«10 тысяч — не мелочи, они бы очень помогли». Семьи с детьми 16—17 лет пытаются через суд добиться антикризисных выплат
В апреле 2020 года президент Владимир Путин издал указ о единовременных антикризисных выплатах семьям с детьми в возрасте от 3 до 15 лет включительно. Уже дважды такие семьи получили по 10 тысяч рублей. Родители 16—17-летних подростков подали коллективный иск в Верховный суд РФ с требованием включить в указ всех детей младше 18 лет.
Родители 17-летних подростков рассказали «Таким делам», что значат для семей 10 тысяч во время пандемии, а адвокат Михаил Игнатьев объяснил, почему нынешний указ — возрастная дискриминация.
Олег Пичужкин
отец 17-летней девочки, город Муром
С 1994 года я индивидуальный предприниматель. Когда-то мой основной вид деятельности был в области фотографии, но теперь я занимаюсь сдачей квартир в аренду на короткий период. Во время пандемии мне пришлось приостановить деятельность, я лишился дохода.
У меня есть дочь 2003 года рождения. После девятого класса она пошла в педагогический колледж учиться на дизайнера, мы платим за обучение 70 тысяч рублей в год. Помимо того что я не получил компенсацию [для предпринимателей, пострадавших из-за пандемии], хотя я подаю декларации и отчетность и веду гостиничный бизнес, я еще и на дочь ничего не получил.
Это меня возмутило, и весной я написал письмо в администрацию президента. Мне ответили, что мой вид деятельности — гостиничный бизнес — был указан в Едином государственном реестре индивидуальных предпринимателей как неосновной и поэтому я не получил компенсацию. На вторую часть письма, о дискриминации по возрасту детей 2003 года рождения, мне вообще ничего не ответили. Я увидел в интернете иск родителей и присоединился к нему.
Каким-то образом в августе мы оплатили второй год обучения дочери в колледже. В прошлом году я делал крышу, потратил около миллиона рублей. Залез в кредиты, не думал, что будет пандемия, рассчитывал их погасить. Сейчас у меня кредитов примерно на 600 тысяч рублей с обязательными платежами. Пытаемся справляться. Что-то получается, я бы не сказал, что мы совсем бедствуем, но тяжело, что уж там.
Государство посчитало, что дети 2003 года — вообще не дети. Мне обидно за ребенка, за детей, которые родились в 2003 году. Если у нас с 18 лет можно голосовать, то 16—17 лет — что за возраст такой? Ребенок и голосовать не может, высказать свое мнение, ему еще и компенсацию не дают и заставляют сидеть дома. А если бы я не был предпринимателем, что бы было тогда в моей семье? Мы еще как-то пережили, а что должны делать обычные семьи, в которых родители работают на заводе, а их дети тоже 2003 года?
Ольга Маркова
мать 17-летнего мальчика, Москва
Я одна воспитываю 17-летнего сына. До начала кризиса я работала соцработником в частной компании. Когда случилась самоизоляция, организация, в которой я работала, развалилась. Сейчас я официально оформлена через Пенсионный фонд по уходу за инвалидом первой группы. Человек, за которым я ухаживаю, весит 120 килограммов, он даже не сидит. За эту работу я получаю трудовой стаж и ежемесячную выплату 1,2 тысячи рублей. Я приезжаю к человеку каждый день, но льгот на транспорт у меня нет, скопилось уже четыре штрафа. Как их погасить с оплатой труда 1,2 тысячи рублей, я не знаю. Не знаю, продукты мне покупать на эти деньги или штрафы платить за автобус.
Наша семья очень сложно переживает кризис. Первая помощь, которая пришла от правительства, — гнилая картошка. Мой сын сильно расстроился, сказал, что государство опустило его на уровень ниже скота, потому что даже скот плесневой картошкой не кормят. Нам дали еще два хороших набора продуктов с консервами и конфетами, но мы аллергики и большую часть из этих продуктов нам просто нельзя есть. Если бы нам дали эти две выплаты по 10 тысяч рублей по приказу президента, мы бы купили нормальные продукты, курицу, мясо, овощи и фрукты и точно не гнилую картошку, конечно.
Нам помогает благотворительный фонд, недавно покупали нам продукты. Еще у нас есть детское пособие на ребенка 6,3 тысячи рублей в месяц. Этими деньгами мы выплачиваем кредит за учебу сына: он на семейном обучении, аттестации платные, льгот не положено. Государство должно возвращать нам какую-то сумму на питание, но за все время [обучения сына в школе] ни разу ничего не вернуло. Нам все время говорят, что нам ничего не положено.
Об антикризисных выплатах, которые недоступны 16—17-летним, и о коллективном иске я узнала от Димы. Для сына это было как ножом в сердце, он постоянно повторял: «Я здесь лишний». Он общается с людьми в фейсбуке, изначально сам делал несколько петиций про антикризисные выплаты. Я не одобряю, что он везде пишет — в социальных сетях, властям, — но ребенок так выражает себя, тяжело воспринимает несправедливость, пытается ее решить, а в итоге получает отписки и ложные обещания от правительства, которые они через время забывают и не выполняют.
Те, кому есть 18, могли встать на биржу и получить какие-то выплаты. Именно возрастная категория 16—17 лет не может ничего. Даже если существует возможность подработок, я не сумасшедшая мама, чтобы во время коронавируса отпустить ребенка работать курьером.
