Испания: как стать местным, недорого

Традиционная августовская поездка из Валенсии в Торревьеху к нашим друзьям Сергеевым по автописте (автомагистрали) занимает два с половиной часа. Минуем соляные копи и озеро розовых фламинго. И вот последние 15 минут до тошноты кружим по ротондам (круговое движение).

Ротонда — это отдельный дорожный аттракцион в округе Аликанте. Сам выезд, ввиду интенсивности движения и узости полос, — экстрим. Именно на ротондах чаще всего случаются глупые и обидные ДТП, но каждая ротонда — это еще и храм любви, где есть своя гостеприимная жрица. Готовая к услугам, она неизменно восседает на пластиковом стуле, облаченная то в леопардовое трико, то в красные шорты — невозмутимая и доступная уроженка африканских стран. Жует жвачку и пристально смотрит в телефон.

Бьюсь об заклад, чаще всего виновниками аварий становятся как раз любители быстрого дорожного секса. Засмотрелся маслянистым взглядом на девушку — и шмяк об столб. Последний перед Торревьехой круг — самый родной, и жрица ротонды — лучше всех. Она под своим зонтом выглядит так, словно бы мы оставили ее сидеть на том же месте в прошлом году — тот же развевающийся на ветру конский хвост, те же тесно обтянутые топом груди и сапатос — шлепанцы на платформе.

Копченые уши и правила урбанизации

«Чувствуешь запах жареных ушей?» — спрашивает Сергеев, когда мы подъезжаем к его дому в Торревьехе.

На парковке стоит густой черный туман и воняет жженной шерстью. Источник дыма обнаруживается неподалеку — через пять дворов от дома Сергеева. Дым этот поднимается ровным столбом, как при языческих жертвоприношениях, и быстро рассеивается по всей урбанизации. Жена Сергеева демонстративно зажимает нос и заводит детей в дом.

«Это соседи-румыны отмечают очередной религиозный праздник, у них закончился пост, и они готовят «уреке де порк» — копченые свиные уши», — поясняет Сергеев. Бинго! С ритуальным блюдом мы угадываем. Теперь о том, как румыны, а впрочем, и сами Сергеевы, оказались в урбанизации и что это за место такое.

***
Испанская урбанизация (urbanizacion) — явление уникальное, в России такого типа поселения не существует — это градостроительное изобретение испанцев ХХ века, которое в ХХI веке стало явлением социальным и интернациональным.

Фото из личного архива

Урбанизация в Торревьехе — не для испанцев (коренных жителей здесь по пальцам перечесть), а для иностранцев — британцев, русских, немцев. Услышал в Торревьехе испанскую речь — считай, тебе повезло, потому что говорят здесь на дикой смеси славянской, романской и германской групп языков. Такой испанский Майами, где есть даже черепахи и фламинго.

Внешне урбанизация напоминает коттеджный поселок. Но внутри все иначе.

В отличие от подмосковных дачных поселений, где нет нормальных ресторанов и магазинов и даже «Пятерочка» — роскошь, а за продуктами нужно ехать в райцентр, испанская урбанизация полностью приспособлена для нормальной жизни.

Крупные европейские торговые центры, моллы, рестораны на любой кошелек, спортивные клубы, школы, колледжи, больницы и бассейны — все это в распоряжении владельцев и арендаторов. И это далеко не «средиземноморская рублевка» с жильем, доступным только состоятельным людям. Урбанизация для всех, у кого есть хоть какие-то деньги — большие или маленькие, не имеет значения. Покупай, владей или снимай дом — все для тебя, друг, как бы говорят эти белые соблазнительные особнячки, выстроившиеся вдоль побережья.

Урбанизация Торревьехи состоит не только из элитных вилл и частных владений, но и из домов на несколько семей. Все это делает урбанизацию отдельным антропологическим институтом по изучению социального неравенства.

Богатых людей здесь много. На улицах Торревьехи то и дело встречаются «ягуары» и «ламборгини», на которых интернациональные белокурые красавицы с очень пухлыми губками возят отпрысков на занятия по теннису и конному спорту. Эмигранты рангом попроще из бывших стран соцлагеря работают у обладательниц автомобилей экстра-класса садовниками и уборщиками квартир.

Любители свиных ушей, румыны, живущие по соседству с Сергеевыми, приехали, например, из трансильванской деревни с очень низким уровнем жизни. Дом они в урбанизации снимают на три семьи — живут очень кучно, так дешевле. Поэтому свиные уши коптятся в производственных масштабах — на папу, маму, пятерых братьев, свата Василя, дядю Григоре и всех внуков и племянников тети Марицы из города Хуш. Соседские румыны — люди верующие, церковные и в постные дни ушей не вкушают. Отметив эту закономерность, Сергеевы теперь в скоромные дни плотно закупоривают окна и двери. Звали доброжелательные румыны отведать ушек и нас с Сергеевыми, но мы вежливо отказались под предлогом лечебной диеты.

Инженеры песочных замков

Каждый в урбанизации находит себя. Румынские мужчины, вот, освоили ремесло изготовления замков из песка, и это не метафора. Стоит пройтись по набережной любого испанского городка, и станет понятно — все песчаные фигуры на пляжах изготовлены румынами. Кто стоит за этим бизнесом — непонятно, но факт румынской избранности в нелегком деле изготовления замков из песка остается фактом.

