйте сюда машину». Мелисса заплакала от страха, друг побежал в магазин и позвал знакомого. Началась драка, было много крови, но ей с другом удалось сбежать. «Неделями я не выходила из дома и не знала, что делать. Я уехала в другой город к подругам и потом вернулась». Мелисса писала заявление в полицию, но ей сказали, что будет еще хуже, и не приняли заявление.

Угрозы, преследование, насилие и бегство стали обыденностью. «Три раза я пыталась умереть, очень устаешь от такого. Сейчас я хожу на терапию, меня поддерживают друзья и мой парень». Но о том, чтобы гулять по центру города спокойно, Мелисса может только мечтать.

«Я взял машинку и сбрил волосы»

Рудольф из Омской области, сейчас живет в Петербурге. Он шьет одежду и занимается живописью. Часто сталкивается с повседневной гомофобией. Слышит на улице оскорбления от прохожих из-за его внешнего вида.

В прошлом году Рудольф жил в трехкомнатной квартире с соседями в центре Питера. Однажды в выходной его сосед по комнате пригласил к себе парня из приложения для знакомств. Рудольф в это время чистил картошку на кухне. Сосед отправил неизвестного парня в ванную, но совсем скоро тот выскочил в одежде и сказал, что неправильно припарковал машину. Пошел к выходу и открыл дверь. Там стояли двое. Они стали ходить по квартире и заглядывать во все комнаты. Один из них поздоровался с Рудольфом. «Через минуту этот парень заглядывает снова и говорит: “Иди сюда”. Я сразу понял, что происходит. Это было фейк-свидание с желанием ограбить».

Рудольфа завели в комнату, где уже сидел сосед, ударили несколько раз по лицу, потому что он пытался взять свой телефон. Грабители обчищали квартиру и спрашивали, где чьи вещи. Ценности других соседей, которых в этот момент не было дома, не трогали. «Казалось, все длилось вечность. Но прошло всего где-то минут 20. Они строили из себя “добрых” грабителей и предлагали соседу выбрать, что им взять: золотую цепочку или браслет. Они перевели себе деньги с телефона соседа и оставили на счете три тысячи ему на жизнь якобы из “доброты”». У Рудольфа забрали часть ценных вещей и деньги из кошелька и только после этого ушли.

Рудольф молча вернулся на кухню и продолжил чистить картошку. А потом взял машинку и сбрил волосы под ноль. «Мне стало страшно выходить из дома. Я боялся, что они могут караулить. У меня началась истерика от осознания того, что произошло».

Рудольф уехал на несколько дней к подруге, чтобы дистанцироваться от этой ситуации, но еще месяц вздрагивал при стуке в дверь и удалил свои аккаунты со всех ресурсов для знакомств. «Я замкнулся в себе. Почти не передвигался по городу, никуда не ходил один и ни с кем не знакомился». Через какое-то время он съехал из этой квартиры и после узнал, что ту группировку поймали. Рудольф и его приятель оказались далеко не единственными жертвами нападений.

К интернет-знакомствам Рудольф теперь подходит с особой осторожностью. «Я проверяю ссылки на публичные социальные сети и анализирую их. Во время переписки обращаю внимание на адекватность общения, переспрашиваю про возраст, делаю скриншоты нашей переписки».

«Мне было страшно выходить на улицу»

Аслан родом с Северного Кавказа. О его ориентации знают только друзья. «Меня волнует не просто как родители отреагируют, а то, что мою семью начнут гнобить из-за меня. Поэтому мне приходится держать это в тайне». Сейчас, по словам Аслана, стало больше религиозной молодежи и открытой гомофобии, чем когда он учился в школе.

Одно время Аслан жил и работал в Краснодаре. В конце мая 2020 года он познакомился с парнем в приложении для знакомств Hornet, и они общались несколько дней. В беседе Аслан переспросил возраст, и другой парень подтвердил свое совершеннолетие.

Договорились встретиться, молодой человек попросил купить алкоголь и сказал, где он живет. «Он встретил меня возле подъезда, мы поднялись на лифте на последний этаж, там стояли еще два парня». Мужчины увели Аслана на лестничную площадку и начали снимать на камеру. Они обвиняли его в педофилии, угрожали полицией, говорили, что могут подкинуть наркотики и его посадят в тюрьму. Мужчины забрали телефон и угрожали скинуть видео матери Аслана и разослать в городские паблики, угрожали физической расправой. «Они эмоционально давили на меня, агрессировали, я понимал, что дело идет к деньгам».

Мужчины потребовали у Аслана 30 тысяч рублей. Тот позвонил друзьям и через некоторое время собрал нужную сумму. Незнакомцы забрали у него карточку и ушли в банкомат. «Я потом понял, что они специально выбрали дом и дорогу до банкомата, где особо нет камер и людей». Аслан остался с мужчиной, который рассказывал, как они грабят и шантажируют геев в городе. Это были истории про женатых геев, про преподавателей в университетах и так далее. «Я не мог убежать, потому что они бы выложили видео в сеть, а я видел похожие ролики, и для моей семьи это был бы кошмар». Через некоторое время Аслана отпустили. «После этого мне было страшно выходить на улицу».

Аслан обращался в правозащитные ЛГБТ-организации в надежде, что получится посадить эту банду. Но ничего не вышло. Через две недели он уволился и переехал в другой город.

«Что, пропагандируем?»

Флориану сейчас 19 лет, он открытый гей и живет в Петербурге, хотя по паспорту — гражданин Нидерландов. 13 лет назад они с родителями приехали к родственникам в Россию и остались.

