«Мы возвращаем детей домой»
В Лужском районе Ленинградской области работает очень маленькая, но важная служба помощи семьям в кризисной ситуации. Формально это подразделение питерского благотворительного фонда «Партнерство каждому ребенку», а в реальности — одна Людмила Петровна
«Детям ничего не угрожает»
Ольга, подопечная «Партнерства», живет на глухой окраине Луги, за районом, который местные называют Полигон. Обычно Людмила Петровна ездит сюда на общественном транспорте, но вместе мы добираемся на машине. Правда, это не особо улучшает ситуацию: невероятные ямы и лужи, из которых буквально состоит дорога, не дают ехать быстрее 20 километров в час. Но только нам: пока мой испанский хетчбэк крадется и вздрагивает от тряски подвески, мимо проносятся, обрызгивая все вокруг грязью, «Жигули» с наклейкой «Боевая классика».
Парковка возле Ольгиного дома не предусмотрена — автомобилисты в нем, насколько я понимаю, не живут. Зато между лесом и двухэтажным кирпичным домиком с россыпью спутниковых антенн над каждым подъездом разбиты огороды и стоят небольшие сарайчики, в которых жители дома хранят садовый инвентарь и другие полезные вещи.
— Огурчики, помидорчики, кабачки, клубнику сажаю. Сейчас, правда, клубнику надо пересаживать. Морковку, лук, чеснок еще, — говорит Ольга, вышедшая на улицу в серой толстовке со смешным принтом: на нем строит глазки длинноногая розовая конфета M&M’s в ковбойских сапогах.
— Видите, подсобное хозяйство! — восклицает Людмила Петровна.
— Только оно у меня неофициальное: сами все нахватали, кто сколько, — простодушно замечает Ольга. — Даже сарай построили.
Двухэтажный дом, в котором Ольга живет с детьми, выглядит по-настоящему аварийным, хотя расселять его планируют в лучшем случае лет через шесть. Ольга мечтает, что им дадут квартиру в новостройке, в высоком доме — множество таких растет на других окраинах Луги. «Там и вода горячая, и электричество — все есть», — вздыхает она.
И такая мечта понятна: нынешний Ольгин дом с городской инфраструктурой практически не связан: газ в квартиры подается из 50-литровых стальных баллонов, которые стоят прямо у подъездов, вода в кране только холодная, и та течет через раз, а канализационные отходы сбрасываются в яму неподалеку.
Ольга говорит, что зимой трубы перемерзают, люки битком и «это все» стоит на первых этажах. Еще вспоминает, что раньше была колонка, из которой брали воду для огородов, теперь приходится таскать из дома. Неудобно.
«Это еще не самый худший вариант, — тихо объясняет мне Людмила Петровна, когда мы проходим в квартиру. — По крайней мере здесь детям ничего не угрожает, здесь условия созданы».
«Деньги в руки не даем»
Квартира и правда не производит такого чудовищного впечатления, как обстановка вокруг. Конечно, линолеум не самый новый, как и сантехника, зато в детской классная двухэтажная кровать, много растений, которые норовят съесть коты, и небольшой шкаф с аккуратно расставленными игрушками. А на кухне дымится огромная кастрюля супа и едва слышно шуршит совершенно новый двухкамерный холодильник.
«Я пришла к Ольге буквально месяц назад, а у нее холодильник вышел из строя, — рассказывает Людмила Петровна. — Ну холодильник — необходимость, вот купили от фонда, поставили. С каждой семьей, которой начинаем помогать, мы составляем договор, смотрим, кому что нужно, я прикидываю, сколько это стоит, хожу по магазинам. При возможности мне выделяют деньги — и мы с семьей встречаемся, покупаем все необходимое, я оплачиваю, беру кассовый и товарный чеки, фотографирую то, что купила, и отправляю отчет. Просто деньги в руки мы никому не даем».
Позволить себе покупку нового холодильника Ольга не могла. Вместе с двумя детьми она живет на зарплату уборщицы и небольшие государственные пособия: в месяц едва набегает 50 тысяч рублей, из которых около восьми тысяч нужно отдать за квартиру, остальное просто растворяется. Раньше было еще меньше, но Людмила Петровна помогла Ольге оформить пенсию по потере кормильца, без которой семья едва сводила концы с концами.
