«Они сами создали Салавата»
Массовые протесты в Башкортостане промелькнули и исчезли из новостных лент. Но события в четырехмиллионной республике продолжают развиваться. Прямо сейчас идут беспрецедентные по масштабу преследования участников народных сходов в Баймаке и Уфе. Более 60 человек арестованы. Они сами, их родственники и журналисты сообщают об избиениях и пытках. Республика — чемпион страны по несанкционированным свалкам. Люди жалуются на болезни и непоправимый вред природе, поэтому экологические протесты объединяют всех. В 2020 году жители Башкортостана спасли от промышленной разработки священную гору Куштау. Три года спустя обращение в прокуратуру на Фаиля Алсынова*, организатора кампании по защите горы, написал лично глава республики Радий Хабиров. Приговор Алсынову — четыре года колонии — и последовавшие за ним жесткие действия силовиков стали знаковыми событиями для Башкортостана. Недаром местные жители независимо друг от друга упоминают в связи с ними восстания XVIII века. Примечателен и сам Алсынов — человек со спорными взглядами, который никогда не стал бы фигурой, консолидирующей протест, если бы не усилия самой власти. «Такие дела» рассказывают о ситуации в республике
17 января 2024 года. Город Баймак. Шеренга росгвардейцев стоит перед шумящей толпой. С одной стороны — металлические щиты и запотевшие забрала, с другой — сотни разных лиц. Крепкий мужчина с башкирским флагом, журналистка, снимающая на мобильный телефон, человек в защитной форме с костылем — видимо, раненый солдат. Башкиры съезжаются сюда со всей республики уже третий день. Живут у горожан, охотно пускающих переночевать.
Людской поток с двух сторон охватывает здание районного суда. Сегодня в восемь часов здесь огласили приговор активисту Фаилю Алсынову. Внезапно шеренга движется вперед. Воет сирена, слышатся взрывы светошумовых гранат.
«Позор!» — вскрикивает кто-то, и толпа мгновенно подхватывает. Люди беспорядочно мечутся, и неясно — надвигаются на них росгвардейцы или отступают. Над темной массой взлетает одинокая рука с резиновой дубинкой, да так и застывает в воздухе, словно странный рыцарский герб.
В росгвардейцев летят комья смерзшегося снега, а порой и дрова. В ответ силовики распыляют слезоточивый газ. Люди кашляют, утирают глаза.
«Зачем вот это надо?» — доносится голос рыдающей женщины.
Взмахи рук, разрывы гранат, летящие комья снега, лязгающие щиты — уже ничего толком не разобрать, и только женщина сквозь плач повторяет одно и то же: «Зачем? Зачем?»
По данным источников Baza, в тот день медпомощь потребовалась 22 сотрудникам полиции. Ни один не был госпитализирован. Глава Башкортостана Радий Хабиров обвинил в протестах предателей, маскирующихся под «мирных чабанов и добрых активистов», которые призывают к отделению Башкортостана от России и партизанской войне.
Прошел месяц. Внешнее возмущение улеглось, пик задержаний остался позади. Сейчас, по словам жителей Баймака, вместо ОМОНа участников протеста ищет местная полиция. Метели так замели дороги, что люди из соседних деревень порой не могут попасть в город. Только лошади, несмотря на пургу, копытят снег у обочины — на юге Башкортостана их много. На единственной трибуне стадиона «Труд» — алый слоган «В единстве — сила». Неподалеку, за прудом, темнеют длинные приземистые корпуса градообразующего литейно-механического завода, бывшего золото-медного. В 1913 году его построили англичане, сейчас он производит аналоги британских промышленных насосов. Рядом высится самая заметная достопримечательность города — черная гора шлака. На ней местные жители признаются в любви, сюда приезжают свадебные кортежи.
Впрочем, сейчас баймакцам не до романтики.
16 февраля жительница города Алита Явгастина попросила Владимира Путина отпустить ее отца, который содержит шестерых детей и помогает Донбассу. По словам девушки, ночью 26 января вооруженные люди пришли к ним в дом, уложили ее 14-летнего братишку на землю и приставили пистолет к его голове.
«Мы зайти в кафе не можем, — жалуется жительница района. — Люди даже не показывают удостоверения, спрашивают: “Где ты был 17-го?” Если не предоставишь доказательства, что не был на сходе, забирают в участок и допрашивают. В деревнях бесконечные обыски. Патрульные машины ездят, полицейские заходят в дома. Они просто вынуждают людей бросить родные края».
