«Пожалуйста, пустите меня к семье!»

Некоторые жители ЛДНР, выезжавшие на лечение или к родным за границу, теперь не могут попасть домой: пограничная служба ФСБ отказывает им во въезде

Имена некоторых героев изменены по их просьбе

Мне очень страшно

Проблемы с въездом в страну для жителей России с украинскими паспортами (это граждане ЛДНР и так называемых вновь присоединенных территорий) начались в октябре 2023 года, после принятия распоряжения правительства о временном ограничении на въезд в Российскую Федерацию граждан Украины, пребывающих с территории третьих государств. Теперь они могут попасть в страну только через аэропорт Шереметьево и автомобильный пункт пропуска Лудонка в Псковской области.

Анне 43 года. У нее и ее 17-летнего сына Игоря — тяжелое заболевание системы кровообращения. У Анны кровяная опухоль головного мозга, которая может лопнуть в любой момент. У сына несколько лет назад появились аналогичные симптомы: сильные головные боли, обильное потоотделение, изменение цвета кожных покровов на руках и ногах. Семья Анны живет в Луганской области, на недавно присоединенной территории. Полгода Анна пыталась лечить сына дома. Но это не дало результатов.

«Мы знали, что есть очень хорошая клиника в Киеве, где занимаются подобными заболеваниями, и решились ехать туда на свой страх и риск. Если бы это не было вопросом жизни и смерти, я бы, конечно, не осмелилась. Мы поехали после того, как Игорь окончил 11-й класс. У него уже по ноге пошли синие пятна. Мы хотели сделать русские паспорта, но перед поездкой побоялись, что за это будут репрессии. Поэтому у нас были только украинские паспорта. Мы думали, что съездим, а потом оформим все как положено. На границе мы показывали российскому пограничнику медицинские документы, объясняли, зачем едем. Нас без проблем пропустили и сказали, что обратно мы сможем въехать только через Европу».

Анна с сыном выехали в июне 2023 года. Игорь прошел курс лечения, ему стало лучше. В конце сентября мама с сыном попытались въехать в Россию — через Эстонию.

«В Ивангороде с российской стороны нас продержали 16 часов. Забрали документы, и мы просто сидели ждали. Потом опрашивали: зачем мы выезжали, почему едем обратно. Я показывала медицинские документы, объясняла, что в Луганской области у меня муж, младшая дочь, мама. Сына опрашивали без меня, взяли у него образец ДНК. В конце концов сказали, что нам отказано во въезде в Российскую Федерацию. Причину не объяснили».

Анна не понимала, что ей делать. Деньги кончались. В Эстонии знакомых не было. Пять дней мать и сын прожили на улице. Ночевали на вокзале. Добрались до Таллинна, потом до Риги. Попытались въехать в Россию через Латвию. Снова через наземную границу.

«У нас забрали паспорта и сказали ждать, — продолжает Анна. — Мы прождали 12 часов. В итоге мне говорят: “К вам вопросов нет. Вас мы пропускаем. А сына нет”. И снова никаких объяснений. Я спрашивала их снова и снова: “Скажите причину! Почему?” Они отвечают только: “Вам отказано”. И все. У нас нет соцсетей. Полтора года у нас в поселке вообще не было интернета. Поэтому телефоны у нас не забиты всякой глупостью…»

Анна не могла оставить несовершеннолетнего сына одного. Наступил октябрь, жить им было негде и не на что. Женщина нашла место в пункте временного размещения для беженцев. Там они прожили месяц.

В конце октября Анна попыталась попасть домой в третий раз, через Москву.

«Я думала, что это Москва. Там будут соблюдать наши права».

30 октября в 11 утра Анна с сыном прилетели из Минска в Шереметьево. Их сразу разделили. Опрашивали отдельно. Сына Анна увидела только через 12 часов.

«Сотрудник в пограничной форме водил его по коридору. Все это время Игорь был без связи, без денег. Нас продолжили держать отдельно, мы сидели там почти сутки. Сыну снова отказали во въезде. И без меня, одного, несовершеннолетнего, посадили в самолет и депортировали в Беларусь. Когда я узнала, что сын уже улетел, для меня это стало шоком. Как это? Почему мне даже не сообщили?»

Анне пришлось лететь в Минск и в аэропорту искать сына. Потом они вернулись в Латвию, в тот же пункт временного размещения. Уже полгода они находятся в чужой стране и не могут вернуться домой, к семье.

Женщина писала обращения с просьбой разобраться, разрешить ей и сыну въезд — в администрацию президента, в центральное управление ФСБ. Из администрации президента обращение переслали в МВД, откуда Анна в декабре получила официальный ответ, что отказа во въезде нет. Также она получила ответ от ФСБ Шереметьево, в котором говорится, что данных о нежелательности пребывания в России Анны и ее сына нет.

