Куда уходит море

Еще 50 лет назад в прикаспийских рыбацких городах и поселках бурлила жизнь. Благополучие обеспечивали гигантские уловы рыбы и продажа на экспорт черной икры и осетров. Однако практически бесконтрольный вылов и неэффективное управление водными ресурсами привели к тому, что 20 лет назад в регионе запретили промысел осетра, а в 2024 году — и воблы. Но даже в этих условиях у местных жителей был шанс остаться жить у моря, если бы не ушло море. Как плодородная почва стала солончаком, как рыбаки везут лодки до кромки воды и почему государство хочет остановить море, читайте в материале «Таких дел»

История в фотографиях

Старо-Теречное. «Копаем, как кроты»

Валерий родился в СССР, в одном из сел Дагестана, позже семья переехала к Каспийскому морю. Отец был рыбаком, вслед за ним промыслом занялись Валерий и его брат. В 1986 году Валера женился и привез супругу в село Старо-Теречное. Тогда здесь было много деревьев и травы, доступ к воде обеспечивала сеть оросительных каналов, которые наполнялись волжской водой и горными реками.

Но были каналы и другого назначения. Они дублировали улицы, по ним рыбаки выходили на лодках в море и возвращались с уловом. В те времена Старо-Теречное было неким подобием Венеции. Суда могли доходить до пирсов перерабатывающих заводов и сдавать рыбу. Каждую весну каналы чистили земснарядом, тем самым не давая им мелеть и зарастать. В селе жило чуть больше 1,2 тысячи человек, сейчас в шесть раз меньше. «В каналы заходили 200-килограммовые сомы, которые умудрялись уток ловить», — вспоминают жители.

Как и в остальных рыбацких поселках, после распада СССР люди продолжили промысел. «Каждый рыбак ежедневно сдавал 400–500 килограммов рыбы», — рассказывает Валерий, рассматривая старые фотографии в фотоальбоме. Правда, земснаряд пришлось оплачивать самим, но уловы позволяли это делать. Крутились. Затем стали приходить в упадок оросительные каналы. Поддерживать ирригационную систему граждане собственными силами не могли. Воды в Волге, Тереке и Урале — основных реках, питающих Каспийское море и снабжающих пресной водой прилегающие территории, — стало меньше. Природа вернулась в естественное состояние: солончаки и песок заменили плодородный грунт. Из деревьев остался только ясень (который местные прозвали «вонючкой»), очень редко встречается акация.

Посадка цветов, помидоров и огурцов превратилась в тяжелый труд с негарантированным результатом. Ведение подсобного хозяйства стало напоминать научный эксперимент. Например, Виктория — жена Валерия — в этом году накрыла грядки и палисадник темной пленкой, чтобы хоть как-то задержать влагу и не дать ветру разнести семена. Но непросто раздобыть даже пресную воду: пригодной для питья в поселке нет, приходится за ней ездить. Если поливать водой из скважин, то растения гибнут. Пить ее люди не рискуют, берут воду из пресных озер в 10 километрах от Старо-Теречного.

Еще одна радость жителей прибрежных районов Каспия превратилась в испытание: раньше в 20 метрах от берега можно было плавать, сейчас — «три раза сгоришь на солнце, пока поплывешь».

Море ушло за несколько километров от села, работы с расчисткой каналов стало в разы больше. Подвиг теперь не только получить урожай клубники, но и дотащить судно до воды — приходится рыть каналы самостоятельно. «Как кроты копаем», — поясняют жители Старо-Теречного.

Такая же проблема во всех селах, расположенных на побережье Каспийского моря: Крайновке, Сулаке, Брянске. Раньше лодки стояли на берегу, а теперь «паркуются» в четырех километрах от воды, даже тяжелую моторную байду приходится тащить. По словам рыбаков, во время ветра судно вообще нереально вывести в море.

Икра и нефть

До революции русское рыболовство оставалось в устье Волги, но большой спрос на осетрину и икру стимулировал рыбопромышленников уходить все дальше в Каспийское море. Здесь сосредоточено до 80% мировых запасов осетровых рыб. В Каспии обитает пять видов осетровых, самый крупный из которых — белуга. Накануне Первой мировой войны рыбаки ежегодно добывали на Волге и в водах Каспия до 40 тысяч тонн осетровых. Интенсивный вылов подорвал ресурсы моря. Однако война, революция, а затем гражданская междоусобица дали рыбе передышку — популяция восстановилась.