Задержания не прекращаются по всей республике. Люди в телеграм-каналах обмениваются информацией: «Сегодня в Ишимбайском районе забрали двоих», «Увезли недавно еще одного, машиниста. Приезжали трое с автоматами и сняли со смены».
Брагин и Салават
В 2018—2020 годы по России прокатилась волна региональных протестов. В Ингушетии десятки тысяч людей поднялись против новой границы с Чечней, в Хабаровске — против приговора губернатору Сергею Фургалу. И те и другие потерпели поражение. Зато оказались успешными два экологических движения — в Архангельской области против строительства мусорного полигона рядом со станцией Шиес и в Башкортостане против промышленной разработки горы Куштау.
Борьба башкир против горнодобытчиков имеет давние корни, тесно связана с национально-освободительным движением и широко отражена в фольклоре. В 1755 году в Бурзянскую волость к юго-востоку от Уфы из Санкт-Петербурга послали «для отыскания и разработки известных камней» начальника горно-изыскательных работ Брагина. Он грабежами и насилием настроил против себя башкир и был убит. Вспыхнуло восстание. После его подавления начались аресты, уцелевшие жители ударялись в бега.
К востоку от Уфы, в Шайтан-Кудейской волости, башкиры протестовали против строительства заводов, из-за которых крестьяне были вынуждены покидать свои земли. В 1773 году волостной старшина Юлай Азналин проиграл суд купцу, получившему участок под металлургический завод. И беглые бурзянские башкиры, и Азналин примкнули к восстанию Пугачева. Вместе с Юлаем к бунтовщикам ушел сын, 19-летний воин и поэт Салават Юлаев.
Воевал Салават чуть больше года, после чего провел на каторге 25 лет и умер. Еще до гибели он превратился в легендарного героя. Золотодобытчик Брагин тоже стал персонажем фольклора, сказочным злодеем. При советской власти памятники Юлаеву появились по всей республике. Самый известный — верхом на коне — взвился над Уфой. Сельские башкиры, приезжая в столицу, приходят к нему словно к старому другу.
Черный народ
Экологическую обстановку в Башкортостане благополучной не назовешь. Республика — «чемпион» страны по количеству несанкционированных свалок. Смертность от рака стабильно растет.
Особенно раздражает местных жителей, что горнодобывающие компании не занимаются положенной рекультивацией отработанных месторождений.
«Возле деревни Кусей растет плодовая роща, которой раньше не было. Промышленники в советское время добыли золото, рекультивировали почву, посадили деревья. Сделали даже лучше, чем было, — рассказывает жительница Уфы, пожелавшая остаться неизвестной. — Если бы везде было так, то, возможно, у нас не было бы претензий. Но сейчас добытчики оставляют после себя развороченные ямы. Отравленные озера, из которых вытекают ядовитые реки. Поэтому экология для местных жителей — главный повод собраться».
Башкирская националистическая организация «Башкорт»** была создана в 2014 году. До 2019-го ее возглавлял Фаиль Алсынов. «Башкорт» протестовала против отмены обязательного изучения башкирского языка, организовывала съезды башкирского народа, но наибольшую известность ей принесли акции в защиту трех шиханов — одиночных гор, остатков рифов древнего Пермского моря. Для местных жителей они сакральны, биологи отмечают изобилие на шиханах охраняемых видов животных. Однако промышленники рассматривают их как источник известняка для производства соды. Жители Башкортостана опасались, что священные горы будут уничтожены, и не без оснований: на месте четвертого шихана, Шахтау («Царь-гора»), сейчас залитый водой карьер.
В защите шиханов участвовали даже те, кто негативно относился к самой организации «Башкорт» из-за проповедуемых ею традиционности, национализма и исламской религиозности.
«Они многих от себя отвратили патриархальным подходом, — вспоминает местная жительница. — Такое славное башкирское прошлое, где мужчины обсуждают государственные дела, а женщины подносят им кумыс и помалкивают».
Это не помешало рассказчице 12 мая 2018 года принять участие в организованной «Башкортом» акции «Кольцо жизни». Более трех тысяч активистов обхватили шихан Торатау живым кольцом и растянули перед ним километровый башкирский флаг.
Через два года «Башкорт» была признана экстремистской организацией и формально распущена. Однако массовые акции в августе 2020 года против разработки горы Куштау вновь собрали тысячи человек. По воспоминаниям участницы протестов, «там истовые мусульмане стояли рядом с ЛГБТ-людьми и феминистками, все объединились ради защиты горы».