5 января Анна решила лететь в Россию одна, чтобы попытаться разобраться с ситуацией на месте, увидеть наконец дочь.

«Я снова прилетела в Шереметьево. Прошла полностью всю процедуру: отпечатки пальцев, фотография, собеседование с сотрудником. Мне сказали, что ко мне нет никаких претензий. После этого я сидела два часа в коридоре и ждала, когда мне вернут паспорт. В конце концов вышел сотрудник и сказал, что мне отказано во въезде. Спрашиваю: “Почему?” Он ничего не объяснил».

Анна вернулась в Латвию. Чтобы на что-то жить, она моет посуду в кафе. Из-за стресса и прогрессирующего заболевания ей тяжело ходить. Они с сыном вынуждены снимать квартиру, так как в пункте временного размещения можно жить не больше трех месяцев. Денег на медицинские обследования нет.

«У сына плохо со здоровьем, — говорит Анна. — И мне очень страшно. Я просто хочу домой. Пустите меня к моей семье!»

«Информацией о неразрешении не располагаем»

Как правило, всем, кому отказали во въезде, не дают никаких документов, объясняющих причину отказа. И на последующие обращения в ФСБ отвечают однотипной фразой «Информации о неразрешении вам въезда в Российскую Федерацию не располагаем. Одновременно информируем, что в последующем достаточность оснований для въезда в Российскую Федерацию будет определяться непосредственно в пункте пропуска через государственную границу» (эти ответы есть в распоряжении редакции). После таких ответов люди пытаются въехать во второй раз. Их опять не пускают. Причем если в первый раз много часов изучают содержимое телефонов, то потом не пропускают сразу.

По словам волонтеров и правозащитников, особенно пристальное внимание проявляют к одиноким матерям с детьми. Детей пропускают, а мам — нет. И это могут быть малолетние дети.

«Многие женщины оказались разделены со своими малолетними детьми, — рассказывает Роза Магомедова, юристка, которая сотрудничает с комитетом “Гражданское содействие”(помогает вынужденным переселенцам и мигрантам). — Например, одна мама уже много месяцев не может увидеться со своей пятилетней дочерью. Такие матери в очень тяжелом, подавленном состоянии. Некоторым ставят в паспорт штамп о запрете на въезд на год, на два года. Одна женщина, которая разлучена с дочерью, после второго отказа во въезде была в таком ужасе, что боялась открыть паспорт и увидеть этот штамп. Только по прилете в страну отправления она решилась. Штампа не было. Но въехать она не может».

Я хочу увидеть родителей

Кате 29 лет, она из Мариуполя. Вместе со своим молодым человеком весной 2022 года она выехала в Чехию.

«Мы не могли оставаться дома. Город был разрушен. В моей квартире жить было невозможно: она находилась в пятиэтажке, у которой взрывом снесло крышу. В Чехии у моего молодого человека есть друзья, и нам сказали, что у них в общежитии можно пожить».

Молодые люди жили в Чехии, работали на заводе, а несколько месяцев назад Катя поехала в Мариуполь навестить родителей. Перед поездкой уволилась с работы, так как хотела остаться с родителями подольше.

«Я прилетела в Шереметьево через Беларусь. У меня забрали паспорт, телефон, и я ждала решения с раннего утра до ночи. Мне еще повезло. Некоторые ждали по двое суток. Я бы не сказала, что со мной общались любезно. Спрашивали, зачем я еду в Мариуполь. Я отвечала, что у меня там родные, которых я не видела больше года. Говорила, что вообще-то хочу там жить. Сейчас город восстанавливается как-то, жизнь более-менее налаживается. У меня там бабушка, брат, сестра, мама, папа — все с российскими паспортами. Кошка моя, Николь, там. Мне сказали, что я являюсь нежелательной персоной в России и до конца СВО мне въезд запрещен. Почему — не объяснили. Я просила, чтобы мне дали какую-то бумагу о том, что мне запрещен въезд. Но мне ничего не дали. Просто посадили на самолет и отправили в Беларусь. И таких людей, как я, было довольно много. Я очень хочу увидеть бабушку. Она старенькая уже, я хочу хотя бы последние ее годы побыть с ней. Но что делать, не знаю».

Мне нужно к матери

Константину 62 года. Он все эти годы жил в Донецке, а в ноябре выехал в Павлоград навестить дочь. На границе ДНР у него забрали республиканский паспорт. У Константина остался только паспорт Украины. У дочери Константин пробыл месяц и поехал назад. В Россию он тоже въезжал через Беларусь.