После того как был образован СССР, рыбные ресурсы Каспийского моря стали гарантом продовольственной безопасности страны и товаром для внешней торговли. Началось активное развитие рыбного промысла: вокруг Каспийского моря появились рыбацкие поселки, возникли крупные консервные заводы. Советское руководство сделало рыбаками жителей Дагестана и калмыков.

Крупнейшие заводы располагались в Махачкале и калмыцкой Лагани. Развивался и рыболовный промысел в Астрахани и поселениях вдоль Волги. В историческом музее волжского села Оранжереи можно увидеть килограммовые банки для расфасовки черной икры. Ее было в избытке, а осетры длиной до метра считались мелочью. В банки по 30–50 граммов, как сейчас, черную икру не фасовали.

Прикаспийские города разрастались, рыбзаводы работали в три смены, быт рыбаков налаживался — появлялись кинотеатры, магазины, клубы. Воды Каспия бороздили плавучие рыбзаводы. Максимальный вылов осетровых пришелся на 1977–1981 годы, тогда удалось заготовить 30 тысяч тонн рыбы. Ловили не только осетра: тысячи тонн кильки, кефали, бычка, судака, сазана, сома и щуки отправлялись на прилавки советских магазинов и на экспорт.

Но в 1991 году развалился СССР, и заводы стали слишком большой и экономически неэффективной махиной, которую заменили рыбацкие артели и небольшие предприятия. Граждане начали зарабатывать на каспийской рыбе самостоятельно.

Вместо сложной схемы управления рыбным хозяйством Россия предпочла вкладывать деньги в нефть. С 1999 по 2005 год компания «Лукойл» открыла шесть месторождений нефти и газа в северной части акватории Каспийского моря. Крупный нефтяной бизнес с большим экспортным потенциалом и ясной системой контроля был намного проще и интереснее властям, чем рыбозаводы с крупными штатами, перерабатывающими фабриками и различными рынками сбыта. На добычу рыбы махнули рукой, и в девяностые граждане, объединившись в артели, продолжили вести промысел практически без контроля.

Возможно, со временем «дикий» лов рыбы частниками был бы урегулирован государством. Но рыба закончилась раньше, чем у чиновников дошли до этого руки. Россия запретила промышленный вылов белуги в Волго-Каспийском бассейне с 2000 года, осетра и севрюги — с 2005 года. Впрочем, рыбаки и браконьеры все еще выходили в море и зарабатывали — можно было выжить.

Однако 30 лет назад море начало уходить, и ситуация стала катастрофической. Рыболовство превратилось в ежедневное сражение.

Лагань. Маяк, которого нет

Если ехать из Махачкалы вдоль Каспийского моря, территорию Дагестана, где расположено Старо-Теречное, сменяет Калмыкия. Здесь находится самое крупное рыбацкое поселение на Каспии, получившее в 1963 году статус города, — Лагань.

Поселение возникло в 1870–1873 годах на острове, который тогда еще был в Каспийском море. Лагань основали русские крестьяне. Они переселились сюда, спасаясь от голода, бушевавшего в Центральной России. Затем случилась революция, гражданская война, а вслед за ней образовалась Калмыцкая автономная область. Остров же превратился в часть суши, и поселение выросло.

«В двадцатые годы калмыков обязали селиться в домах и вести оседлый образ жизни, — рассказывает экскурсовод Лаганского краеведческого музея Вячеслава Герензан. — Так калмыки превратились из кочевого народа в рыбаков. Выходили с русскими в море и учились. Здесь соленая земля, бывшее дно моря, поэтому рыба была основным пропитанием».

В 1929 году здесь создали рыболовецкий колхоз «Каспиец», затем появился рыбокомбинат, Лагань стала рабочим поселком. Однако в 1943 году началась депортация калмыков в Сибирь: якобы они сотрудничали с немецкими захватчиками. В течение двух дней 95 тысяч калмыков выселили из домов.

Только в 1956 году калмыки были реабилитированы и получили разрешение вернуться на родину, а в 1957-м была воссоздана их автономия. Большинство вернувшихся в Лагань снова пошли работать на рыболовецкие заводы. К этому моменту Каспийское море бороздили плавбазы, на которых одновременно размещалось 500 человек. Но со временем уловы становились все меньше. В 1962 году рыбоконсервный комбинат стал мясоконсервным и начал выпускать мясную продукцию. Город разросся: появился кинотеатр «Прибой», Дом культуры, библиотека, музей. Лагань — третий по численности населения город Калмыкии. Здесь живет около 14 тысяч человек, во времена СССР горожан было немногим больше — 16 300.

