Отрезанное ухо и пытки током на камеру

Басманный районный суд Москвы арестовал восьмерых подозреваемых в совершении теракта в «Крокус Сити Холле». Тех, кого следствие считает непосредственными исполнителями, доставили на заседания с увечьями. Как минимум у двоих травмы появились не только в ходе задержания, но и в результате намеренных истязаний на камеру — отрезанное ухо и пытки током. Видео опубликовали близкие к силовикам ресурсы. «Такие дела» узнали у правозащитников и экспертов, почему в России свидетельства пыток перестали прятать и как это может изменить общество

Задержание подозреваемых в совершении теракта в «Крокус Сити Холле» происходило в прямом эфире — кадры операции спецслужб публиковали многие российские медиа, в том числе и государственные. На одном из видео видно, как мужчина в камуфляже отрезает прижатому к земле Саидакрами Муродали Рачабализоду кусок уха и пихает в рот, заставляя его съесть. Задержанному также угрожают отрезать половые органы. Во время последующего допроса силовики напоминают подозреваемому, что у него «осталось одно ухо».

Участник диверсионно-штурмовой группы «Русич» Z-блогер Евгений Рассказов сообщил, что задержанного покалечил сотрудник правоохранительных органов. Нож, которым отрезано ухо, выставили на аукцион — но позже «лот был продан в частном порядке».

Кадры пыток другого подозреваемого — Шамсиддина Фаридуни — распространил связанный с ЧВК Вагнера телеграм-канал Grey Zone. Как рассказали авторы канала, к гениталиям мужчины подключили военно-полевой телефон, который способен подавать электрический ток.

Задержанного Мухаммадсобира Файзова доставили в суд из реанимации — на заседании по собственному аресту он ни на что не реагировал. Четвертого подозреваемого — Далерджона Мирзоева — завели в зал с остатками полиэтиленового пакета на шее. «Я могу ошибаться, но в этом случае предположу, что это пакет, который надевался на голову для того, чтобы ограничить видимость человеку при передвижении», — сказал «Таким делам» глава правозащитной организации «Команда против пыток» Сергей Бабинец.

Эта организация, как и другие российские правозащитники, выступила против пыток задержанных, при этом, конечно, осудив совершенный теракт. «Ответом на варварство не должно стать варварство», — говорится в заявлении «Команды против пыток». 

Правозащитники напомнили, что выбитые насилием показания могут повести следствие по ложному пути, потому что задержанные будут говорить не правду, а то, что от них хотят услышать. Это может помешать предотвратить подобные трагедии в будущем, считают в «Команде против пыток». 

«Виновные в совершении террористического акта должны понести строгое и суровое наказание за это преступление. И в отношении этих людей, как бы кому ни хотелось, никакие противоправные, противозаконные деяния тоже не должны совершаться», — сказал «Таким делам» Сергей Бабинец.

Приглашенный исследователь Йельского университета и специалист по российской правоохранительной системе Кирилл Титаев считает, что в этом случае речь шла даже не о пытках, а об истязаниях: «Я ни в коем случае не защищаю пытки, но у них всегда есть какой-то рациональный аргумент — получить проверяемую информацию. Например, в квартире по такому-то адресу лежит бомба. В данной же ситуации, когда человека истязают, хотят получить информацию, которую нельзя проверить. “Скажи, кто заказчик: Украина? Америка?” Человек скажет все что угодно, чтобы остановить издевательства». 

«Публичная сатисфакция»

По словам Сергея Бабинца, это первый в России случай публикации свидетельств пыток самими силовиками: «Возможно, цель была в том, чтобы показать “публичную сатисфакцию” за чудовищный террористический акт, который был совершен. Может быть, еще какие-то цели преследовала такая открытая публикация. Но я считаю, что это все люди системы, и без приказа они бы такое совершать не стали».

После публикаций свидетельств пыток в российском руководстве фактически одобрили методы силовиков. Заместитель председателя Совбеза Дмитрий Медведев призвал «убить всех причастных к теракту». Спикер Госдумы Вячеслав Володин сказал, что «выродки, совершившие теракт, должны быть уничтожены», а премьер-министр Михаил Мишустин — что «виновные не заслуживают пощады». На вопрос об отношении к пыткам задержанных отказался отвечать пресс-секретарь президента Дмитрий Песков.

Публикация свидетельств пыток была «санкционирована», утверждает издание «Верстка» со ссылкой на источники среди силовиков. «Преднамеренные утечки видео с пытками над задержанными свидетельствуют, на мой взгляд, о сложившемся у силовиков представлении, что в отношении врагов “все дозволено”. Эта вседозволенность, разумеется, задается сверху. Но она становится и своеобразной отчетностью силовиков снизу», — сказал «Таким делам» социолог Искандер Ясавеев.

