Марина, 40 лет
После знакомства мы с мужем почти сразу улетели путешествовать. Мне было 22, ему 27. За семь лет вместе где мы только ни были: зимой жили на Гоа, катались на скутере по всей Индии. Заезжали в такие отдаленные уголки, где обычно не бывает туристов, и разделяли сакральные ощущения.
В тот год, когда его не стало, мы прошли кучу маршрутов в Непале, объездили всю Индию, ныряли под воду на Бали. Я устала от такого ритма и сказала мужу: «Мне надо отдохнуть и сходить к врачу. Тебе после таких нагрузок тоже пора это сделать». Он ответил: «Это ерунда. Пока мы в Азии, нужно успеть слетать еще куда-нибудь. Ты поезжай в Россию, а я поеду к другу на Самуй и потом уже к тебе».
Он должен был вернуться через месяц. Но спустя сутки после нашего прощания перестал выходить на связь. Его бывало трудно поймать, поэтому я не сильно переживала. Через несколько дней мне позвонил тайский полицейский и сказал, что мужа больше нет.
Он погиб в гостинице. Персонал зашел к нему в номер только спустя три дня. Был июнь, очень жарко — тело разложилось так, что провести экспертизу было трудно. Муж умер от инфаркта. Ему было всего лишь 35.
После слов о смерти я просто села на землю — нужна была хоть какая-то опора.
Я поехала к его родителям, чтобы переживать горе вместе. Они так ждали его возвращения, ждали от нас внуков. А теперь пришлось ждать груз 200.
Через неделю мы приехали за ним в аэропорт. Оказалось, гробы перевозят в грузовом отсеке. Было дико, что мой муж выходит не из двери с остальными людьми. Что его вывозят вместе с коробками. Это было так чудовищно, что я отвернулась и стала смотреть в окно. Там догорало закатное солнце. Я подумала: «Либо я сейчас наслаждаюсь этим солнцем, либо умру здесь же, рядом с гробом».
Через месяц после похорон я поехала на базу отдыха с нашими друзьями. Там было много мужчин — и я ощутила огромное сексуальное влечение. Я не люблю флиртовать, мужское внимание никогда меня не интересовало. Но в тот момент мне хотелось всех вокруг.
Это было нетипично для меня. Я недоумевала, безумно стыдилась перед мужем. Я думала: «Еще только месяц прошел, а я уже заглядываюсь на других». У меня было жгучее мощное желание секса.
Либидо зашкаливало. Просыпаясь каждое утро, я думала о сексе. Меня преследовали фантазии о групповом диком и первобытном соитии. Казалось, все мое тело протестует против смерти и хочет доказать мне, что жизнь продолжается. Что нам необходимо родить новую особь, раз уж один из «членов стаи» погиб.
Меня пугали эти мысли. Одновременно я испытывала острое горе и ужас. Это была мучительная смесь чувств, о которой я никому не рассказывала. Я боялась, что меня назовут «шлюхой», если узнают об этом.
Я не спала с мужчинами, несмотря на «огонь» внутри меня. Казалось, если я буду хранить верность мужу, мы с ним никогда не расстанемся.
Через полгода после его смерти я поехала в Индию — туда, где мы обычно жили вместе. У меня была призрачная надежда, что я встречу его там, что он не погиб. Но я убедилась, что это не так. Поняла, что дальше мне нужно как-то жить одной — и наконец воплотить в реальность свои фантазии о сексе. Казалось, только так я смогу отпустить мужа навсегда.
В Индии я встретила мужчину, который был сильно старше меня — это давало гарантию, что секс будет нежным и достаточно быстрым. Ведь мне не нужен был процесс, мне нужен был лишь сам факт как символ моей свободы.
Была красивая южная ночь, когда это произошло. Я с трудом решилась на секс, в процессе мне хотелось плакать, но я держалась. Чувствовала себя предательницей. Когда все закончилось, я одновременно ощутила и вину, и облегчение. Исчезло напряжение в теле, либидо снизилось, а внутренне я наконец сепарировалась от мужа.
Оказалось, этот секс был действительно важен. Вскоре я встретила своего нынешнего мужа, и мы смогли построить нормальные отношения без привязки к животной страсти. Он дал мне все, что было так необходимо: заботу, поддержку, тепло и опору.