Из Астрахани до шестидесятых годов в Лагань ходил теплоход, в народе его назвали «Екатеринка». Теперь в песках рядом с городом лежит его остов. Сам город в каком-то смысле тоже представляет собой остаток идеи: как из кочевников-калмыков можно сделать рыбаков, или скелет мечты — как превратить русское поселение Лагань в крупный каспийский порт.

Сейчас Лагань — это небольшой населенный пункт с библиотекой, центральным сквером, разбитым в советские времена, заброшенными зданиями консервного завода и развалинами речных пирсов, с которых рыбаки все еще отправляются в море. Символ Лагани — маяк, который некогда стоял в городе, — давным-давно разрушен. Восстанавливать сооружение смысла не было: море ушло слишком далеко. Однако именно маяк сделали символом города: требовалось получить деньги из федерального бюджета на благоустройство населенного пункта. Так символом неосуществившейся мечты стало несуществующее строение.

Пешком из центра города до моря семь километров — полтора часа ходьбы. Но так далеко никто не идет: добираются до канала, а оттуда выходят в море. Несколько моторных лодок принадлежит местному предпринимателю.

Бизнесмен из Лагани — это парень лет 27–30, который возбужденно говорит о возрождении славы города, ремонте дорог и увеличении уловов. Пока же ситуация выглядит печально: каналы зарастают, а укрепление берега, сделанное несколько лет назад, разваливается. Море уходит из Лагани. Мелеют и ерики — небольшие притоки рек, которые весной наполняются пресной водой. Они относятся к бассейну Волги, поэтому чем ниже уровень воды в главной русской реке, тем ниже он и в ериках. Раньше они, как и канал, были полноводными, но теперь летом не в каждом ерике можно искупаться: все обмелело.

Как и в Старо-Теречном, здесь ощущается «проблема с рыбой». «Вобла теперь на вес золота, мы сейчас и лещам радуемся», — говорит жительница Лагани Наталья. Как и в Старо-Теречном, проблема с уловами возникла не из-за отступления моря, а из-за человека. Тысячи рыбаков с современными рыболовными снастями приезжают удить, не отстают и местные жители, которые выживают за счет продажи воблы, лещей, редких осетров и сомов.

Лагань — один из беднейших городов России, откуда молодежь стремится уехать. Крупных производств в Лагани давно нет, зато еще с девяностых годов тут собираются строить большой порт. Местные жители говорят, что первый камень в основание порта чиновники закладывали уже раза три.

Однако покидать прибрежные села рыбаки и жители не собираются: ехать им некуда и живо предание, что море вернется. «Старики говорят, что цикл снижения и подъема воды длится лет 50–60, — рассказывают жители Лагани. — Вот считайте, в 1995 году было наводнение, а затем море отступило. Должно вернуться».

Не очень актуальная карта

В восьмидесятые годы у берега Каспийского моря в дагестанском городе Каспийске появилась скульптура русалки — стела высотой около двух метров, на которой сидит девушка с рыбьим хвостом. Стела как бы «пришпиливала» море, чтобы ничего на Каспии не менялось — города процветали, а рыбу продолжали ловить миллионами тонн. Однако сейчас все изменилось настолько, что даже скульптура вышла на сушу: теперь русалка сидит на песке — в ста метрах от кромки воды.

«Вот карта Дагестана, но эта карта имеет лишь историческое значение. Берега моря, который там нарисован, нет», — говорит ведущий научный сотрудник Института геологии ДФИЦ РАН Идрис Идрисов, показывая нам карту 2010 года (как выяснилось, даже более поздние ее версии тоже «исторические», то есть фактически неактуальные).

Последний раз море обмелело до такого уровня недавно — в 1977 году. Затем начался подъем. Каспийское море — сложная система с не до конца изученными циклами подъема и снижения уровня воды. Сейчас площадь моря — 400 тысяч квадратных километров, а 16 тысяч лет назад была один миллион квадратных километров. «Море доходило до современной Самары», — поясняет ученый. С точки зрения истории Земли изменение площади поверхности в пять раз для Каспия нормально, как и для его обитателей. «Осетр-то выживет. Он слишком давно живет, чтобы исчезнуть даже из-за человека», — убежден Идрисов.