Когда Ольга заключила договор с «Партнерством», необходимости в таких документах еще не было. Она, безусловно, нуждалась в поддержке, но по крайней мере жила с гражданским мужем. Муж сильно болел. В разгар пандемии он сломал ногу, попал в больницу и заразился ковидом, осложнений которого организм просто не выдержал.
«Мы начали с ней работать давно, еще папа у них был, отец Вероники, мы тогда решали проблемы по Олиному трудоустройству, здоровью, а в это время умер ее сожитель, — говорит Людмила Петровна. — И вот добавляется план: установление отцовства, назначение пенсии по потере кормильца… Но тут она сама уже заболела, детей поместили в приют… То есть мы начинали работать — дети дома были, а закончили тем, что возвращали детей домой. Вот так вот».
«…и повесился после свадьбы»
История Ольги похожа на множество других историй так называемых кризисных семей. Она родилась в начале восьмидесятых в Ленинграде. Подробностей о родителях Ольга не рассказывает, но, похоже, ее мама стала жертвой каких-то аферистов, и в итоге их приличная квартира на севере Питера превратилась в небольшой дом в 10 километрах от Луги. Правда, и в нем семья надолго не задержалась. Дом сгорел, едва Ольга успела окончить девять классов.
К тому времени она уже родила (в 16 лет!) первого ребенка и вскоре вместе с мамой, сыном и гражданским мужем перебралась обратно в Петербург. В Луге «ловить» было нечего. В Питере жили в основном по родственникам и друзьям, Ольга работала продавщицей в палатке, естественно, нигде уже больше никогда не училась. Как раз тогда она впервые столкнулась с органами опеки.
Ольга рассказывает, что к ним в окно на первом этаже очень настойчиво стучался пьяный молодой человек. Муж выскочил на улицу, чтобы его урезонить, стал кричать матом. А в этот момент из соседнего подъезда выходили представители органов опеки. Решили наведаться и в квартиру Ольги.
«Мы тогда вместе с родственниками жили, и там условия, конечно, были не очень, — вспоминает Ольга. — Там ремонт как раз делали, и им это не понравилось, сказали: “Вы на контроле” — и сына забрали в больницу (в случае экстренного изъятия маленьких детей раньше, как правило, сначала помещали в больницу, а примерно через месяц, убедившись, что ребенок не заразен, переводили в приют. — Прим. ТД). Но он там и месяца не пробыл. Мы ремонт доделали, и мне его вернули».
С тех пор семью взяли на карандаш. А жизнь Ольги плавно покатилась под откос. Через семь лет она рассталась с мужем, жила то тут, то там, видимо, работала сиделкой, «ухаживала за разными людьми», как она говорит, но что это значит — толком неизвестно. В конце концов опека изъяла ребенка и лишила Ольгу родительских прав. В это же время в ее жизни появились наркотики. А вслед за ними — уголовное преследование и тюрьма.
По известной 228-й статье Ольге дали четыре года, но отсидела она только один, вышла по УДО в 2010-м, вернулась в Питер. Чем в это время занималась, особенно не рассказывает, но утверждает, что психоактивные вещества практически не употребляла. Сразу после освобождения пыталась найти сына, который уже попал в систему государственных учреждений, но тщетно.
Сначала сын жил в лужском центре «Семья», временном приюте для детей, оттуда — после окончательного лишения Ольги родительских прав — был переведен в детский дом Лужского района, а дальше его следы затерялись. Отчаявшись найти сына, Ольга в середине десятых годов завела новую семью. Снова забеременела мальчиком. Правда, отец ребенка оказался не самым надежным человеком.
«Он все время то уезжал, то приезжал, а потом уехал с концами, — рассказывает Ольга. — Мне позвонили, сказали, что его закрыли. Наркотики. Выяснилось, что он торговал. А я не знала. Вроде он вышел потом. Про ребенка сказал, что это не его, с другой женщиной стал жить, вроде расписался даже с ней и повесился после свадьбы».
