В августе следственный комитет возбудил уголовное дело в отношении 13 ингушских полицейских, уволенных после митинга 26-27 марта в Магасе. Это была вторая масштабная акция протеста против соглашения об административной границе между Ингушетией и изменения закона о референдуме. Согласно официальной версии, полицейские вмешались в действия Росгвардии и не дали вытеснить протестующих с площади.
Первой реакцией на демарш тогда стало расформирование батальона патрульно-постовой службы полиции (ППС) и увольнение 17 его сотрудников. В апреле уволенные подали иск к своему работодателю с требованием восстановить их на службе. Рассмотрение дела длилось несколько месяцев, и 19 августа суд отказал им в удовлетворении иска. Теперь экс-полицейским грозит уголовное преследование.
Юрист Магомед Куриев представлял интересы сотрудников ППС по гражданскому иску о восстановлении на работе. Он подчеркнул, что не может комментировать ход уголовного дела против них (как не могут этого делать и его фигуранты, связанные подпиской о неразглашении, —прим. ТД), но согласился поговорить с ТД о сути претензий к бывшим правоохранителям.
— Что Вам известно об уголовном деле?
— Я читал постановление о возбуждении уголовного дела. Формулировки практически совпадают с теми доводами, что приводила сторона ответчика в гражданском деле. Фактически полицейским вменяется в вину невыполнение приказа.
— А каким был приказ?
— В ходе судебного заседания мы пытались выяснить это. Но ни представитель работодателя, ни свидетели — офицеры руководящего состава МВД, допрошенные в ходе судебного процесса, — не смогли дать вразумительный и однозначный ответ на этот вопрос. Сомнительным выглядит и рапорт врио командира батальона. Следует отметить, что его не было на несанкционированном митинге утром 27 марта в момент, когда вышли на площадь сотрудники вверенного ему подразделения. Как указано в его объяснениях, ему стало известно об этом со слов другого сотрудника.
К тому же ППСники в 21 час 00 минут 26 марта были сняты с оцепления. После их возвращения в Магас ночью 27 марта руководством не было проведено построение, не был проведен инструктаж личного состава. Так что, похоже, никакого приказа у них по состоянию на утро 27 марта не было.
— Уголовное дело возбуждено в отношении 13 сотрудников ППС. А изначально было уволено 17 человек. Откуда эта разница в цифрах?
— Четыре человека были восстановлены на службе. Один из них, как выяснилось, вообще не присутствовал на месте событий. Что касается оставшихся троих, есть предположение, что они дали нужные показания, что и стало причиной их восстановления. Что интересно, мы просили привлечь этих четверых сотрудников в качестве свидетелей, а также истребовать гражданское дело об их восстановлении. Но оба эти ходатайства суд отклонил.
— Что Вы можете сказать о событиях той ночи, в которых принимали участие ППСники?
— К тому моменту Росгвардия уже два раза неудачно пыталась вытеснить митингующих с площади. Молодежь на площади была возбуждена и очень агрессивно настроена. Все ждали третьего штурма, готовились активно ему противостоять. Несложно представить, во что это могло вылиться.
ППСники просто хотели предотвратить возможную трагедию. Они прошли к митингующим, переговорили со старейшинами, объяснили, какими могут быть последствия, — и по факту на площади, и юридические в дальнейшем. Старики к ним прислушались и, в свою очередь, обратились к молодым людям. В итоге митинг разошелся добровольно, без применения силы со стороны правоохранительных органов, минут через 15.
— То есть они сыграли ключевую роль в том, что ситуация не переросла в серьезный конфликт?
— Конечно. Они были первыми, кто решился просто поговорить с митингующими. Старики изначально шли на контакт, но с ними никто не хотел разговаривать по-человечески. Если бы это было сделано с самого начала, не было бы никакого обострения ситуации.
— Насколько справедливо, на ваш взгляд, утверждение, что ППСники помешали действиям Росгвардии?
— Это не так. Фактически [полицейские] находились на площади в течение двух с половиной минут, если быть точным, 2 минуты 38 секунд. Да, они вышли между протестующими и Росгвардией. Но там же находилось много других полицейских, в том числе заместители министра МВД республики — Михаил Полищук и Алишер Боротов, а также другие офицеры руководящего состава. Когда ППСники ушли с площади, на ней еще оставались другие полицейские, включая замминистров. Таким образом, они никак не могли помешать новом попыткам вытеснить людей с площади. Штурм не мог начаться, пока между протестующими и Росгвардией оставались представители руководства МВД.
Полицейских также обвиняют в том, что они игнорировали приказы руководства на месте. В своих объяснениях два замминистра МВД утверждают, что они якобы подошли к ППСникам и потребовали от них покинуть площадь. Это неправда. Мы тщательно изучили видеозапись — ни один замминистр близко к ним не подходил. К ним обратился один из полковников, их бывший командир. И после его слов они сразу ушли с площади.
— Можно ли говорить об ошибках руководства республиканского МВД при попытках разогнать митинг?
— В ходе нашего процесса было заметно, что Юрий Панченко — председательствующий по делу — был склонен поддерживать линию работодателя. Тем не менее даже он говорил о «жесточайшем кризисе управления в МВД», естественно, имея в виду положение дел в правоохранительных органах Ингушетии. Что мы видим на примере митинга? Руководство МВД не может эффективно организовать мероприятия по вытеснению митингующих. А младший состав просто выходит, говорит с людьми, и те без применения силового воздействия покидают площадь. Видимо, это задело руководство, и им захотелось сделать кого-то виноватым в этой ситуации.
Парадокс, на мой взгляд, заключается в том, что уволили тех, кто смог в экстренной обстановке оценить сложившуюся ситуацию, предвидеть возможность наступления тяжелых последствий и предотвратить их наступление путем проведения переговоров. А тех, кто строчил рапорта на своих уже бывших боевых товарищей, не уволили или восстановили на работе. Вот и делайте выводы.
— Почему уголовное дело возбуждено только сейчас, ведь с мартовских событий прошло довольно много времени?
— Почему — не могу сказать. Но вполне возможно, это как-то связано с общим подъемом протестного движения в целом по России и реакцией на него.
— Когда вы общались с ребятами, какие у них были настроения?
— Каким может быть настроение, когда люди прошли огонь и воду, а их так несправедливо выкинули из обоймы, а теперь еще и судят. Но нужно понимать, что ребята служили не просто в ППС. Это отдельный батальон патрульно-постовой службы полиции по охране административной границы. Он дислоцируется в городе Сунжа, на приграничной с Чечней территории. Они часто участвовали в различных спецоперациях. Это люди со стержнем внутри, их просто так не сломить.