Для сына это уже дело принципа — доказать, что он — часть страны и имеет равные права с остальными детьми. Конечно, нам эти деньги будут нужны, они пойдут на учебу и на питание, но в первую очередь это дело принципа. В какой-то момент кто-то из правительства ему предложил: «Давай я тебе просто 20 тысяч дам», а Дима сказал, что он хочет добиться выплат для всех детей этой возрастной категории. Даже если такая ситуация у государства сложная, напряженная финансово, выйдите к народу, сделайте отдельное обращение к подросткам, чтобы они не чувствовали себя выброшенными и ущербными.
Елена Кудояр
мать 17-летнего мальчика, Мытищи
У меня двое детей, девочке 15 лет, мальчику 17. По решению суда мои дети сейчас живут в городе Видном с их отцом. Мы с моей мамой живем в Мытищах на ее пенсию, недавно прооперировали маму по онкологии. Маме 72 года, участник ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС, полжизни работала в условиях вечной мерзлоты, болезней букет, а пенсия — 20 тысяч рублей. Мой доход от центра занятости населения составлял в течение полугода 1,5 тысячи рублей в месяц. Сейчас меня направили на повышение квалификации, я прохожу обучение по госзакупкам. Работа социального работника с детьми, по которой я получила диплом в 2018 году, малооплачиваемая, вакансий нет.
До кризиса я работала бухгалтером в Русской христианской гуманитарной академии на декретном месте. Девушка вышла из декрета, и я ушла, у нас была такая договоренность. Теперь мне предлагают работу с оплатой 14—18 тысяч, дают направление. Когда я приезжаю, мне говорят, что вакансия либо закрыта, либо сокращена. При отсутствии дохода на меня назначили алименты 15 тысяч рублей.
Все накопленные средства, которые у меня были со времени работы за полярным кругом, съели суды с бывшим мужем. Я заключила договор с адвокатской компанией по определению места жительства ребенка, они не приходили в суд, я проигрывала. Место жительства дочери определили с отцом. Детей с марта 2019 года я прописала с отцом, чтобы он дал им спокойно доучиться. На меня назначили алименты, приставы наложили арест на недвижимость, запрет на выезд из Российской Федерации, большой долг — 200 тысяч рублей — списывают с карты средства в сторону бывшего мужа. Чтобы детям что-то по минимуму пересылать, 1,5-2 тысячи, приходится наскребать. У нас очень сложное время. Мы уже все, что можно, продали.
Бывший муж получил выплату на дочь, я хочу добиться выплат и на сына. Получить антикризисные выплаты — права ребенка, детский возраст закреплен законодательно.
10 тысяч — не мелочи, они бы очень помогли. Чем старше ребенок, тем больше нужно ему материальных средств. В следующем году мой сын будет поступать [в университет], у него хорошо с математикой, а с физикой хуже, нужен репетитор. В Петербурге дети дополнительно учили иностранные языки, русский и математику. Сын ходил в Президентский физико-математический лицей № 239. Сейчас за тысячу рублей дистанционно можно найти преподавателя.
Я многим мамам предлагала присоединиться к иску. Среди моих знакомых кто-то включился, но многие боятся. А чего бояться-то? Хуже уже не будет, и мы должны не молчать, а требовать восстановить справедливость, если мы живем в правовом государстве.
Михаил Игнатьев
Адвокат. Ведет правовую работу по коллективному иску родителей 16—17-летних детей
В законе о государственных пособиях антикризисного пособия [во время пандемии] нет, так как оно было назначено специальным указом президента. Это не бессрочное пособие, которое ежемесячно положено определенной категории людей, а временная выплата.
Закон в широком понимании этого слова не был нарушен. Такой способ назначения выплат нарушает, скорее, принципы равенства людей. Без объяснения причин и мотивировки категория лиц 16—17 лет почему-то была исключена. Обосновывать отсутствие помощи государства возможностью трудоустройства — порочная логика, учитывая эпидемическую ситуацию.
Обращение с исковым заявлением в случае, если те или иные граждане считают, что их права нарушены, — законный способ защиты своих прав. Обоснование, по которому составлен иск, достаточно убедительное. В Семейном кодексе РФ установлено легальное определение несовершеннолетних — до 18, не до 16 лет. [Правовых] оснований много: это и ФЗ «О государственных пособиях гражданам, имеющим детей», ФЗ «О дополнительных мерах государственной поддержки семей, имеющих детей», ФЗ «Об обязательном пенсионном страховании», Конституция, конвенция «О правах ребенка».
Указы [о дополнительных мерах социальной поддержки семей с детьми] изданы президентом, поэтому они оспариваются непосредственно в Верховном суде РФ. Сначала мы подавали иск от лица одной мамы, в дальнейшем начали процедуру присоединения к исковому заявлению. В принятии иска к рассмотрению нам было отказано, поскольку, по мнению суда, мы вторгаемся в компетенцию президента.
К иску присоединилось более 100 человек из разных городов. После получения отказа в принятии искового заявления мы подали частную жалобу, она тоже была отклонена. Сейчас мы получим мотивировку постановления Верховного суда и будем принимать решение о дальнейшем обжаловании.
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем из них никакого процента на свою работу.
Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас оформить ежемесячное пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать. Пятьдесят, сто, пятьсот рублей — это наша возможность планировать работу.
Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.
Помочь нам