Заара с синдромом спасателя
Зааре Алиевне из Ржева 71 год. Она прожила тяжелую жизнь: детский дом, нелюбовь, насилие, смерть мужа, смерть старшего сына, тяжелая алкозависимость младшего... Но Заара не сломалась и не озлобилась. Десять лет она растит пятерых внуков, опеку над которыми буквально вымолила. Младший сын не раз поднимал руку на нее и на детей. Размышляя, почему любимый сын, который ни в чем не знал отказа, вырос таким, Заара с грустью говорит, что сама во всем виновата. Слишком часто «подстилала соломку». Внучка Тоня, глядя, как бабушка бросается на помощь даже тем, кто к ней плохо относится, поставила диагноз: синдром спасателя
Машина, тяжело переваливаясь на колдобинах, пробирается к окраине Ржева. Обычный небольшой деревенский дом. Огород. Собака. Холодные сени с туалетом, кухня, проходная комната-коридор, в которой обитает тринадцатилетний Сережа. Комната девочек за шторой, и гостиная с диваном, на котором спит Алиевна, как ее называют знакомые и соседи.
В кухне вкусно пахнет свежей выпечкой. Симпатичная девочка лет двенадцати пьет чай, уткнувшись в телефон. Это младшая, Маша. Вторая девочка возится с тестом. Это главный семейный кулинар — пятнадцатилетняя Даша. На плите что-то аппетитно шкварчит.
«Манты будешь? — с порога спрашивает Заара Алиевна. — А картошку с мясом? Ну хотя бы чай с вареньем из смороды?»
Накормить и обогреть любого гостя — дело святое.
Золушкины беды
Заара появилась на свет в Актюбинске. Ее отец, курд по национальности, оказался в СССР в 1939 году. Бежал из Ирана, незаконно перешел границу и загремел на 10 лет в тюрьму в Ашхабаде. После освобождения его выслали на поселение в Казахстан. Там он и познакомился с молодой вдовой, украинкой с двумя детьми. В 1953 году родилась Заара. А в 1954-м мама Заары заболела и умерла. Через месяц отец женился на другой.
Новую жену — хозяйственную бездетную 40-летнюю женщину — ему сосватал сосед. Такая, были уверены мужчины, за неимением своих детей будет охотно любить чужую дочку. Так поначалу и вышло. Новая семья с родственниками жены перебралась жить в соседнюю Киргизию. Устроились на работу, получили дом. А через год в семье родилась новая дочка. И «старая» сразу стала не нужна.
«Она меня в одночасье возненавидела. Издевалась, била, плохо кормила. Помню, мне подарили нарядную матроску, но как только гости ушли, она ее сразу с меня содрала и спрятала. Отец не вмешивался», — с горечью вспоминает детство Заара Алиевна.
Дошло до того, что родственники Заариной мачехи пожаловались на плохое обращение с ребенком в сельсовет. Тогда пятилетнюю Заару просто отправили в ближайший детдом в соседнем Узбекистане. Границы республик в СССР были номинальны.
Уже взрослой Заара узнала, что сразу после смерти матери ее хотела удочерить семья врачей, евреи, но отец им отказал. «А ведь у меня могла бы сложиться совсем другая жизнь. Евреи же к детям хорошо относятся, они бы меня любили, и образование дали бы», — сокрушается о неслучившемся Заара Алиевна.
Но тогда даже детский дом показался ей отличным местом. Детей там не обижали, кормили досыта. Дети звали директора папой. Трудно сказать, было это особенностью среды или времени, но вместе с Заарой в детском доме было много таких же ненужных «старых» детей, сданных родителями государству после создания ячейки общества с новым партнером. Заарины старшие единоутробные брат с сестрой точно так же оказались в детдоме после того, как их мама вышла замуж за Али. Отец с мачехой иногда приезжали навестить девочку, привозили кулек карамелек.
Выбор пути после восьмого класса в детдоме не поражал разнообразием — ПТУ при чулочной фабрике в Фергане или при прядильной в Коканде. Заару отправили в прядильщицы. Но через год забраковали и отчислили: от работы в тяжелых условиях у девушки все время шла носом кровь — она пачкала драгоценные белые нити.