Несмотря на покровительство главы республики, производители соды отступили. Владимир Путин косвенно поддержал протестующих. Он использовал скандал для национализации Башкирской содовой компании, обвинив в конфликте ее руководство, выводившее прибыль в офшоры.
После этого республиканские силовики неоднократно задерживали активистов. Сам Фаиль Алсынов оказывался в участке в сентябре 2020 года, когда он ехал встречать освободившуюся после административного ареста активистку Рамилю Саитову, а затем в сентябре 2022-го. Оба раза, по официальной версии, его останавливали за незаконную тонировку и позже вменяли неповиновение сотруднику полиции. В декабре 2022 года он был оштрафован за пост в соцсетях, в котором назвал мобилизацию «геноцидом башкирского народа».
В апреле 2023 года Алсынов выступил на сходе противников золотодобычи в селе Ишмурзино — на территории той самой Бурзянской волости, где 300 лет назад убили золотодобытчика Брагина. Обращение в прокуратуру по поводу его речи написал лично глава республики Радий Хабиров. Поводом стала цитата из выступления Алсынова на башкирском языке: «Армяне уедут на свою родину, “кара халык” — к себе, русские — в свою Рязань, татары — в свой Татарстан. <…> У нас нет другого дома, наш дом тут!» Нанятый следствием эксперт Айнур Хужахметов пришел к выводу, что активист негативно оценивал две группы — «армян» и «жителей Кавказа или Средней Азии».
Многие башкиры сочли экспертизу предвзятой, тем более что ее автор неоднократно участвовал в резонансных делах, включая дело организации «Башкорт», и всегда давал вердикты, удобные следствию. По его заключению, словосочетание «кара халык» (буквально — «черный народ») примерно соответствует русскоязычным оскорблениям «хачи», «чурки» и «черномазые». Однако другие башкиры утверждают, что здесь нет настолько негативной коннотации. Кроме того, этим словосочетанием в тюркских средневековых государствах называли податное население, «черный люд». Выражение, обозначающее простых людей, противопоставленных феодальным властям, после экспертизы вновь стало популярным. Оппозиционеры принялись говорить «без кара халык», «мы черный люд».
«Мы черный народ по отношению к Москве, потому что каждый сталкивается с расизмом, когда едет в столицу. Там даже квартиру снимать приходится с русскими друзьями, ведь владельцы, услышав мусульманское имя, трубку кладут», — утверждает одна из активисток.
Суд над Фаилем Алсыновым состоялся в Баймаке, городе на юго-восточной окраине республики. От Уфы до него добираться не менее шести часов. Температура днем была около 20 градусов мороза. И все же на оглашение вердикта 17 января собрались тысячи человек. Суд приговорил активиста к четырем годам колонии. После этого начались беспорядки.
Риелтор идет в журналисты
45-летняя Ольга Комлева снимала баймакские протесты в самой их гуще — проходила между протестующими и Росгвардией, задыхалась от слезоточивого газа. Сейчас она — одна из немногих, кто не боится говорить о них открыто.
По профессии Ольга — риелтор, живет в пригороде Уфы. Около 20 лет назад Комлева стала сторонницей Алексея Навального, работала волонтеркой в его штабе до признания ФБК** экстремистской организацией. За несанкционированные митинги она получила штрафы на общую сумму более шести миллионов рублей. Пересела с «Форда» на велосипед, но не замолчала.
«Обыски у меня были два раза, — рассказывает Ольга. — В первый раз искали 75 миллионов в биткоинах, которые кто-то якобы перечислил в поддержку, кажется, ФБК. Перерыли все ящики с одеждой и кастрюлями, забрали ноутбук».
Почти два с половиной года Комлева гуляла по Уфе в футболках с надписью «Путин, уходи!». По ее словам, реакция была в основном положительной — до начала вооруженного конфликта в Украине. Потом Ольгу задержали, вновь оштрафовали на 30 тысяч рублей, и она из активистки стала журналистом, фрилансером федерального сетевого издания RusNews.
По мнению Комлевой, последователей Аслынова и Навального объединяют не только экстремистские статьи: «Давили, давили “Башкорт”, да так и не додавливались они, вот как с Навальным. Фаиля и многих других избивали. Ильдару Юмагулову, знаменитому экологическому активисту, ноги ломали возле отдела полиции Баймака. Никто из них не остановился».