Возвращение старшего сына
После исчезновения нового мужа Ольга совсем недолго оставалась одна: ее «взял беременную» другой мужчина, с которым она прожила около семи лет. В это же время Ольгу нашел старший сын: он как раз вышел из детского дома и довольно быстро разыскал маму.
«Зашел к родственникам, вспомнил, где жил ребенком в Питере. Пошел туда, они дали номер телефона, он позвонил, я сначала не поверила, но договорились встретиться. Встретились — и дальше вместе», — рассказывает Ольга.
Потом добавляет, что сын до сих пор отчасти обижается на нее за то, что провел юность в государственных учреждениях, но живут они все-таки дружно. Сейчас главное, чтобы в учреждениях не оказались младшие брат с сестрой. Потому что у них такой опыт тоже имеется.
Возвращение старшего сына во многом стало драйвером переезда всей семьи в Лугу. Ему, как выпускнику сиротского учреждения, государство предоставило квартиру по месту последней прописки, то есть как раз в Луге — на том самом Полигоне, который окружен невыносимыми дорогами.
Чуть позже в город переехала и Ольга с мужем и детьми, их уже было двое: через год после Андрея Ольга родила Веронику. Сложив материнский капитал и небольшие накопления родителей мужа, они смогли купить ту самую двухкомнатную квартиру в двухэтажном доме. На большее рассчитывать не приходилось. А дом уже тогда был в аварийном состоянии, его собирались включить в очередь на расселение, так что инвестировали грамотно.
И первое время в Луге все шло неплохо. До злополучной пандемии ковида. А потом в жизни Ольги появились Людмила Петровна и «Партнерство».
«Люблю работать с семьями»
К тому моменту, когда «Партнерство каждому ребенку» открыло филиал в Лужском районе, Людмила Петровна проработала в социалке несколько десятков лет, по сути — всю сознательную жизнь.
Рассказывает, что в юности планировала быть медиком, окончила училище, работала в яслях и была всем довольна. Но вскоре (это было в советское время) ясли перешли из здравоохранения в образовательное ведомство — пришлось пойти выучиться еще и на педагога.
В итоге до самой пенсии Людмила Петровна проработала в сфере государственной социальной помощи. Последним местом ее службы, которому она отдала больше десятка лет, был реабилитационный центр помощи семье и детям, тот самый, в котором когда-то жил первый сын Ольги. Увольняться из центра Людмила Петровна не хотела, даже выйдя на пенсию, но все-таки сделала это после очередной реформы.
«В ходе какого-то эксперимента года четыре назад у нас объединили в одну организацию стариков и детей, стал комплексный центр, ну я работы с пожилыми не знаю, работала всю жизнь с детьми, так что я поработала и ушла, — говорит Людмила Петровна. — А я уже была пенсионерка».
Но долго сидеть без дела Людмила Петровна не привыкла, поэтому, когда ее давняя знакомая и коллега Татьяна Геннадиевна из органов опеки и попечительства предложила устроиться в «Партнерство каждому ребенку», с радостью приняла приглашение. Сама Татьяна Геннадиевна на первом этапе тоже помогала проекту, была для него своеобразным административным ресурсом, но этой весной уволилась и окончательно ушла на пенсию. А Людмила Петровна осталась. Я, говорит, люблю работать с семьями, я в курсе, что надо с ними делать, как помогать, как общаться.
«Мне с самого начала разрешили присутствовать на всех комиссиях по делам несовершеннолетних, там мы знакомились с семьями, смотрели, кто имеет потенциал, с кем нужно работать, а кто сам справится, — рассказывает Людмила Петровна. — Я же до этого работала в центре “Семья”, там тоже оставались контакты, и я могла работать с теми семьями, у которых дети в стационарном отделении. Чтобы вернуть детей домой».
«Только не туда!»
Как раз в это стационарное отделение в ноябре 2022-го угодили дети Ольги — Андрей и Вероника. К тому моменту они уже посещали дневное отделение, занимались с дефектологом и другими специалистами, а вечером мама забирала их домой. Но Ольге после смерти мужа становилось все хуже и хуже, и однажды детей ей просто не отдали: решили, что она в наркотическом опьянении, хотя в действительности все было не так.