«В Беларуси сотрудники КГБ нормально ко мне отнеслись, — рассказывает мужчина. — Все было хорошо. В Москве в Шереметьево у меня забрали паспорт, взяли отпечатки пальцев, сфотографировали, а потом восемь часов я ждал. У меня нашли фотографию взрыва Крымского моста. Я читаю новости в телеграме, и, оказывается, фотографии, которыми иллюстрируют эти новости, автоматически сохраняются в истории просмотров. И это одна из многих фотографий новостей, которые у меня сохранились. Меня долго допрашивали, потом взяли образец ДНК, посадили в самолет и отправили обратно в Минск».

В конце декабря Константин попытался въехать еще раз.

«Мне опять отказали во въезде и сказали, что, если я еще раз попытаюсь приехать, меня вообще сделают невъездным навсегда. Я спрашиваю: “А что делать? Как быть?” Говорят, ждать минимум полгода или до окончания СВО. Теперь я живу у дочки. В Донецке у меня мама. Ей 84 года. Там некому ухаживать за ней. Только соседи иногда приходят — проверяют, как она».

Идите в суд

К юристам комитета «Гражданское содействие» люди с так называемых присоединенных территорий, которые не могут попасть домой, стали обращаться в ноябре 2023 года. Всего помощи попросили 20 человек.

«То, что происходит, — это не депортация, — объясняет Роза Магомедова. — Решение о депортации должно приниматься судом. Это не выдворение, решение о котором также принимается официальными органами и выдается соответствующий документ (как правило, такое решение принимается в отношении осужденных). Это запрет на въезд. ФСБ при этом ссылается на два документа: Распоряжение правительства РФ от 06.10.2023 № 2723-р “О временном ограничении въезда в Российскую Федерацию граждан Украины, прибывающих с территории третьих государств” и 27-я статью закона о порядке выезда и въезда в Российскую Федерацию. В нем говорится, что «въезд в Российскую Федерацию может быть запрещен иностранному гражданину, если это необходимо в целях обеспечения обороноспособности или безопасности государства». Но получается, что эту необходимость определяет отдельно взятый сотрудник пограничной службы ФСБ на свое усмотрение. Никаких конкретных критериев нет. Формулировки расплывчаты. Под них можно подвести практически любого человека, который не понравится сотруднику ФСБ. Конечно, это незаконно. Тем более людям не дают вообще никаких документов о том, почему им отказано. Нет никаких конкретных юридических оснований запрещать въезд человеку с видом на жительство в РФ. Есть такие, кто прожил здесь 20 лет, — и им отказали. Тем более недопустимо игнорировать принцип неразделения семьи».

По словам юристки, у тех, кому отказали во въезде, сейчас есть только один путь — обращаться в суд.

«Я готова составлять жалобы для суда, — говорит Роза Магомедова. — Но пока никто не решился. Все очень боятся».

О проблеме хорошо осведомлены волонтеры, которые помогают беженцам.

«К нам несколько месяцев назад обратились люди с просьбой помочь им вернуться домой, въехать обратно в Россию, — рассказывает волонтерка Ольга. — Сначала я не поверила. Как так может быть, чтобы не пускали домой? Но скоро мы поняли, что это очень большая проблема. Люди пишут обращения в государственные органы, уполномоченному по правам человека, в Совет по правам человека. В этих обращениях они доказывают факт разделения семьи. Потому что у 99% этих людей близкие родственники живут в ДНР и ЛНР. Обычно это родители, дети, супруги. Все, кого не пустили, уезжали с целью вернуться. Но у этих людей нет российских паспортов. Они не успели их получить и поэтому становятся объектом пристального внимания. Но их дом в ЛДНР. На все обращения приходят отписки “Сожалеем, помочь не можем”».

Как рассказывает Ольга, причины, по которым людей не пускают, могут быть самыми незначительными. Например, новый телефон. Это вызывает подозрение: почему новый телефон? Значит, в старом были всякие подписки на антироссийские чаты? У одной девушки из Мариуполя нашли фотографии разрушенных зданий в Мариуполе, что, в общем-то, естественно.

«Многие из тех, кого не пустили домой, боятся обращаться за помощью, — сожалеет волонтерка. — Мне приходится им объяснять: “Нет, ваше обращение не будет против вас использовано. Нет, ФСБ не обидится, что вы на них жалуетесь. Они обязаны отреагировать, и они не поставят вам депортацию просто потому, что вы пожаловались”. К сожалению, нет статистики, сколько всего человек сейчас не могут попасть домой. Я только могу предположить, что их много. ФСБ не идет на контакт. Они пытаются отлавливать диверсантов. Подозревают всех — женщин с детьми, стариков. Под подозрением вообще любой человек, у которого нет российского паспорта. Тем не менее это не дает им права вот так всех под одну копирку разлучать с семьями».

• Теги:
• жертвы СВО