Фото: из личного архива

Румынские женщины неподалеку от своих подкопченных солнцем мужчин торгуют жареной кукурузой, а если выучивают больше фраз, чем «куанто?» (сколько?) и «маис, пор фавор» (кукуруза, пожалуйста), идут работать нянями в семьи.
Моя знакомая румынка Лучия (мы разговорились на автобусной остановке) именно так и устроилась. Она умеет «крутиться в этой жизни». Приехав в Испанию, женщина быстро узнала, что при Красном Кресте есть бесплатные языковые курсы, и теперь зарабатывает больше, чем ее соотечественницы, на несколько сотен евро. Деньги она отправляет домой — в деревеньку, где остались ее дочь, муж-пьяница и родители. А еще Лучия, как и многие эмигранты, воцерковилась в Испании. И ходит в недавно построенный русский храм Рождества Пресвятой Богородицы, потому что румынского прихода в Торревьехе нет. Лучия теперь даже знает, кто такой преподобный Сергий Радонежский, и почитает этого русского святого, называя его по-своему «сфынтул Серджиу». Исповедоваться она все-таки ездит раз в месяц в Аликанте, но если совсем прижмет, рассказывает о грехах русскому батюшке по-румынски. Тот, хоть и не понимает ни слова, но выслушать ее обязан — работа у него такая. «А у греха нет национальности — грех что русский, что румынский», — здраво рассуждает Лучия.

Православие и дефицит

Вообще, православный приход — это такой центр притяжения эмиграции, куда стекаются все одинокие сердца, отколовшиеся от своих постсоветских родин. На приходе во время службы все равны, и здесь может возникнуть короткий и плодотворный контакт между девушкой на «ламборгини» и на все руки мастером, украинским парнем, предлагающим услуги «мужа на час». Именно через приход часто происходит трудоустройство — люди находят друг друга. Батюшка обычно поощряет такие знакомства и даже стимулирует чаепития после воскресных служб. Для многих такие встречи — единственный праздник за всю неделю. Прямо на улице, в церковном дворе накрывают стол и приносят «свое, домашнее» — выпечку и ностальгические салаты оливье и сельдь под шубой.

Приготовление русских блюд на чужбине довольно проблематично — это на родине сельдь и соленые огурцы есть в каждом магазине. Отечественная же закуска в Испании дефицит. Продуктовую конъюнктуру освоили прибалты, которые открыли в Торревьехе русский магазин и везут в Испанию сметану, гречку и уже упомянутые ингредиенты русского стола. Выполняет русский магазин в Торревьехе и функцию тумбы для объявлений. На стене здания наклеены бумажки с запросами и телефонами — кому что надо. Сергеевы так нашли детям няню, хотя потом проверяли ее надежность через чат «Русская Торревьеха» у местных эмигрантских мамочек.

То, что урбанизация — это поселение контрастов, видно даже на примере улицы, где обитает семья Сергеевых. На одной стороне за высокими заборами возвышаются элитные особнячки, утопающие в цветах лантаны и олеандра, а с другой теснятся плотно прижатые друг к другу одинаковые соты-домики с короткими заборчиками и крошечными внутренними двориками.

Именно таким мини-домиком в общежительном улье и владеют Сергеевы — крестные моей дочери. Они переехали сюда пару лет назад и уже почти научились жить в этой «ксерокопии мечты», как называет урбанизацию жена Сергеева Ника.

«Жареные свиные уши — это еще цветочки, — делится Ника подробностями жизни в Торревьехе. — Нам сложнее было привыкнуть к существованию «на виду у всех», помнится, так пел Петр Мамонов. Ты посмотри на эти условные перегородки между двориками. Мы всегда в курсе, что происходит у наших соседей, а также у соседей соседей».

Фото: из личного архива

Вопрос постановки границ Сергеевы для себя решают так же, как и многие здесь: закупить и посадить вдоль заборчиков высокие кусты можжевельника или рододендрона и тем самым отгородиться от соседских глаз. Но есть и очевидный минус: растительность займет большую часть дворика, который и так крошечный, — места хватает только для того, чтобы установить стол и летние кресла, разбить крошечную клумбу с пятью горшками и надувной бассейн для детей. Поэтому Сергеевы и колеблются.

Почти испанцы

У прозрачности границ есть и свои очевидные плюсы: впервые за долгие годы Сергеевы начали общаться с соседями и знают их по именам. В Питере, откуда они приехали, семья знала только дворника и то лишь потому, что он зимой стряхивал снег с их машины за небольшие деньги. Теперь, кроме огромной румынской семьи, словно бы сошедшей с кинополотна Кустурицы, они общаются с итальянкой Франческой, соседкой слева, и малоизвестным писателем Хулио, жителем соседнего «улья». Хулио свой улей сдает, и Сергеевы чаще видят арендаторов, чем хозяина, а вот словоохотливая Франческа — постоянный житель урбанизации. Сергеевы теперь знают ее генеалогическое древо еще со времен Ромула и Рема и регулярно угощаются итальянской кухней Франческиного производства. Внучка Франчески на прошлой неделе привела мальчика. Теперь вся урбанизация в курсе, что у девочки наконец-то есть секс. Сколько продлится этот гражданский брак — неизвестно, но Сергеевы, например, надеются, что, может быть, у молодых закончится конфетно-букетный период и они смогут спокойно заходить во внутренний дворик, чтобы за заборчиком никто со вздохом внезапно не приседал в олеандры.

Так что урбанизация в Торревьехе — это не Испания, а интернациональный коктейль. За испанским колоритом Сергеевы выезжают в маленькие городки и села, расположенные в горах, — там до сих пор сохранился национальный дух. И вот еще дети их в британском колледже изучают испанский вторым языком. Хотя, жалуется Ника, до сих пор называют гаспачо «красной блевотиной» из-за пюреобразной консистенции и отказываются в школе есть «это». Ника пытается увещевать детей. «Вы не понимаете, гаспачо — это часть испанской гастрокультуры, а вам надо здесь приживаться!»

Но Сергеевы все равно приживутся, ведь на прошлой неделе их дети распробовали тортилью — испанский омлет из картошки, фасоли и яйца. Так что теперь они почти испанцы.

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!