«Безопаснее, чем пытаться спастись самой». Как работают кризисные центры и убежища для женщин
Если женщину бьет муж или выгнали из дома, она может обратиться в кризисный центр. Там дают приют, оказывают психологическую и юридическую поддержку, помогают найти новое жилье и работу. Возможность укрыться в безопасном месте особенно актуальна после декриминализации семейных побоев, но многие жертвы домашнего насилия даже не представляют, что такие центры существуют.
«Такие дела» рассказывают, какую помощь оказывают в кризисных центрах, с какими запросами туда можно обратиться и как в таких местах обеспечивают безопасность женщины, если под угрозой ее жизнь и здоровье.
Побег в убежище и из убежища
В начале июля в подмосковный кризисный центр «Китеж» попала 20-летняя Заира Сугаипова. Она рассказала, что уже долгое время живет с родителями в Москве, а сейчас сбежала из дома, потому что отец собирается насильно выдать ее замуж в Чечне. Девушка провела в центре пять дней и пропала. Оказалось, ее забрали родители, чтобы увезти в Чечню. Волонтеры кризисного центра приехали в аэропорт «Внуково», но семья Заиры не подпустила их к ней.
Через несколько дней на чеченском телеканале «Грозный» вышел сюжет, в котором Заира и ее мать Малика общаются с пресс-секретарем главы Чечни Альви Каримовым и директором телеканала, помощником руководителя республики Ахмедом Дудаевым. Теперь девушка отрицала, что ее насильно вывезли в Чечню, чтобы выдать замуж против воли. На камеру она говорила, что из дома сбежала из-за проблем в университете, а в кризисный центр поехала под влиянием некоего феминистского сообщества во «ВКонтакте».
Директор кризисного центра «Китеж» Алена Садикова в разговоре с ТД сказала, что Заира добровольно приехала в центр, — это подтверждают скриншоты переписки и расписка, — а затем самостоятельно покинула его, не объяснив ситуацию.
Какие бывают кризисные центры?
В кризисных центрах не всегда есть возможность проживания — некоторые учреждения только предоставляют консультации специалистов (как правило, юристов и психологов) и помогают с трудоустройством. В других центрах есть убежища — места, где женщины могут какое-то время пожить, чтобы спрятаться от партнера-абьюзера или решить вопросы с жильем и работой.
В России нет официальной статистики по кризисным центрам. Общественная палата и аппарат детского омбудсмена Анны Кузнецовой обещали составить интерактивную «кризисную» карту еще в 2016 году, но она до сих пор не появилась. Собственный подсчет ведут профильные некоммерческие организации. По данным Центра по предотвращению насилия «Анна», в стране около 150 учреждений для женщин в трудной жизненной ситуации. Интерактивную карту социальной и психологической помощи создал центр «Насилию.Нет».
Для экстренных случаев лучше подходят кризисные центры при НКО, так как они не предъявляют множества требований к клиенткам. Часто такие учреждения работают при церковных организациях, говорит директор кризисного центра для женщин в Санкт-Петербурге Елена Болюбах. Но центры могут быть не только некоммерческими, но и государственными и предоставлять услуги по закону о социальном обслуживании населения. Директор центра «Насилию.Нет» Анна Ривина объясняет, что у таких учреждений — их называют социальными квартирами — есть ограничения, которые порой кажутся абсурдными. Например, в государственный кризисный центр в Москве не могут обратиться за бесплатной помощью женщины без регистрации в столице и женщины с ВИЧ. «Пострадавшие, которым помощь нужна намного больше, чем тем, у кого есть друзья или родственники в Москве или нет переживаний из-за своего здоровья, оказываются абсолютно незащищенными», — говорит Ривина.
Елена Болюбах добавляет, что для размещения в государственных социальных квартирах нужны справки о здоровье и материальном положении. Женщине могут отказать в помощи из-за заболеваний, из-за наличия или, наоборот, отсутствия детей. Госучреждения работают по будням и не круглосуточно, а срок проживания в социальной квартире не должен превышать двух месяцев.
«Эти и другие требования существенно повышают порог доступности убежищ для женщин. К сожалению, это не является экстренным видом помощи», — считает Болюбах.
Директор государственного кризисного центра помощи женщинам и детям в Москве Наталья Завьялова подтверждает, что в их учреждении есть критерии приема: женщина должна быть прописана в столице, не иметь наркозависимости и тяжелых психических заболеваний. Но уточняет, что, даже если жертва насилия не подходит под формальные критерии организации, они все равно пытаются оказать ей помощь.
«Если женщина не москвичка, то мы сразу передаем ее в НКО, — у нас есть дружественные организации. Конечно, у всех обратившихся мы просим медицинские справки, потому что у нас живут женщины с детьми, с младенцами, беременные. Если кто-то попал к нам без справок, мы помогаем оформлять, такие женщины находятся в изоляторе, пока идет обследование», — рассказывает Завьялова.
Если выясняется, что женщина имеет химическую зависимость или тяжелые психические заболевания, специалисты центра стараются отправить ее в учреждения здравоохранения. Несмотря на устав, который не позволяет государственному кризисному центру принимать женщин с ВИЧ, такие случаи были. «У нас были две ВИЧ-положительные. Мы не отказываем, идем навстречу, потому что в этом ничего такого нет. Просто эти женщины жили отдельно», — поясняет Завьялова.
Елена Болюбах говорит, что многие женщины до сих пор не знают о существовании кризисных центров — ни государственных, ни некоммерческих — или не понимают, как они работают.
