Привет!

Cегодня суббота, а значит, это рассылка портала «Такие дела» и я, главный редактор портала Настя Лотарева.

Начнем с достаточно горячих новостей, а именно c того, что происходит с политиком Алексеем Навальным. Мы не политический портал и пишем о том, что происходит, с наших позиций, и тут, помимо очевидного ужаса с возможным отравлением известного человека, есть важный момент. Называется он «допуск в реанимацию».

Годы и годы под дверями реанимаций в России стоят родственники, у которых есть только десять минут на сухое общение с врачом «с 16 до 16:10». Мы не можем посмотреть на своих близких. Мы не можем проводить их в последний путь. Мы не можем поддержать их и дать им надежду. В этом же положении оказалась жена политика, Юлия Навальная: ее пустили к мужу только после унизительного доказательства родства, паспорт не устроил — понадобилось свидетельство о браке. Это впрямую нарушает уже существующий закон о реанимации, который никто не собирается исполнять. Я сама была таким родственником, который был вынужден умолять, давать взятки, доказывать: просто чтобы родной мне человек не умирал один. Я абсолютно уверена, что каждый имеет право на то, чтобы быть со своими близкими, и любые инсинуации от бюрократии на этот счет бесчеловечны. Надеюсь, все мы доживем до этого счастливого момента.

Хочу рассказать о сборе средств в пользу первого екатеринбургского хосписа. Сейчас его как будто и нет вовсе: во время коронавирусной инфекции хоспис закрыли для паллиативных пациентов и перевели туда больных «с короной». Ситуация понятная, но от этого в городе-миллионнике не перестали умирать люди. Степан Чиганцев, директор Фонда Ройзмана, который содержит хоспис, рассуждает: «Но почему же не сделать побольше выездных бригад, это совсем небольшие деньги для не самого бедного Екатеринбурга?» Но нет, никто не хочет думать о том, в каких мучениях будут умирать те, кого пощадил коронавирус, но неотвратимо поразил рак или другие неизлечимые заболевания. Сейчас хоспис возвращается на привычные рельсы, и 24 числа вновь откроет двери для паллиативных пациентов. Хоспису как никогда нужна ваша помощь, пожалуйста, сделайте любое, хоть самое небольшое пожертвование.

А вот оптимистичный текст про молодого эколога Алену и полковников, которые ее слушаются и все вместе делают так, чтобы во «вверенной им военной части» было чисто и экологически правильно. Тут мы тоже просим вас помочь — на этот раз на уставные цели Гринписа, который и сделал все это возможным.

«Ухватиться за фламинго» — невероятно нежный текст Филиппо Валоти Алебарди. Это тоже сбор, но, пожалуйста, прочитайте его, даже если вы не собираетесь помогать в трудоустройстве и сопровождаемом проживании для людей с тяжелыми нарушениями здоровья. Филиппо рассказывает историю девушки Кристины, которая сначала попала в детский дом для инвалидов, потом, по накатанной, в психоневрологический интернат.

Ее жизнь была в полной мере ужасна: запреты на выход в город, сильнодействующие нейролептики. Как ее вытащили из этого состояния и на что похожа ее жизнь теперь (спойлер: на обычную, нашу с вами жизнь) — Филиппо рассказывает во всех подробностях, и это очень интересно.

А вот тут — истории тех, кого еще не вытащили. Рядом с нами, каждую минуту действует настоящая, без преувеличения, система концентрационных лагерей. Людей, не похожих на нас, маленьких детей сосредотачивают в одном месте, чаще всего далеком и скрытом от внимания, а потом забывают. И даже не могут сделать вовремя такую простую вещь, как обычные очки.

Еще один важный текст нашего спецкорреспондента Евгении Волунковой: экскурсия по воспоминаниям и болевым точкам девочки, девушки, молодой женщины и по маленькому городу Х., где она выросла в семье алкозависимого.

«Ире четырнадцать лет, она одна в маленьком домике, где они живут с мамой, бабушкой, сестрой и отчимом. Девочке тревожно: кажется, вот-вот случится что-то плохое. Она выходит из комнаты в кухню и видит, как с улицы через открытое окно лезет отчим с кувалдой. Отчим пьян, он вваливается на кухню, рычит, бьет кувалдой об пол. Ира начинает плакать, просит отчима уйти, но он надвигается на нее. Ира вжимается в стену и кричит: «Убей меня, давай, я не могу так больше жить!» Ира всегда думала, что об этом нужно молчать и делать вид, что все хорошо. Теперь, годы спустя, она знает, что молчание губительно. Пройдите эту экскурсию вместе с ней (а заодно скажу, что Женя Волункова помимо того, что хорошо пишет, замечательно снимает — фотоэкскурсия производит очень сильное впечатление).

Две важные темы в заметках на этой неделе. Одна позитивная, а вторая — не очень: читательница рассказала нам, как от коронавируса умер ее дедушка. Его тело выдали для похорон в двух пластиковых пакетах и запретили их снимать, даже с учетом того, что гроб на церемонии был закрыт. Мы разбирались, нужны ли такие меры безопасности или это все-таки перестраховка и привычное течение прощания.

И еще одна заметка: про то, что такое экологичная мода и что мешает ей развиваться в России. Вообще-то, индустрия моды находится в числе производств, которые больше всего загрязняют окружающую среду. Сегодня многие, понимая это, стараются выбирать одежду, которая наносит меньший вред природе. Тут есть вопросы очень практические: например, надо ли у глобальных брендов покупать одежду из переработанного пластика? Что можно назвать экобрендом? И на что вообще стоит обращать внимание во время покупок. Настоящая инструкция для тех, кого действительно волнует то, что происходит в окружающей среде.

Оставайтесь бережными!

 

Подпишитесь, чтобы получать наши письма раз в неделю.