И тут отец неожиданно забрал ее жить домой. Оказалось, что по закону ей принадлежит доля в доме отца, и соседи интересовались, где старший ребенок и почему комната сдается в наем посторонним. Заару больше не били и тухлой едой не кормили. Но и теплее относиться не стали. Однажды мачеха ей внезапно сказала: «Я знаю, ты вырастешь и будешь мне мстить». Но девочке мстить не хотелось. Хотелось сбежать и начать свою жизнь.
Из несостоявшихся прядильщиц Заара перековалась в разнорабочую на стройке. Платили за тяжелый труд хорошо — 250 рублей. И Заара стала откладывать в кубышку. Говорит, что припрятывать часть зарплаты от мачехи ее надоумили работавшие на стройке «ссыльные, политические — умные, образованные люди». Талант экономить и копить ей очень пригодился в будущем.
А тогда, чтобы избавиться от гнетущей опеки мачехи, она выскочила замуж. За первого, кто позвал. Знала, что пьет, но «как все мы, дуры, надеялась, что перевоспитается». Через четыре года муж умер, оставив молодую вдову с двумя малышами. Новых отношений Заара долго сторонилась. Боялась, что дети нахлебаются бед от отчима, как она сама от мачехи.
И когда инженер-геофизик, с которым она познакомилась в гостях у подружки, позвал ее замуж, в сердцах ответила: «Ты что, дурак? У меня двое детей». Но Славу Орлова это не отпугнуло. Чужих детей он растил и любил, как своих, помогал с новорожденным Сережей и очень поддержал жену, когда от болезни умер ее старший сын. Вместе они прожили 42 года.
Мучительный переезд
В начале девяностых на юге Кыргызстана, где жила Заара с семьей, была война. Советский Союз распадался, и развод республик пробуждал дремавшие десятилетиями межнациональные и межграничные боли. От резни между киргизами и узбеками доставалось всем. Этнические русские торопливо уезжали в Россию. Поехал с другом и Заарин муж — присмотреться, найти жилье и работу. Хотели осесть в Самаре, но работу с предоставлением жилья не нашли. Уже думали возвращаться восвояси, когда их позвали на ферму в Тверскую область. Семье там выделили отдельный дом с огородом.
Заара держалась до последнего. Не хотела бросать благоустроенную квартиру, налаженный быт, стабильную работу на комбинате с хорошей зарплатой и ехать в неизвестность. Но в Оше, где училась дочка, было совсем страшно.
«Приехала я в Тверскую область — и за голову схватилась: грязища, холод. Коров до этого я так близко не видела. Делать нечего — пошла работать телятницей. Приходила вечером домой и плакалась мужу: “Куда ты меня привез”. Люди другие, нравы другие. Все матерились, выпивали. Доярки легко могли председателя колхоза по такой-то матери послать. Для меня это было немыслимо».
Только стерпелось, как едва налаженный быт посыпался. Колхозы повсеместно разваливались. Погорела и их ферма. Животных резали, зарплату давали мясом. Дочка Надежда с семьей давно обосновалась во Ржеве и позвала родителей к себе. С работой в райцентре было проще. Да и Сереже, который как раз оканчивал школу, в городе было проще найти учебу и дело по душе. Он поступил в колледж учиться на сварщика. Рукастого парня в армию призвали в строительные войска. Отслужил, вернулся, нашел работу, но все пошло кувырком. Я спрашиваю, начал ли Сергей выпивать еще в стройбате?
«В армии водку пили, но чуть-чуть. Пить всерьез он начал, когда связался, с Аней, вон их мамашкой», — кивает Заара Алиевна в сторону комнаты, где дети, судя по долетающим до нас голосам, увлеченно в ноутбуке играют в викторину с вопросами и спорят про горные системы Китая.
«Какие у него девушки хорошие были! Но он запал на Аню. Вся округа знала, какая это неблагополучная семья, — качает головой Заара Алиевна. — Я сначала пыталась его образумить, что эта девушка спустит его на дно. Потом решила приложить усилия и вытащить ее с этого дна. Помочь с учебой. Хотела ее в медучилище поступить, готова была сама заплатить за учебу. Но оказалось, что она даже девять классов не закончила. Пристроила учиться на маляра, чтобы хоть чем-то занята была. Все это было бесполезно. Беременная Тоней, она напивалась и валялась в грязи. Я молилась за ребенка. И меня, наверно, услышали. Тоня умничка, училась всегда хорошо, закончила среднюю школу всего с двумя четверками, собирается в институт».
