«Прививка от страха смерти». Интервью с создателями фильма об онкологе Андрее Павленко

5 января — спустя год после смерти хирурга-онколога Андрея Павленко — выйдет фильм «Жизнь человека. Последнее интервью». Два года он лечился от агрессивной формы рака желудка. В ноябре 2019 года он знал, что скоро умрет, и дал последнее интервью команде проекта «Жизнь человека». 

«Такие дела» поговорили с режиссером фильма Сергеем Карповым и автором сценария Галиной Мосаловой.

Галина Мосалова и Сергей Карпов

Фото: Светлана Софьина

— Когда выйдет фильм и где его можно будет посмотреть?

СК: Кино выходит 5 января 2021 года — в годовщину смерти Андрея. Оно будет доступно подписчикам платформ Okko, more.tv, «КиноПоиск». Мы не будем устраивать показы в кинотеатрах, пока ситуация с ковидом не устаканится: мы не можем рисковать здоровьем зрителей, многие из которых сами борются с онкозаболеваниями.

— Расскажите, как и когда снимали кино.

СК: Сквозное интервью, которое легло в основу фильма, было записано 21 ноября 2019 года. Тогда мы уже знали, что Андрею осталось недолго жить. Я звонил Андрею и просил перенести съемки на три дня, потому что мы хотим точнее подготовиться: «Мы один раз можем записать, а дальше у тебя может не найтись сил на это». На это Андрей говорил: «Серега, можем не успеть». Он прекрасно понимал, что все очень стремительно, поэтому на интервью и в кино он достаточно уставший, болезненный, но в то же время достаточно собранный — проявил отдельное большое мужество.

Последнее интервью писали одним днем пять с половиной часов. Мы очень форсировали съемку, это было довольно экстремально, потому что психологически никто из нас не был готов к такому повороту. Всего в фильм вошли два года съемок. Проект «Жизнь человека» начался в марте 2018 года. Когда я познакомился с Андреем, я обрисовал, как примерно мы видим историю, — я сказал, что, помимо подкастов, фотоистории, документального сериала и текстов, мы хотим сделать кино.

В марте 2019 года Андрей сделал плановую КТ, которая показала суперремиссию, и мы все счастливо выдохнули. Думали, что кино будет с хеппи-энд-развязкой. Стали договариваться с Андреем, чтобы записать интервью летом, но по разным причинам не получилось. А осенью Андрей спрогрессировал совершенно в ужасной форме, которая не поддается дальнейшему лечению. Мы все были очень растеряны. Все произошло очень внезапно — сперва этот фильм должен был быть про то, как человек поборол рак. Но, как говорил сам Андрей, «не повезло».

— Когда вы снимали последнее интервью, и Андрей, и все участники процесса понимали, что это будет посмертное кино. Каково было вести работу с этим осознанием?

СК: После встречи с Андреем — после того как мы пожали руки, обнялись — я увидел, что вот он: еще живой человек, но не очень здоровый. Но так как я понимал, что нестабилен, я попросил исполнительного директора Фонда профилактики рака Илью Фоминцева поприсутствовать на интервью — чтобы он подстраховал меня, если меня эмоционально вырубит. Илья — циничный, как бывший врач, но в начале третьего часа интервью он сидел, заливаясь слезами. 

Это эмоционально, но в процессе работы ты как солдат — понимаешь, что это твоя задача, и на профессионализме делаешь. Все всё понимали.

Мы с Андреем «попрощались» во время интервью. Несмотря на то что после этого мы еще встречались, но в процессе интервью мы все друг другу сказали. Андрей не давал себя жалеть и благодаря этому не давал людям до конца размазаться — он как-то до последнего момента поддерживал всех, кто был рядом.

Читайте также Умер онколог Андрей Павленко. Он просил не прекращать говорить о борьбе с раком

ГМ: Сначала я отказалась участвовать в проекте «Жизнь человека»: снимать, как человек умирает? Участники и зрители сойдут с ума. Но у Андрея было идеальное лечение и идеальная реакция на лечение. Когда лечение показало космические результаты, я присоединилась к проекту. Был даже момент, когда проект официально закончился [из-за ремиссии Андрея].