Востребованность именно природоохранной повестки Ольга объясняет просто: «Наша экологическая ситуация в России не видна. А те, кто живет в Баймакском районе, видят, как задыхается город Сибай. Люди стали записывать видеообращения к Путину, а мэр их за это экскрементами обозвал. В селе Басаево не остановили добычу ископаемых — так высохла речка, пропала вода. Потому люди и выходят. Собираются из разных уголков республики. Шесть — восемь часов едут, чтобы сказать: “Мы не хотим, чтобы здесь добывали золото варварским способом, оставляя кислотные озера”».
По словам Комлевой, несмотря на блокировку властями мобильного интернета, в Баймаке перед зданием суда собралось около пяти тысяч человек.
«Был момент, когда силовики сами себя отравили [слезоточивым газом] и тоже сгибались от боли, — вспоминает она. — К ним подошла знаменитая наша Альфинур Рахматуллина. Спрашивала, нужна ли помощь».
Сейчас Рахматуллина, 59-летняя пенсионерка, находится в СИЗО. В соцсети выложили видео, где она бежит с отобранным у росгвардейцев щитом, а потом отбивает у них двух мужчин — участников митинга.
Обвинение протестующих в экстремизме Комлева считает надуманным: «Я на всех сходах веду прямые эфиры. Участники мирно выходят и рассказывают о проблемах. Что бы ни творили власти с людьми, в ответ никакой агрессии».
Ольга считает, что снег первыми начали метать провокаторы: «В местных группах запостили видео, где человек в гражданской одежде замахивается и бросает глыбу снега. Похожий человек стоял на территории суда, в зоне силовиков. Когда Фаиля увозили, он скомандовал журналистам уйти».
Видеозаписи подтверждают, что люди в гражданском, стоявшие за силовиками, бросали в толпу снежки. В одном из них знакомые предположительно опознали провокатора, вступившего в марксистский кружок в Уфе и позже давшего на его членов показания.
Теперь Комлева освещает процессы над задержанными в Баймаке. Друзья опасаются, что ее саму арестуют. Чтобы их успокоить, она создала специальный телеграм-канал, где каждый день ровно в 12:30 оставляет сообщение.
«Люди видят и понимают: сегодня ко мне никто не пришел. Не арестовали, уголовное дело не завели».
Митинг в Уфе
19 января, через два дня после событий в Баймаке, состоялся несанкционированный митинг в Уфе, мегаполисе более чем с миллионом жителей. Люди знали о задержаниях участников прошлого схода, и на площади Салавата Юлаева собралось меньше народу — от тысячи до полутора тысяч человек. На протест вышли многие городские интеллигенты, недовольные не только приговором Алсынову, но и давлением властей на национальную культуру. В республике запрещают спектакли, и даже лекции о башкирских восстаниях XVIII века историки читают с опаской.
«Было страшно, — вспоминает участник митинга певец Динар Мансуров. — Но больше мучила совесть: если не пойду, кем я буду? Обратного пути нет. Либо мы [башкиры] останемся, либо исчезнем или будем рассеяны по миру».
Сам Динар, по его словам, всю сознательную жизнь прожил при Путине. Он вырос в деревне, стал филологом и сочиняет поп-музыку на башкирском. В протестах Мансуров начал участвовать в 2017 году, после заявления Путина, что русский язык — «естественный духовный каркас» России, а языки прочих народов должны изучаться только добровольно.
«На митинг в Уфе вышли и обычные, и именитые люди, — рассказывает он. — Кто-то ради этого из Москвы прилетел. Чтобы согреться, танцевали, пели. А с двух сторон были “космонавты”. Это лучший символ российской реальности. Задержали какого-то мужика с башкирским флагом. Люди начали скандировать “оят”, что значит “стыд”. Одна бабушка сказала: “Может, они не местные и не понимают башкирский?” После этого начали кричать по-русски».
Полиция задержала несколько человек. Толпа перегородила путь автобусу с ними, но до стычки дело не дошло. Когда шеренга ОМОНа пошла на людей, те разбежались.
Фаиля Алсынова, по словам Динара, после ареста начали сравнивать с Салаватом, который тоже пострадал за народ. Да и знаменитый памятник самому Салавату в Уфе оказался под угрозой. 6 февраля Радий Хабиров сообщил, что в конце 2024 года чугунного воина снимут на неопределенный срок на реставрацию.