После смерти моего первого мужа прошло 11 лет. И сейчас я понимаю, что не нужно бояться «вдовьего огня». Это всего лишь способ организма справиться с сильнейшим стрессом. Надо быть благодарной, что желание дает силы жить дальше, а не винить себя за него.
Что такое «вдовий огонь»
«Вдовьим огнем» называют рост либидо на фоне проживания утраты партнера, говорит психолог-травматерапевт, консультант паллиативной службы фонда AdVita Рина Лысогорова. Обычно сексуальное желание усиливается в период от одного месяца до полугода после смерти человека. Но четкого понимания, когда происходит скачок либидо и сколько он длится, нет, так как продолжительность горевания у всех людей разная.
Психолог называет горе вдов и вдовцов одним из самых долгих. «Супружеские отношения — это тесная ментальная связь, большая бытовая зависимость друг от друга. После утраты людям приходится перестраивать всю свою жизнь, поэтому горе может затянуться на пять лет и более», — говорит Лысогорова. Обычно людям нужно на восстановление хотя бы два-три года, добавляет автор проекта поддержки вдов «Без слез» Ольга Крапивина.
Горе может вызывать разные реакции. Первая и самая очевидная — шок. Он помогает защитить психику и вынести новость о смерти человека, объясняет Лысогорова. Шок проявляется у людей по-разному: кто-то может уйти в себя и отключиться от происходящего вокруг. А кто-то может пойти по модели ажитации — это эмоционально-двигательное возбуждение, которое сопровождается сильной тревогой. В таком состоянии человек много общается с людьми, идет волонтерить, переезжает, меняет работу или, например, испытывает скачок сексуального влечения.
«Все это — нормальные реакции на стресс. Они зависят от разных факторов, в том числе социальных и физиологических», — говорит психолог.
Одно из исследований, проведенных в Великобритании, показывает, что три из пяти вдов и вдовцов сталкивались с повышением либидо после смерти партнера. Ольга Крапивина рассказала, что некоторые женщины, обращавшиеся в проект за поддержкой, делились с ней такими историями. Но далеко не все решались обсудить свое состояние, поскольку в обществе тема секса в период горевания табуирована.
«Иногда во время наших встреч с вдовами я сама поднимаю этот вопрос, — говорит Крапивина. — В этот момент я вижу понимание в их глазах и как будто чувствую их глубокий выдох от того, что мы раскрываем эту тему и называем происходящее с ними абсолютно нормальным».
Корректен ли термин «вдовий огонь»
Психолог Рина Лысогорова считает, что нет. С повышением либидо на фоне смерти партнера сталкиваются не только вдовы, но и вдовцы. Однако термин концентрирует внимание именно на женщинах. Специалистка считает, что это может способствовать стигматизации.
Женская сексуальность больше порицается в обществе, чем мужская, даже вне контекста смерти, добавляет Ольга Крапивина. «С одной стороны, та, кто хочет секса, считается женщиной легкого поведения и сталкивается с осуждением. С другой стороны, женщина, которая не испытывает влечения, тоже осуждается, ведь она не может удовлетворить партнера», — отмечает она.
Кроме того, повышение либидо может быть реакцией на любой острый стресс, не только на смерть партнера, говорит Лысогорова. Спровоцировать «огонь» способна потеря любого близкого человека или, например, нахождение в зоне боевых действий.
Алиса, 35 лет
Почти пять лет назад мой младший брат умер от рака головного мозга. В тот день рядом с ним была мама — она и написала мне, что его больше нет. Я была к этому готова и даже ощутила некое облегчение, ведь мы все понимали, что рано или поздно это случится. Но одновременно у меня был шок.
В ту же ночь мое либидо буквально взлетело. Я не могла себя сдерживать, и мы с молодым человеком занялись страстным сексом. В тот момент у меня появилась фантазия, которой не было ни до, ни после: мне хотелось, чтобы друг, спящий в соседней комнате, случайно увидел или услышал нас. Я даже не стала закрывать дверь. Это удивительно, так как в обычном состоянии секс для меня личная тема.
Когда я узнала о том, что брата не стало, внутри меня будто произошел взрыв. Нужно было выплеснуть все эмоции, и я смогла сделать это в сексе.
В течение следующего месяца такого безумного желания уже не было, хотя либидо все равно оставалось высоким. Мы занимались сексом раз в пару дней. Я чувствовала, что рядом есть человек, который любит меня, и мне становилось легче. Минуты удовольствия спасали меня от обрушившегося горя.