Как в кризисных центрах работают с женщинами?
Обычно работа начинается с телефона доверия: женщина получает первую консультацию, а затем записывается на очный прием. Как отмечает Елена Болюбах, специалисты оказывают психологическую помощь, разрабатывают с клиентками алгоритм действий в случае угрозы, обсуждают формирование «тревожного чемоданчика» — пакета документов, который понадобится в случае экстренной эвакуации.
Директор московского кризисного центра «Китеж» Алена Садикова говорит, что запросы на убежище от домашнего насилия к ним поступают каждый месяц, таких обращений примерно треть от общего числа. Остальные запросы связаны с тяжелыми жизненными обстоятельствами: негде жить, потеряла работу, а на руках маленький ребенок. Но и в таких случаях иногда выявляется домашнее насилие, женщины могут сами не понимать, что являются объектами абьюза.
При запросе на проживание женщин размещают в приюте. Как правило, дают спальное место в комнате, обеспечивают продуктами и при необходимости одеждой. Для каждой клиентки составляется индивидуальный план реабилитации. Как говорит директор «Китежа», для первичной реабилитации обычно достаточно двух-трех месяцев.
«В нашей практике женщины довольно редко обращаются с просьбой подыскать им убежище, — рассказывает директор центра в Петербурге Елена Болюбах. — Из почти шести тысяч обращений в прошлом году прямых запросов на помощь и подбор убежища было меньше 20. Наши клиентки, как правило, не заинтересованы в том, чтобы покидать свое же жилье, перевозить на новое место детей и домашних животных. Обычно они ищут “универсальное средство” прекращения насилия в партнерских отношениях или путь воздействия на автора насилия, чтобы он съехал сам».
Если специалисты оценивают угрозу жизни и здоровью женщины как высокую, кризисный центр настоятельно рекомендует переезжать в убежище.
Как убежища обеспечивают безопасность?
Если женщина приходит с запросом на проживание, специалисты центра начинают проработку плана безопасности, говорит Алена Садикова. Все ситуации, как правило, делятся на три группы по степени опасности абьюзера.
Первая — очень опасный человек, обладающий большими ресурсами, то есть работает в правоохранительных или административных органах и может выследить женщину по цифровым следам. «В таких случаях мы отдельно прорабатываем протокол по безопасности и думаем, куда женщину принять. Возможно, направляем ее на съемную квартиру», — отмечает Садикова.
Вторая ситуация — партнер опасен и может выследить женщину, но особыми ресурсами не обладает. Такие абьюзеры могут залезть в окно и наброситься на сотрудников. В этой ситуации кризисный центр вызывает ЧОП или полицию.
Третья группа — насильники, которые опасны только для самой женщины, а на людях ведут себя спокойно. Они могут приехать в центр или подстерегать пострадавшую на выходе.
В кризисных центрах продумана система безопасности. В «Китеже» установлено видеонаблюдение и тревожная кнопка для вызова ЧОПа, а ближайшее отделение полиции находится в 12 километрах. Но мер безопасности в убежище может быть недостаточно — женщине необходимо соблюдать осторожность, если есть риск, что ее найдут.
«У нас сейчас цифровой мир так устроен, что за небольшую сумму денег в салоне сотовой связи можно “пробить” номер, — объяснила Садикова. — Мы просим женщин избавиться от старого телефона и по возможности купить новый, причем за наличные. Даже если она приедет к нам уже с новым телефоном, но начнет звонить своим родственникам, ее можно будет отследить. Хотя бы на первое время стоит ограничить контакты, не выходить в соцсети, не фотографировать окружающие пейзажи. Проблема с айфонами — они на раз определяют местоположение человека. Был случай, когда девушку нашли по выключенному айфону».
Она добавляет, что если все эти меры соблюдаются, то в центре женщине будем максимально безопасно: здесь она не одна, а под защитой как самой организации, так и ее охраны и полиции. Кроме того, бумаги из кризисного центра и заключения местных психологов часто становятся весомыми аргументами для суда и других органов. «Мы можем оказать поддержку, и для [жертвы] это безопаснее, чем одной пытаться спастись», — заключает Садикова.
О безопасности убежищ говорит и Наталья Завьялова. В государственном центре у обидчиков практически нет возможности найти свою жертву — работает охрана и установлена тревожная кнопка. Но многое, замечает эксперт, зависит еще и от осторожности и желания самой женщины.
«У нас действительно женщина чувствует себя в убежище. Но если женщина хочет восстановить свои связи с мужчиной и примириться, мы, конечно, не можем препятствовать. Хотя и ведем с ней работу», — говорит Завьялова.
В материале используются ссылки на публикации соцсетей Instagram и Facebook, а также упоминаются их названия. Эти веб-ресурсы принадлежат компании Meta Platforms Inc. — она признана в России экстремистской организацией и запрещена.
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране и предлагаем способы их решения. За девять лет мы собрали 300 миллионов рублей в пользу проверенных благотворительных организаций.
«Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям: с их помощью мы оплачиваем работу авторов, фотографов и редакторов, ездим в командировки и проводим исследования. Мы просим вас оформить пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать.
Оформив регулярное пожертвование на сумму от 500 рублей, вы сможете присоединиться к «Таким друзьям» — сообществу близких по духу людей. Здесь вас ждут мастер-классы и воркшопы, общение с редакцией, обсуждение текстов и встречи с их героями.
Станьте частью перемен — оформите ежемесячное пожертвование. Спасибо, что вы с нами!
Помочь нам