Башкортостан после протестов
За месяц, прошедший после митингов, республика притихла. Репрессии коснулись участников обоих протестов. В регионе составили свыше сотни административных протоколов, более чем на 60 жителей заведены уголовные дела, и это количество постоянно растет. Для сравнения, после куда более массовых ингушских протестов к уголовной ответственности привлекли 52 участников. Во время перевозки в Уфу по невыясненной причине умер активист Рифат Даутов. Другой задержанный, Дим Давлеткильдин, госпитализирован из СИЗО с переломом отростка позвоночника. По словам самого пострадавшего, полицейские его пытали, чтобы узнать коды доступа к телефонам. Участник протестов Миннияр Байгускаров покончил с собой. Корреспондент «Франс Пресс» Ромен Коля, прилетевший в республику в конце января, столкнулся с провокаторами и спешно уехал, отменив все встречи. Впрочем, и сами родственники арестованных боятся общаться с журналистами. Такая реакция на действия властей Ольге Комлевой понятна по собственному опыту:
«В Баймаке ездят машины без опознавательных знаков, выхватывают на улице людей, увозят. Активисты “Башкорта” Ильдар Юмагулов и Руслан Габбасов уехали за границу, так у первого пришли за женой (вскоре ее вернули домой. — Прим. ТД), у второго брат в СИЗО. Людей забирают без верхней одежды. Я так тоже однажды ехала на скорой в минус 25, а полицейский сидел рядом и держал в руках мою куртку. Меня уже пять раз задерживали, это для меня не страшно. А на многих такой груз свалился впервые. Это шок. Потом долго пытаешься его осмыслить. Дальше уже одни пойдут по пути молчания, другие — наоборот».
Единения, как на Куштау, у оставшихся на свободе оппозиционеров больше нет. Они подозревают друг друга в сотрудничестве с властями и других грехах, угрожают взаимными бойкотами. Позабытые было противоречия вновь обостряются: одни — за обязательное изучение башкирского, другие — против, одни — за феминизм, другие — за ислам и патриархальные традиции. Впрочем, есть и шаги по поиску компромисса. Уфимская активистка с удивлением рассказывает, что Руслан Габбасов, один из бывших лидеров «Башкорта», репостнул в своем канале феминистку.
Основной инструмент координации помощи задержанным — чат, созданный братом арестованного активиста Ильгизом Байгускаровым. В нем больше трех с половиной тысяч подписчиков. Здесь можно найти адвоката, узнать, как вести себя с полицией, выяснить подробности об арестованных. Сам Ильгиз говорит, что никогда политикой не интересовался и удаляет из чата провокационные и эмоциональные высказывания с критикой властей.
26 января в Уфе почти на месте недавних протестов состоялся «патриотический концерт» в поддержку главы республики. Зрителей, по сообщению «Уфа Онлайн», свозили на автобусах. По официальным данным, собралось 50 тысяч человек. В интервью провластному телеканалу зрители говорили, что их привел сюда дух патриотизма и они хотят «помочь Хабирову выбраться из той грязи, в которую нас толкают разные инфопомойки». На сцену с надписью «Zа Россию» после певцов вышел и сам глава. Он заявил, что протягивает руку дружбы тем, кто не согласен с ним, но искренне любит республику и готов к цивилизованному диалогу, «как умные люди, как настоящие мужики».
По словам уфимской активистки, после подавления массовых акций основная роль в протесте перешла к женщинам, которые занимаются оглаской и сборами средств. Такой протест менее видимый, но не менее деятельный: «Несколько дней люди были в оцепенении. Потом уже появилось поле для работы. Сейчас все публикуют информацию, собирают деньги. Каждый выбрал заключенного, за делом которого следит. Каждый, кто хотел, нашел себе применение и участвует — хоть репостами, хоть сотней рублей поддержки».
Героя из Алсынова, по ее мнению, делает само руководство республики: «Символом народного сопротивления Фаиль стал только благодаря властям. Они сами создали Салавата. А Салават Юлаев — это символ башкир, каждый ждет его второго пришествия».
«Пришло твое время!»
По легенде, своим существованием город Сибай обязан охотнику. Раскапывая нору куницы, тот наткнулся на тяжелую красную глину. Анализ показал, что это бурый железняк с высоким содержанием золота и серебра. Теперь сибайский карьер — один из глубочайших в мире: более 500 метров в глубину, два километра в диаметре. Он дает людям работу, но разрушает их здоровье. Жителям Сибая начали выдавать медицинские маски за год до ковида — из-за ядовитого смога, вызванного тлением руды.