Но одновременно я чувствовала огромную неловкость, даже стыд. В тот момент я не понимала, что повышение либидо в такой ситуации — это норма. Я думала: «Как же так? Умер мой брат. Его жена плачет, мама горюет. Еще даже похороны не прошли, а я так себя веду».
Порой я могла смотреть видео с ним, рыдать, а уже через час заниматься сексом.
Трудно было кому-то признаться в этом. Казалось, все посчитают меня ужасной сестрой, решат, что я его не любила. Но я смогла поделиться своими чувствами с психотерапевтом, который быстро объяснил мне, что не одна я так реагирую на смерть. И это нормально.
Через пару месяцев либидо снизилось: желание не возникало у меня целый год. Я перешла к стадии осмысленного горевания.
Почему после смерти близких растет либидо
В период горевания человек, как правило, плохо спит, часто плачет, ощущает апатию. Помимо этого, в организме происходит гормональная перестройка, объясняет Рина Лысогорова. На общий эмоциональный фон влияет уровень трех гормонов стресса: адреналина, норадреналина и кортизола.
Выделение кортизола сопровождается повышением тревоги. Если этот гормон доминирует над другими, организм истощается — и человек уходит в себя. Однако высокий уровень адреналина и норадреналина вызывает обратную реакцию. Эти гормоны мобилизуют организм, вызывают эмоциональный подъем и повышают внимание к миру, отмечает Лысогорова. Такая реакция на стресс приводит человека к проживанию горя по сценарию ажитации, при котором возможен скачок либидо.
«Вдовий огонь» может быть ответом организма на сложные психические процессы, происходящие при утрате, добавляет специалистка. Потеря близкого — это психологическая травма, способная вызвать диссоциацию. В этом состоянии сознание и тело как бы разделяются, человек не чувствует себя здесь и сейчас. Ему кажется, что все происходит с кем-то другим, а он лишь наблюдает за событиями со стороны. Чтобы вновь соединиться со своим телом, он может захотеть секса.
«Если человек знает, что секс помогает ему в стрессовых ситуациях, то либидо, скорее всего, вырастет. Это будет сигналом, что организму нужна помощь», — говорит Лысогорова.
Нередко супруги думают: «Раз мой партнер умер, то и я умру, хотя бы мысленно», размышляет Ольга Крапивина. Они как будто замораживают все эмоции и любую деятельность. Но тело не может долго жить в замершем состоянии, поэтому напоминает о своих потребностях, в том числе повышением либидо.
Секс помогает расслабиться, получить удовольствие и зарядиться энергией, говорит Лысогорова. В процессе выделяются дофамин, окситоцин, эндорфин — все они нужны человеку, чтобы организм выдержал длительный стресс. «Секс снижает физическую боль и эмоциональную фрустрацию, позволяет испытать эйфорию. Это способ вернуть доверие своему телу и миру», — считает психолог.
Секс-колумнистка София Бенуа подчеркивает терапевтическое значение сексуальности в период скорби: «Секс — это возможность заняться чем-то, что не связано напрямую со смертью. Чем-то жизнеутверждающим, дающим утешение и близость, когда кажется, что горе поглотило все вокруг».
После утраты партнера человек может сомневаться в своем будущем и задаваться вопросами «Поймет ли меня по-настоящему кто-то еще? Захочет ли меня кто-нибудь снова?». Секс может стать утешительным ответом на эти вопросы и подобием утерянной близости, считает клинический сексолог и преподаватель по вопросам сексуальности Пэтти Бриттон.
В период острых переживаний человек может даже влюбиться в кого-то другого, говорит Лысогорова. И это не отрицает любви к умершему партнеру. Влюбленность всего лишь помогает сгладить боль от утраты и найти силы для жизненной перестройки. «Вообще-то странно не хотеть для себя хорошего. Организм мудрее нас и знает, что ему нужно, чтобы пережить стресс», — рассуждает специалистка.
Лина, 50 лет
Я познакомилась с будущим мужем почти сразу после своего 18-летия. Через год мы поженились. Это был удивительный счастливый брак, в котором у нас родилось трое детей. Мне казалось, мы были видной парой: многодетные, успешные, муж — молодой специалист, подающий большие надежды.
Он часто уезжал в командировки, где подолгу оставался без связи. В такие моменты я мысленно обращалась к себе и понимала, что с ним все в порядке: у нас была какая-то внутренняя связь.