С гомофобными реакциями в быту или агрессивными сообщениями в социальной сети Флориан сталкивается часто. Однажды они пошли гулять с подругой, сидели на скамейке, разговаривали. К ним подошел мужчина в камуфляжной одежде и спросил: «Что, пропагандируем?» «Мне стало стремно, потому что я знаю, что такие разговоры часто плохо заканчиваются». Флориан не понимал, как отвечать, но подруга стала защищать их. Мужчина толкнул Флориана и брызнул в глаз из баллончика с перцовкой. Начал его бить и кидать в него камни. «Я убежал и остановился только около дома, плакал и не понимал, почему и за что на меня напали». Дома Флориан попытался смыть перцовку, но становилось только хуже. Родные вызвали скорую. Приехали двое мужчин-докторов, стали говорить: «Ну ты же мужик, давай открывай глаза».

Флориан еще долго боялся ходить в этот сквер, пока сам не купил перцовый баллончик.

«Я не могу позволить себе закрыться, для меня свобода быть собой стоит того, чтобы рисковать. Я просто стану несчастным, если лишусь этого».

«Что со мной? Где мои вещи?»

В ночь на 30 апреля 2018 года Боря лежал без сознания на Банковском мосту в Петербурге. Пришел в себя утром в Александровской больнице. Он не понимал, где он и что с ним случилось. Розовые штаны и пиджак были все в крови. Лицо болело. «Я стучал в закрытую дверь в палате и кричал: “Что со мной? Где мои вещи?” Это было как в каком-то страшном кино».

Боря помнил, как пошел с друзьями вечером в гей-бар «Голубая устрица», но друзей туда пустили, а его почему-то нет. Он решил немного прогуляться и поехать домой. Зашел на Банковский мост и после ничего не помнит.

В больнице ему сделали КТ, диагностировали сотрясение мозга, перелом правой скуловой кости со смещением, перелом нижней стенки правой глазной орбиты, гематомы на лице и трещину в виске. Еще один удар в висок, и Борис бы умер. Он пролежал 10 дней в отделении челюстно-лицевой хирургии, ему сделали операцию, и левая часть лица у него теперь «железная».

Боря — известный ЛГБТ- и ВИЧ-активист, он сразу попросил подругу написать пост на его странице в соцсети и рассказать о ситуации. У него ничего не украли, только избили до потери сознания. В больнице его навестили все: друзья, коллеги из кризисного центра, юристы Российской ЛГБТ-сети и ЛГБТ-группы «Выход». Игнорировали Борю только полицейские. «Ко мне были обязаны прийти полицейские или следователь и опросить меня, но никто этого не сделал». На следующий день позвонил следователь с неизвестного номера в девять вечера. «Он спросил, насмехаясь, в какой гей-клуб я ходил, и намекал, что если я гей и иду в гей-клуб, то якобы должен быть готов к насилию. Кошмар. Больше никаких действий от полиции не последовало».

Юристы ЛГБТ-группы «Выход» собрали информацию о происшествии по видео с камер наблюдения. На камеры попали нападавшие до и после преступления. «Их было четверо, но избивал один — бритый молодой человек. Он нанес удар сзади, я повернулся, и он ударил меня кулаком в лицо и добивал еще, когда я уже упал на землю и потерял сознание».

Нападавшие бросили Борю на улице и ушли за алкоголем в ларек на Думской. «По видео было понятно, что они постоянные посетители этого места, они здоровались со всеми и уверенно ходили по улице». Владельцы магазина отказались предоставить видео с камеры наблюдения, по которому можно было бы составить фоторобот нападавшего. У юристов не было полномочий запросить запись — полицейские многократно отказывали в возбуждении уголовного дела. «Если бы сразу возбудили уголовное дело, то можно было бы поднять биллинг звонков по этому участку и запросить транзакции и видео с камеры наблюдения в магазине. Но не было никаких следственных действий и подвижек в сторону выяснения этой ситуации».

Первый раз Борю допросили только через год, но в уголовном деле снова отказали. Дело возбудили только спустя два с половиной года. «Речь уже идет не о нападавшем, а о том, чтобы привлечь сотрудников правоохранительных органов за бездействие».

Многие медиа тогда отреагировали на ситуацию и написали о насилии. Боря прочитал тонны хейта в свой адрес в разных пабликах и комментарии: «Надо было добить», «Правильно пацаны сделали». После всего он прошел курс терапии и работал над травмой. И подписал доверенность адвокатам, потому что у него закончились силы с этим разбираться.

«Лицо уже зажило, но негативный эффект до сих пор остался».

Невидимое кажется опасным

Дрова в костер гомофобии подкидываются постоянно: риторика ненависти с экранов телевизоров и в медиа, дискриминирующее законодательство, культ силы и культура поощрения насилия — все это отражается на настроениях в обществе. Но пропаганда ненависти к ЛГБТК привела и к другим последствиям: появились сочувствие и солидарность, люди участвуют в обсуждении положения ЛГБТК, меняют свою точку зрения, задают вопросы себе и обществу. По последним данным Всероссийского центра изучения общественного мнения, среди молодежи 68% считают гомосексуальность частным делом каждого (то есть нормой), а 39% поддерживают однополые браки. И это важные сдвиги.

«Ненависть — это результат радикального неравенства, люди разделяют друг друга на гомосексуальных и гетеросексуальных, выстраивают жесткие иерархии в своих головах и потом их защищают, некоторые — путем насилия», — говорит Александр Кондаков.

Невидимое кажется неважным и одновременно опасным. Игнорирование преступлений на почве ненависти приводит к тому, что враждебное поведение воспринимается как норма. Повышение видимости ЛГБТК в разных сферах — это не прихоть, а ключ к снижению насилия.

Если вы стали жертвой преступления на почве ненависти, обратитесь в правозащитные организации «Российская ЛГБТ-сеть» и «Выход», чтобы получить психологическую, юридическую или другую экстренную помощь.

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!