Была крошечная надежда, что рождение ребенка что-то изменит. «После роддома Аня сидела здесь, на диване, с малышкой на руках и шептала ей: “Тонечка, ты никогда маму пьяной не увидишь”», — вспоминает Заара Алиевна. Но хватило ее только на две недели.
Основное бремя содержания молодой семьи легло на Заару с мужем. Сын работал сварщиком и крановщиком. Заара хоть и вышла уже на пенсию, устроилась дворником. Сергей тогда еще тоже работал. Гулянки продолжались. Молодые то жили у Орловых, то уходили в дом к матери Анны, где разудалый образ жизни не осуждался.
С девяти месяцев Тоня была полностью на бабушке. Через полтора года Аня родила вторую дочку, Вику. Блудные родители поначалу таскали девочку за собой. После того как невестка несколько раз забывала забрать дочку из яслей, бабушка приютила у себя и вторую внучку. Неугомонная Заара Алиевна боролась с пьянством, предлагала лечение, внушала сыну, что «за хорошим мужем и свинка господинка», а значит, это от него зависит, как живет их семья. Ничего не помогало. Сын только агрессивно огрызался. Друг за другом родились Даша, Сережа и Маша. Ситуация ухудшалась.
«Алиевна, тебе не отдадут»
Однажды пьяный Сергей ввалился в дом, избил Заару Алиевну, схватил испуганную пятилетнюю Вику и прокричал в лицо утиравшей кровь матери: «Сейчас как эту **здану напополам, хочешь?»
Он забрал плачущих старших дочек. На следующий день Заара Алиевна пошла в соцзащиту. То, что сын совсем распоясался, буянит, поколачивает Анну и младших детей, ей рассказывали соседи. Начальница соцзащиты увидела синюю опухшую посетительницу, спросила: «Кто?» — «Сын». Заара рассказала про то, что происходит в семье сына, про свой страх за детей.
На следующий день всех пятерых забрали в приют. Младшей, Маше, тогда было девять месяцев. Против матери открыли дело сначала об ограничении в правах, а потом о лишении. Сергей, как оказалось, отцом записан не был ни в одном свидетельстве о рождении: быть матерью-одиночкой по документам было выгоднее.
Изъятие всех детей на образе жизни родителей никак не отразилось. Исправляться они не собирались. А бабушка каждый день металась между домом малютки, где была младшая, и приютом, где жили четверо старших. «Девчата» в магазине давали ей конфеты и печенье в долг. Денег на гостинцы отчаянно не хватало.
А потом Заара шла в опеку и соцзащиту и просила отдать детей им с мужем. Де-юре — совершенно посторонним людям пенсионного возраста. Зааре сочувствовали. Но говорили, что это невозможно. Возраст, здоровье. Ну какие дети. День за днем мизансцена повторялась. Она приходила, садилась у кабинета начальницы опеки.
— Бабушка, вы понимаете, что их пятеро?!
— А мне ложка в рот не лезет, пока они там!
Заара упрямо собирала справки, обязательные для опекунов, и отступать не собиралась, ходила в опеку как на работу. «Я, когда характеристику мужа с работы прочитала, прослезилась. С врачами нашими — хоть в космос. Когда узнавали, что справки нужны для опеки, моментально писали, что нужно. Спрашивали только: “Ты это из-за денег?” А я тогда даже не знала, что опекуну выплаты положены. Я сама росла в детском доме и такой судьбы внукам не хотела».
«Конечно, я сама во всем виновата. Поощряла безответственность. Брала все на себя. А с другой стороны, ну а как иначе-то? Сначала Тоньку пожалела, забрала растить. Потом Вику. А эта продолжила рожать. Я ей сколько говорила: “Бросай пить! Я старая рухлядь, живу на валидоле. Детям мама нужна”. А она отмахивалась: ты сильная — воспитаешь».
Несколько лет назад мать детей погибла. Выпивала в сомнительной компании. Ее сильно избили и выкинули голой на мороз.
Детей у системы Алиевна вымолила. И поверивших в нее чиновников не подводит. Растит их ответственно и даже умудряется каждому скопить небольшой капитал. Детские пенсии по потере кормильца не тратит: на каждого завела отдельный накопительный счет, разобралась в депозитах и процентах.
«У Тони уже миллион скопился, у Вики 800 тысяч. Младшим к совершеннолетию тоже соберу. Прожрать-то можно любые деньги. Но нужно же и об их будущем подумать. Будет хоть чем за учебу заплатить, если сами не поступят. Даша с Сережей, боль моя, учатся не так охотно, как остальные девочки», — рассказывает бабушка о своих воспитательных успехах и провалах.