По словам сотрудника факультета социальных наук Карлова университета и судебного эксперта Дмитрия Дубровского, вопрос ограничения прав человека для борьбы с терроризмом возникал во многих странах. «Есть большой соблазн посчитать, что пытки могут спасти какое-то количество людей, и это становится моральным оправданием для тех, кто их санкционирует», — считает ученый.

Кирилл Титаев из Йельского университета приводит в пример Израиль, где к подозреваемым в терроризме применяются жесткие методы. А государство и общество остро реагируют на их критику со стороны международных организаций. 

«Я думаю, если бы предложили разорвать задержанных на четыре части, большая часть людей поддержала бы это, — говорит Титаев. — То есть требовать жестокого и быстрого наказания — это нормально, в том смысле что это типовое поведение для обывателя. Наверное, это можно считать признаком незрелости общества, но тогда у нас просто нет зрелых обществ в мире».

Социолог Дмитрий Дубровский считает, что в ситуации с задержанными по подозрению в теракте в «Крокусе» есть и сугубо российские особенности. В частности, нормализация насилия из-за того, что в стране идет «специальная военная операция». «Кроме того, подозреваемые, судя по всему, граждане Таджикистана. А для российского общества насилие над экономическими мигрантами из Центральной Азии воспринимается вполне обыденно», — говорит сотрудник Карлова университета.

Специалист по российской правоохранительной системе Кирилл Титаев полагает, что публичные пытки сделали возможным несколько событий недавнего времени. Первый фактор — внесудебные казни бойцов ЧВК Вагнера и публикация этих видео. «За это никто не понес официального наказания, и это очень сильно повлияло на базовую культуру сотрудников правоохранительных органов. Почему им можно, а нам нельзя? Это такое извращенное представление о праве на “равенство”», — говорит Титаев.

Второй фактор — попытка обмена гражданина России Вадима Красикова, сидящего в немецкой тюрьме за убийство чеченского полевого командира. Президент Владимир Путин назвал его «патриотом» и выразил готовность обменять его на журналиста The Wall Street Journal Эвана Гершковича, который сейчас находится в российской тюрьме по подозрению в шпионаже. 

«Мне кажется, что эта история очень сильно повлияла, потому что до этого момента меняли людей, которые были профессиональными разведчиками, добывали информацию, их целью не было прямое насилие. Или, во всяком случае, об этом не говорил президент. Это тоже достаточно расхолаживающая вещь», — считает Титаев.

И третий фактор — избиение 19-летнего Никиты Журавеля, задержанного за сожжение Корана, 16-летним сыном Рамзана Кадырова в СИЗО в сентябре 2023 года. Тогда глава Чеченской Республики заявил, что гордится своим ребенком, а полиция отказалась возбуждать уголовное дело.

«Если всем можно, то я тоже так буду»

Социолог Искандер Ясавеев считает, что публичные безнаказанные пытки задержанных разрушают механизмы, сдерживающие агрессию в обществе, и приведут к росту полицейского и бытового насилия. «Пытки, которыми гордятся и демонстративно предъявляют обществу, — это путь к дальнейшему расширению рамок допустимого насилия и нормализации преступности в самих правоохранительных органах», — сказано в заявлении российских правозащитных организаций.

Глава «Команды против пыток» Сергей Бабинец говорит, что истязания подозреваемых в терроризме усилили «травму свидетеля» у россиян. «Во-первых, наше общество получило сильнейшую травму, увидев, как безжалостно расстреливают людей. И повторно, я думаю, получило травму, когда увидело, как задерживают подозреваемых в совершенном теракте», — считает правозащитник. 

Публикация пыток может привести и к нормализации насилия, напоминает Бабинец: «Кто-то может подумать, что если такое показали, то я сейчас пойду и соседу дам по башке за то, что он собаку выгуливает на моем газоне. Если можно всем, то я тоже так буду».

Из официальных лиц о недопустимости пыток напомнила только федеральный омбудсмен Татьяна Москалькова. «Совершенно недопустимо применение пыток к задержанным и обвиняемым», — сказала она, не уточнив, о ком идет речь.

Кирилл Титаев считает и эту сдержанную реакцию Москальковой «хорошей новостью». А Сергей Бабинец надеется, что силовики разберутся в произошедшем хотя бы внутри системы.

«Мне хочется верить, что после этого всем скажут, что больше так делать нельзя никогда. Никого не накажут, но скажут — больше так, пожалуйста, не делайте. Сообщат ли об этом обществу, большой вопрос», — говорит правозащитник. 

Бабинец напоминает, что по каждому факту возможного превышения должностных полномочий Следственный комитет должен проводить проверку. «Будет ли такая проверка проводиться? Очень большой вопрос. И мы, скорее всего, про нее никогда не узнаем», — говорит глава «Команды против пыток».

Напомним, что в июле 2022 года в Уголовном кодексе России было ужесточено наказание за пытки, в том числе и со стороны сотрудников правоохранительных органов. По данным судебной статистики, за полтора года существования статьи о пытках ее фигурантами стали только 58 силовиков.

• Теги:
• насилие
• правозащита
• пытки