Расположенный в Баймакском районе Сибай в три с лишним раза больше райцентра и выглядит куда более благоустроенным, с широкими бульварами и скульптурами. В музее города отдельная комната отведена войнам, которые СССР и Россия вели после Великой Отечественной. Один местный житель погиб в Афганистане, девять — на Кавказе во время чеченских кампаний. На стенде, посвященном Украине, 28 фотографий погибших солдат. Плакат рядом гласит: «Пришло твое время!» На соседнем стенде слоган: «Потомки Салавата не отступают!».
Бюст Салавата Юлаева на центральном бульваре припорошен снегом. К нему подходит рослая черноволосая женщина. Ее зовут Илюза Ахметова. Автослесаря Даниса Ахметова, мужа Илюзы, после митинга в Баймаке арестовали и увезли в Уфу.
«Для башкир посетить Салавата — как увидеть родственника, — объясняет она. — Конечно, он не сможет нам помочь. Но мы бережем память о нем».
Раньше неподалеку стоял бюст Заки Валиди — лидера послереволюционного национального движения башкир, впоследствии ставшего историком-тюркологом.
«За ним тоже гонялись, когда он начал писать про репрессии, — рассказывает Илюза. — Он не стал меньше любить родину, но был вынужден бросить родные края и уехать в Турцию. Два года назад его бюст администрация убрала на реконструкцию, да так и не вернула. Тогда мы начали на место, где он был, цветы возлагать. Едва положим — их убирают. Сейчас там пусто».
Илюза и Данис пробовали жить в Москве, но город им не понравился: «Шумно, грязно, все какие-то холодные». Они вернулись в Башкортостан. Часто ездили на природу, муж помогал собачьему приюту. Дело Фаиля Алсынова встревожило супругов: «Мы знаем, к чему это приведет. Теперь начнутся разработки, карьеры, болезни. Нам не надо власти, не надо золота. Пусть только оставят наши земли, чтобы не происходило раскопок, и наш язык не убирают из школ».
По словам Илюзы, вечером 17 января супруг пришел домой весь в синяках и шишках, с осколочными ранениями ноги. В больницу они обращаться побоялись: там дежурили силовики. Это, впрочем, лишь отсрочило арест.
«23 января в полдевятого утра к нам домой ворвались люди, — рассказывает Илюза. — Даже не стали стучаться. Сломали ворота, двери. Я вцепилась в мужа. Говорю: “Не отпущу!” Понятыми для обыска с улицы завели двух мужчин. Я им объяснила, что происходит, и они ушли, ничего не подписывали».
Илюза отправила сына в детский сад, нашла адвоката и поехала с ним в Баймак, куда, по словам полицейских, должны были отвезти мужа. В участке им сказали, что его нет.
«Я стою у входа, а снизу слышно, как бьют людей. Как плачут здоровые мужики».
Вечером Илюзе позвонил муж. Он сообщил, что его дело только что рассмотрели и дали 10 суток административного ареста. Она успокоилась, легла спать. Утром с ней связался следователь из Уфы. Сообщил, что ночью Даниса перевезли в городской изолятор. Он обвиняется в участии в массовых беспорядках.
Адвокат долго не мог попасть к Данису и получить доступ к материалам дела. Илюза предполагает, что мужа держали в карантине, чтобы исчезли следы побоев. По ее словам, его всю дорогу били и вдобавок везли без куртки, в одной майке.
Двое детей арест Даниса переживают по-разному. Старшая дочь все понимает, а пятилетний сын до сих пор думает, что это игра.
Илюза хотела много детей, но эти мечты остались в прошлом. Потому что страшно. Из тех же, кто рожает сейчас, многие, по ее словам, называют сыновей именем Фаиль.
«Что плохого в любви к своему языку, к своей родине? — сокрушается она. — А сейчас оказывается, не надо было. Я рассказывала сыну про наших батыров, про героя Салавата. Теперь спрашиваю себя, правильно ли это. Мы нуждаемся в таком человеке, как Салават. Но нашего Салавата закрыли».
* Включен Росфинмониторингом в список экстремистов и террористов.
** Организация признана экстремистской и запрещена на территории РФ.
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем из них никакого процента на свою работу.
Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас оформить ежемесячное пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать. Пятьдесят, сто, пятьсот рублей — это наша возможность планировать работу.
Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.
Помочь нам