Тоня, гордость, оканчивает колледж и собирается в институт. Десятиклассница Вика — главный домашний Айболит. Освоила сестринские премудрости: делает уколы, меряет давление, следит за бабушкиным сахаром и приемом лекарств. Даша хорошо готовит и охотно помогает. На Сереже все мужские дела: натопить баню, сделать гряды, починить, прибить. Всем этим премудростям его научил дед.
«Мужик был золото», — вздыхает Заара Алиевна. Два года назад его не стало. Сгорел за месяц от рака. Она и похоронить его не смогла. Услышала диагноз и неутешительный прогноз про метастазы и неоперабельность, упала с лестницы прямо в поликлинике и сломала шейку бедра. В день его смерти ее готовили к операции. Два с половиной месяца Заара Алиевна провела в больницах.
«А моя старшая дочь Надя и сын все это время здесь, в доме, пили. С Надей последние годы тоже беда. После смерти мужа она стала крепко выпивать. В правах на младших детей ее ограничили. Их забрала к себе ее старшая дочь от первого брака. Сейчас еще и своего жилья лишится». Заара Алиевна рассказывает, что, когда ей внучка рассказала, что творится в доме, она сама позвонила в опеку и попросила забрать детей на время, пока она в больнице.
На будущее
После этой истории Заара Алиевна всерьез стала думать, что нужно решать что-то с жильем. Ей с внуками нужен надежный собственный угол на будущее, а не дом, куда всегда могут вломиться пьющие родственники, которые в нем прописаны. От матери детям в наследство достались две большие комнаты в коммуналке в самом центре города. Но давно необитаемое жилье непригодно для проживания, в нем нет даже канализации.
Как и все последние годы, за советом и помощью Заара Алиевна пошла в соцзащиту, самой с детьми ей ремонт было не осилить. «Они куда-то позвонили — и к нам приехала Леночка. И, как бульдозер, стала разгребать весь наш квартирный ворох проблем».
Леночка — это Елена Камышова, координатор благотворительного фонда «Константа», который уже тринадцатый год помогает семьям в трудной жизненной ситуации не сломаться, чтобы всеми силами избежать риска изъятия детей.
Во всех опеках миллионной Тверской области знают, что, если у семьи с детьми беда, а собственных ресурсов на ее решение нет — надо звонить в «Константу».
Грань между семьей благополучной и тонущей довольно тонкая — давно убедились в «Константе». Любая беда — потеря работы, смерть одного из родителей, пожар, текущая крыша, развалившаяся печка — для тех, кто и так живет на пределе, может стоить детям родного дома. В трудной ситуации важно вовремя подставить плечо и помочь устоять.
Помощь с жильем внукам Заары Алиевны — та самая опора, которая им самим поможет крепко стоять на ногах и жить в безопасности, не опасаясь родственников с зависимостью, с которыми бабушке уже не совладать.
«Мы сначала загорелись идеей привести в порядок этот дом. Сделать большую теплую пристройку с санузлом, надстроить второй этаж, чтобы всем места хватало. Но когда выяснили, что в доме прописаны дети Заары Алиевны и дочь Надежда скоро переберется сюда жить, поняли, что это плохая идея. Все наши вложения и силы в то, чтобы помочь детям, могут пойти прахом, — рассказывает о ситуации Елена Камышова. — А комнаты принадлежат только детям, в равных долях. Дом расположен в самом центре. Квартира многоуровневая, и комнаты детей обособлены на верхнем этаже. Из них может получиться полноценная двухкомнатная квартира с собственным санузлом и небольшой кухней».
«Константа» надеется при поддержке людей, которые уже не раз помогали тем, кому самим не справиться со сложной ситуацией, сообща за лето полностью отремонтировать это жилье: провести канализацию, воду, электричество, оборудовать кухню и купить необходимую мебель, чтобы дети с бабушкой могли там спокойно жить.
За годы, что «Такие дела» рассказывают истории подопечных фонда «Константа», мы с вами вместе помогли остаться в семьях сотням детей. Поддержали семьи, чтобы дети могли безопасно жить рядом с близкими. В семьях, о которых «Константа» заботится с 2011 года, растут 10 679 детей.
В наших силах помочь Зааре Алиевне и ее внукам!