Когда позвонил Андрей и сказал, что болезнь возвращается, стало ясно, что мы будем доделывать работу той командой, которая была «внутри». Невозможно делегировать эту тему. Основной костяк команды — это отдел спецпроектов «Таких дел»: я, Сергей, продюсер Стася Трус, режиссер монтажа Андрей Травников. Срочность работы затмевала переживания. Надо было с большой скоростью подготовить вопросы, проанализировать имеющийся материал — все-таки это два года одной истории. Это как раз та ситуация, когда глаза боятся, а руки делают. 

До меня, может быть, еще до сих пор доходит, что Андрей умер. 

— Видела ли семья Андрея Павленко фильм? Принимала ли жена Андрея Анна какое-то участие?

СК: Мы на связи, я встречался с Аней три дня назад. Она не видела фильм — я ей предлагал посмотреть его, но она отказывается. И она не уверена, что покажет кино детям. 

Аня давала нам фотоархивы, которые мы используем в фильме. Конечно, она в курсе всего, что мы делаем, без ее доверия ничего бы не было. Помимо прочего, как говорил Андрей в посмертном видео, мы отдаем половину средств, собранных на грант имени Павленко, в семью Ани. Как и хотел Андрей, она предпринимает действия, чтобы их дети получили хорошее образование. 

В течение года по гранту имени Андрея Павленко мы выдали [журналистам и документалистам, которые рассказывают о борьбе с раком] больше 4 миллионов рублей. Но сейчас поступает мало заявок и их качество падает, мы не можем выдать деньги, потому что нет качественных заявок. Кажется, это системная проблема — возможно, из-за отсутствия глобального образовательного процесса. В январе мы планируем перезапустить грант. Эту историю поддерживает и Аня Павленко.

Читайте также «Хороший студент-медик учится круглосуточно»

ГМ: Работа над фильмом показала, насколько важен для Андрея был его путь становления как врача, несколько важна была для него хирургия. Андрей пришел в «Такие дела» благодаря Высшей школе онкологии, а теперь есть отдельная школа его имени, которую делает друг Андрея — врач Илья Черниковский.

СК: Школа имени Андрея Павленко набрала первых хирургов-онкологов в сентябре 2020 года. Это хотел сделать Андрей, но не успел при жизни — а его друзья продолжили эту историю. Там все профессионалы, но должно просто пройти какое-то время, чтобы мы поняли, насколько эффективна такая система образования. Я желаю гигантского прогресса и успеха школе имени Андрея Павленко, потому что это важное дело.

— Почему вы решили делать кино? Несмотря на то что в проекте было много видеоконтента, он был в другом формате, а полнометражный фильм — совсем новый жанр для вас.

СК: Мы не принимали решение, делать фильм или не делать, — мы думали о том, что именно делать для того, чтобы рассказать эту историю. 

Я убежден, что отсутствие нашего профессионального опыта в формировании документальных полнометражных фильмов привносит в этот фильм живость. Это очень искренняя история, в которую мы глубоко погружались. И наоборот, счастье, что мы этого никогда не делали. [Пробовать новое] — это очень свойственный команде спецпроектов «Таких дел» процесс. Это всегда очень рискованно, всегда очень эмоционально затратно, а иногда травмирующе — как здесь произошло. 

Мы намеренно делали зрительское кино — не артхаусный, а телевизионный фильм, чтобы он был и прост, и достаточно эмоционален. Чистый по форме, честный — стерильно персональное кино про жизнь конкретного человека.

ГМ: Основная наша работа была убрать помехи между Андреем и зрителем. Было несколько гипотез — про что это кино, какие события главные, но пока все не получилось так, как было в жизни у Андрея, кино не сложилось. Фильм получился про хирургию и путь хирурга — помимо нашей прямой воли.

СК: У кино оказалось странное послевкусие — я много раз его смотрел, и каждый раз в конце у меня есть ощущение, что, с одной стороны, меня бросили, а с другой — мне помогли принять эту утрату. Ты смиряешься с тем, что его больше нет, когда он как бы прощается со всеми и уходит в конце. 

— Кто аудитория этого фильма? Это люди, которые следили за проектом «Жизнь человека», или фильм даже для тех, кто не знает историю Андрея?

СК: Я еще не уверен, что это зрительское кино, потому что мы его не проверили на зрителе. Кино получилось по большей части для тех людей, которые знали что-либо об истории Андрея. Но таких людей огромное множество: Андрей как персона стал достаточно популярным, мы предполагаем, что что-либо слышали об Андрее около 10 миллионов человек в России. 