В более затруднительной ситуации оказался человек. С уходом моря уклад жизни людей должен поменяться, но, несмотря на очевидные трансформации, вся система управления и жизни в регионе остается прежней. Как будто действительно в один прекрасный день вернутся вода и рыба. Однако надежда на это невелика. Скорее всего, Каспий будет мелеть еще долгие годы, если не века. Возможно, площадь акватории сократится до своего исторического минимума, и тогда нынешние прикаспийские поселки окажутся в лучшем случае в центре степи, в худшем — пустыни.

Впрочем, современное государство пытается скорее сохранить карту, чем признать уровень проблемы. «Например, Остров Чечень — это уже не остров, а часть суши, — объясняет Идрисов, показывая на карту. — Аграханский залив все еще обозначен на карте заливом, хотя почти высох. То же самое с береговой линией и другими островами: граница суши и моря поменялась. Однако, чтобы внести изменения на карту, требуется распоряжение правительства, природа же обходится без документов».

Что касается причин снижения уровня воды в Каспийском море, то они связаны с двумя основными факторами: объемом стока Волги, которая питает море, и количеством воды, которая испаряется с поверхности. Климатическая система Каспийского моря очень изменчива, и до сих пор нет модели, которая могла бы дать прогноз развития ситуации. Однако работа в этом направлении идет, помогают спутниковые данные. 

Между тем, замечает Идрисов, одно из предположений ученых о том, почему море теряет влагу, заключается в смене области выпадения осадков. Если раньше испарившаяся вода выпадала дождями и снегом над бассейном Волги и стекала в море, то теперь, возможно, воздушные массы переносят влагу в бассейны сибирских рек. Изучение этой гипотезы потребует времени, но вряд ли заставит море перестать мелеть. Научное сообщество прогнозирует, что в ходе нынешней регрессии уровень Каспия упадет еще на четыре-пять метров, а северная часть моря, как я уже говорил, превратится в огромный солончак.

Кстати, ученый подчеркивает, что обычно при разговоре о Каспии обсуждается снижение уровня воды, однако есть и другая важная трансформация: увеличивается площадь суши. После отступления моря здесь можно вести сельское хозяйство или развивать другие отрасли, которые требуют твердой почвы. Но пока такой подвижный и оптимистичный взгляд на вещи сохраняется только у ученых. Власть же пытается остановить море.

Почти болото

Усилия государства направлены на сохранение уровня моря и решение проблемы обмеления. Исходя из этого, российская власть в сотрудничестве с другими прикаспийскими государствами продвигает идею «дно делим — вода общая». Такая стратегия прежде всего важна для добычи нефти на каспийском шельфе.

Кроме того, российские власти пытаются сохранить судоходство, что также связано с поставками нефти. Проблемы здесь возникли из-за обмеления Волго-Каспийского канала и его промерзания зимой, что сокращает период активной эксплуатации волжских портов Оля́ и Астраханского. Расходы на их круглогодичное содержание растут, поэтому было решено развивать другой порт на Каспии — рядом с Махачкалой. Однако и тут море мелеет, что лишает власти надежды на прежний грузопоток.

Проблема со снижением уловов рыбы в Волге и Каспии продолжает решаться за счет запрета на рыболовство. В Дагестане рыбаки говорят, что уловы падают, а рыбопромысловые суда с большой осадкой уже не могут выходить на промысел. Из-за неконтролируемого вылова объемы добычи воблы за последние 30 лет упали в сто раз. В итоге промысел этого вида рыб в 2024 году запретили. Критическая ситуация и с промыслом судака, щуки и сазана. Изменение климата, нехватка воды в Волге, неэффективное регулирование уровня реки с помощью каскада водохранилищ не дает возможности рыбе идти на нерест. Но никаких программ по восстановлению популяции рыбы, кроме запрета и выпуска мальков, нет. 

Власти Дагестана пытаются вернуть к жизни Аграханский залив. Он обмелел и практически превратился в болото. Скорее всего, деградация залива связана с естественными причинами, но чиновники полагают, что если расчистить залив, то вода вернется.

В августе 2024 года президент России Владимир Путин поручил провести научный анализ состояния Волги и Каспийского моря для предотвращения обмеления Каспия. Ранее вице-премьер РФ Александр Новак заявил, что Россия и Азербайджан рассматривают возможность реализации новых совместных проектов, в том числе на каспийском шельфе. Как и после развала СССР, в центре внимания России — нефть. Видимо, единственный выход для рыбаков теперь — стать нефтяниками, а единственный путь устойчивого развития России — продажа нефти и покупка на вырученные деньги рыбы и пресной воды. 

• Теги:
• рыбаки
• экология