Когда Ольга вернулась на следующий день, Людмила Петровна посоветовала ей отправиться к наркологу и сдать анализы: они оказались чистыми, причина плохого самочувствия и странного поведения была в другом. Очень скоро Ольга попала в больницу с подозрением на рак. А дети так и остались в центре и пробыли там около года. Потому что подозрение подтвердилось: Ольга многие месяцы провела в разных больницах. Операцию ей, правда, не сделали, но сейчас она чувствует себя гораздо лучше, периодически сдает анализы и ждет, когда организм будет готов к хирургическому вмешательству.
В этот больничный год было ощущение, что все пропало: муж умер, дети в приюте, у самой — полная беда со здоровьем. Но Ольга не сдавалась и при любой возможности, когда отпускали врачи, приходила навестить сына и дочку, чтобы обнять их и еще раз пообещать как можно скорее забрать домой. Потому что, несмотря на постоянные занятия с опытными педагогами, жизнь в государственном учреждении, каким бы оно ни было хорошим, вообще не сахар. Особенно если тебе пять лет, как Веронике, и шесть, как Андрею.
Ольга говорит, что для детей жизнь в центре стала огромным стрессом: они постоянно просились домой. «К ним там плохо относились, — просто рассказывает Ольга. — Один виноват, значит, получают все без разбора. Натерпелись они там. Сейчас, когда они начинают у меня себя плохо вести, я говорю: “Поедете обратно в центр”. Они сразу: “Мама, только не в центр!” У них чуть ли не истерика начинается, только не туда, и все».
Дети должны оставаться в семье
Вернуть детей из центра обратно к маме, когда она выписалась из больницы, тоже было непросто: сказалась та история с подозрением на наркотики. В совокупности с давнишней уголовной статьей Ольги и еще более давним лишением родительских прав на первого сына выглядело это все откровенно плохо. Нельзя исключать, что без поддержки «Партнерства» Андрей и Вероника могли и вовсе остаться без мамы.
«Когда она вернулась из больницы, начались хождения по кабинетам, которые связаны с профилактикой безнадзорности, — говорит Людмила Петровна. — Надо было собрать документы в опеку, устроиться на работу, взять справку с работы, устроить девочку в детский сад, а мальчика в школу, и оттуда принести справки, надо было собрать справки от нарколога, выехать домой, навести там порядок… И вот это мы все с ней вместе делали. В итоге ей отдали детей».
Сейчас жизнь Ольги более-менее стабилизировалась, она даже наладила отношения с родственниками и говорит, что в следующий раз, когда придется ложиться в больницу на операцию, за детьми присмотрит двоюродная сестра, потому что дети должны оставаться в семье. На подхвате и старший сын Ольги, который частенько заходит в гости. С наркологического учета — после еженедельных тестов и проверок — Ольгу сняли, она работает уборщицей в «Пятерочке» и получает пособие. Планирует вскоре выйти на более высокооплачиваемую работу, чтобы справляться с тратами было полегче.
Вероника ходит в детский сад, а Андрей — в коррекционную школу-интернат и очень радуется каждый раз, когда может побольше времени провести дома, с мамой и сестрой.
Людмила Петровна говорит, что уже не уверена, нужно ли будет подписывать с Ольгой новый договор, когда закончится текущий, потому что она и самостоятельно справляется со своей жизнью. Кризис как будто миновал. Но в Лужском районе еще десяткам и сотням семей по-прежнему очень нужна помощь Людмилы Петровны и «Партнерства каждому ребенку».
Пожалуйста, помогите им получить эту помощь — не остаться один на один с бюрократической машиной и жизненными неурядицами. Поддержите работу фонда любой посильной суммой. Ваше пожертвование поможет детям остаться дома, а родителям — не потерять надежду и устоять на ногах, когда кажется, что весь мир против них.
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем из них никакого процента на свою работу.
Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас оформить ежемесячное пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать. Пятьдесят, сто, пятьсот рублей — это наша возможность планировать работу.
Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.
Помочь нам