Читайте также «Хирург, который учился всю жизнь и учил». Памяти Андрея Павленко

Также аудитория фильма — это врачи, онкопациенты и их родные. Это не дежурная фраза, что рак касается каждого: у всех было соприкосновение с онкологией — через родственников, друзей, знакомых. Фидбэк, который мы получаем от зрителей, однозначно говорит, что проект «Жизнь человека» очень серьезно повлиял на то, как люди говорят теперь об онкологии. Люди в принципе готовы теперь говорить об этом, и это очень важный шаг. Чем больше мы снимаем стигму со сложных общественных проблем, тем быстрее они решаются. Нам кажется, что проект «Жизнь человека» очень способствует этому.

— Почему стоит посмотреть этот фильм? Что делать зрителям, которые не хотят смотреть, потому что боятся рака или считают, что эта история слишком тяжелая?

ГМ: Каждый, кто посмотрит, увидит свое, и глобальный вывод у каждого будет свой. Помимо глобальной проблемы онкологии есть другая проблема, трогающая лично меня, ставшая моим личным путешествием: что и почему ты делаешь со своей жизнью? Как ты тратишь время, которое у тебя есть? Этот глобальный вопрос перед Андреем очень остро стоял. Поворотный пункт — он узнает, что у него рак, и это становится для него поводом структурировать жизнь, расставить приоритеты. 

Буквально пройти вместе с человеком до его последних дней, чтобы понять, что после диагноза жизнь не кончается. Тема смерти очень стигматизирована, это настолько закрытая тема, что в России о ней вообще не говорят. Если человек скажет, что он умирает, ему ответят «Ну что ты, ты еще нас всех переживешь» или «Ой, не говори глупости». Фильм — это очень светлое путешествие в ту сторону, куда люди боятся смотреть, боятся думать, хотя это важнейшая часть жизни.

СК: Я также вижу, что это кино про бессмертие. Ты живешь до того момента, пока не прекращаешь быть где-то вне себя. И то, что произошло с Андреем и с его наследием, с тем, как сегодня говорят о нем, и та часть жизни, которую мы задокументировали, говорит о том, что нет никакого хозяина, кроме тебя и твоей воли. Нет никакого исхода, кроме смерти, но жизнь небессмысленна — потому что ты не исчезаешь, а продолжаешь существовать, и это подтверждается делами, которые начинают расти в жизни других людей. Человек не умирает до тех пор, пока помнят его имя. Нет, ничего не закончилось в тот момент, когда тебе сказали, что ты скоро умрешь. Всего за два года ты можешь сделать бесчисленное количество вещей. 

В чем сила проекта «Жизнь человека» и сила истории Андрея? Когда ты сталкиваешься с онкологией, ты попадаешь в мир тотальной абстракции: вообще ничего не понимаешь, тебе что-то говорит врач на клингонском языке и ты не знаешь, как перевести на человеческий. Тогда ты естественным образом начинаешь искать некоторую точку заземления — например, находишь человека, у которого есть схожий опыт, и осознаешь через его опыт, где ты находишься вообще. До появления Андрея такой персоной для очень многих была Жанна Фриске — но она стала ориентиром негативного исхода — «Вот если Жанна Фриске умерла, то куда мне-то». Андрей вывернул эту систему координат — теперь есть ролевая модель Павленко, в которой человек, умирая, продолжает существовать дальше. И даже если ты умираешь, то продолжаешь видеть смысл в том, как ты это делаешь. Это важнейшая вещь. Естественно, мы это не закладывали, и Андрей тоже. 

ГМ: Он так просто прожил. И за счет того, что это фиксировалось, случилась эта история.

СК: В этом магия документального кино: ты не вмешиваешься, а просто наблюдаешь, но иногда в момент наблюдения происходят вещи, которые ты не можешь ни описать, ни спрогнозировать, ни спроектировать. Они просто происходят. Это важная точка сборки для многих людей, которые занимаются документальными исследованиями. Кажется, мы тоже схватили эту историю. Я это понял, когда увидел, что люди, которые пришли в комментарии к прощальному видео, тоже все поняли и не впали в отчаяние [не разочаровались в лечении], несмотря на то что Андрей стал близким для очень многих.