Это был несчастный случай. Дочь позвонила мне с его телефона — речь была бессвязной, я ничего не могла разобрать. Я была на работе, но сразу же сорвалась домой, поняв, что случилось что-то ужасное. Пока бежала, я пыталась заглянуть внутрь себя в отчаянной попытке понять, жив муж или нет. Внутри была гробовая тишина. И весь ужас от его смерти обрушился на меня еще до того, как я увидела его.
Он погиб во дворе нашего дома на глазах у детей и соседей. Когда я прибежала, уже ничего нельзя было сделать: биологическая смерть давно наступила. Мы прожили вместе 14 лет.
Через некоторое время ко мне стали проявлять симпатию мужчины на работе. Поначалу я никак не реагировала: мне кажется, я даже не замечала этого. Но один мужчина оказался очень настойчивым, и через три месяца мы стали много общаться. Это случилось само собой: у меня как будто не хватало сил, чтобы контролировать ситуацию. Тогда же стало повышаться либидо, но в близость мы вступили только через полгода.
Наши отношения были теплыми и трепетными, поэтому я не чувствовала, что в них есть что-то противоестественное. Хотя, конечно, я все еще пыталась строить их по модели отношений с мужем, которого я мысленно не отпускала. Почти каждый вечер я рыдала в объятиях своего мужчины, но его терпение и поддержка давали мне надежду на утешение. Для меня осталось загадкой, где этот человек черпал силы, чтобы так заботиться обо мне.
Мы жили в поселке городского типа с населением в несколько тысяч жителей, где все обо всех всё знали. Когда мои новые отношения стали очевидными, я столкнулась с общим осуждением.
Это говорили коллеги, знакомые и просто прохожие. Некоторых людей я даже не знала, но, так как мы с мужем были известной парой, они считали себя вправе высказаться.
Те, кто опасался подойти ко мне, не стыдясь донимали моих детей. Люди ловили их прямо на улице и объясняли им, как теперь должна жить наша семья. Даже соседские ребятишки, наслушавшись разговоров родителей, приставали к моим и пересказывали им сплетни о нас. Но тяжелее всего было выносить осуждение близких родственников.
С моим другом мы были вместе два года, но наша связь распалась, не выдержав всестороннего давления. После этого я дала себе карт-бланш. Одни отношения сменялись другими. Я перестала надеяться на возможность счастья в личной жизни.
С тех пор на работе я постоянно слышала перешептывания за спиной. Некоторые из знакомых даже перестали со мной здороваться. Из-за непрекращающегося давления спустя несколько лет после смерти мужа мы с детьми уехали в город неподалеку. Я перестала общаться со всеми людьми из «прошлой жизни». Некоторое время я практически не разговаривала даже со своими родителями.
Через несколько лет после переезда я встретила своего второго мужа. Незадолго до этого он похоронил жену и столкнулся со многим из того, что когда-то пережила и я. Например, с внезапным повышением либидо после смерти супруги. Среди знакомых о нем порой отвратительно сплетничали. Все считали его крайне легкомысленным.
Но мы быстро сошлись, потому что я понимала его чувства. Я знала, что пресловутый «огонь» — это реакция тела на непереносимый стресс. И вот уже много лет мы вместе.
Почему общество порицает «вдовий огонь»
Осуждение растет из страха и невежества, считает Рина Лысогорова. Если бы окружающие знали, почему у людей, переживающих утрату, повышается либидо, порицания было бы меньше.
Общество возмущает само соседство смерти и секса. В книге «Исцеление от горя: в поисках конца скорби» журналист Коди Делистрати объясняет это так: «Существует давняя культурная традиция держать смерть и секс на удалении. Возьмем обычаи траура, исполнения которых общество еще недавно ожидало от скорбящих в США и Великобритании: ношение черного; определенные стандарты “приличной” продолжительности горевания… Представление о том, что скорбящий человек не имеет права на удовольствия, не говоря уж о наслаждениях секса, широко распространено, поскольку мы цепляемся за старинную идею о том, что человек в скорби должен зачем-то сохранять как моральную, так и телесную чистоту».
Повышенное либидо после утраты не считается девиантным поведением, подчеркивает Лысогорова. Это норма, которая пока что просто не укладывается в рамки общепринятой морали.
Светлана, 40 лет
Мы познакомились в 2009 году. Семь лет жизни вместе казалось, что мы созданы друг для друга, что мы поженились раз и навсегда. Даже во время ссор мы понимали, что никогда не разведемся. Если бывают браки по судьбе, то это был он.
В 2017 году муж уехал в командировку. Я знала, что некоторое время связи с ним не будет. Через несколько дней ко мне пришли его друзья и сказали, что мужа убили.
На похоронах меня как будто не было. Я наблюдала за всем со стороны, не могла стоять, дышать. Казалось, меня хоронят вместе с ним.
Месяц я не выходила из дома, не хотела ни с кем разговаривать. Я как будто была оголена и слишком уязвима. Приходилось возить двух детей в садик — это был мой максимум.
Примерно через 40 дней после похорон ко мне приехала подруга. Мы выпивали на кухне, и я вдруг ощутила невероятное желание. Я испугалась и подумала: «Господи, мой муж только умер, что я делаю?» Но ту ночь мы провели вместе.
Это была какая-то иррациональная история, потому что ни до, ни после я не хотела отношений с женщинами. Просто в тот момент мы много выпили и сломали все социальные барьеры. Наутро я недоумевала, как могла так поступить. Но большой вины не чувствовала, ведь это был не мужчина.
Через полгода после этого мое либидо снова взлетело. Было неважно, какой мужчина проходит мимо, я просто его хотела. При этом моя сознательная часть говорила: «С ним? Да никогда в жизни». Я любила мужа и не хотела, чтобы кто-то касался меня, кроме него. Я не представляла, как можно даже раздеться перед кем-то.
Я не обсуждала свое состояние ни с подругами, ни с психотерапевтом, ведь и секс, и смерть — табу. Этим просто невозможно было поделиться.
Мой первый секс с мужчиной произошел в почти бессознательном состоянии — я много выпила на дне его рождения. Будь я трезвой, вряд ли решилась бы на это. Тогда уже прошло два года со смерти мужа, но «вдовий огонь» не отпускал меня. Я помню, как плакала у этого мужчины на плече, жаловалась на жизнь без любимого. А потом проснулась с ним в кровати и подумала: «Боже, что же я натворила?»
Мой любовник был совсем не похож на мужа, поэтому я смогла продолжить с ним отношения. У меня было две жизни: в одной я была вдовой с детьми, которая пыталась хоть как-то существовать, а во второй находила утешение в телесных удовольствиях и старалась забыть о горе. Эта часть была тайной — о ней знала только подруга.
Отношения с любовником вернули меня к жизни. Спустя год таких встреч я смогла снять траур. Почувствовала, что я сильная и энергичная женщина, которая может со всем справиться. И чувство вины перед мужем стало понемногу отступать. Я была готова идти дальше.
«Вдовьего огня» не стоит бояться. Это энергия, которую можно направить во что-то еще, кроме секса. Два года подряд я так и делала: много работала, создавала новые проекты.
Как жить с высоким либидо и чувством вины
Если сексуальная энергия требует выхода, а вступать в отношения с новыми партнерами человек не готов, ее можно сублимировать в спорт или танцы, говорит Ольга Крапивина. Важно уделять внимание заботе о своем теле: массажи и спа-процедуры, успокаивающие нервную систему, могут снизить дискомфорт от внутреннего напряжения.
И Лысогорова, и Крапивина рекомендуют заниматься творчеством. Лепка посуды из глины, рисование, пение помогают проживать горе и выплескивать энергию. Иногда хорошо просто выехать в лес и покричать во весь голос, чтобы сбросить накопленный стресс.
Если человек внутренне порицает себя, ему может помочь мысль, что это осуждение принадлежит не ему. Он подвергается давлению общества, в котором есть представления о правильном и неправильном горе. Но на самом деле оно не делится на эти категории, подчеркивает Лысогорова.
Важно помнить, что испытывать сексуальное влечение совершенно нормально для живого человека.
Эксперты рекомендуют людям, пережившим потерю близкого, обратиться к психологу. В случае с повышенным либидо это особенно актуально, считает Лысогорова. Специалист поможет правильно трактовать все возникающие эмоции и желания. Кроме того, важно общаться с теми, кто оказался в похожей ситуации. Чтобы поговорить о своих чувствах и разделить боль, можно обратиться в группы поддержки для горюющих.
«Нужно помнить, что умершие близкие желали нам хорошей жизни. Они бы не хотели, чтобы мы истязали себя виной и стыдом в непростой для нас период», — говорит Лысогорова.
Редактировала Александра Левинская