Окно в колодец

Ровно в 5:30, за полчаса до рассвета, когда летом особенно крепко спится под шорох вентилятора, сразу несколько жителей одного из домов по улице Годой — Крус в Буэнос-Айресе были разбужены громкими звуками. Шлепки, стоны, ритмичные удары кровати о стену и страстные крики. Соседи с любопытством прислушивались, улыбались, пытались понять, на каком этаже шумят, и, смирившись с тем, что снова заснуть не получится, уходили на работу раньше обычного. Моей подруге Елене в тот день в офис было не нужно, поэтому «звуками природы» ей пришлось наслаждаться, с короткими перерывами, до 11:00. Неизвестные любовники отличались выносливостью.

На следующий день все повторилось. Разбуженная Елена записала эротический аудиоспектакль на диктофон — на тот случай, если хозяйка квартиры решит снова поднимать арендную плату и будет расхваливать тишину района. В ближайшей аптеке подскочил спрос на беруши.

На четвертое бессонное утро сразу после начала привычной возни одно из окон с шумом распахнулось. В нем появилась пожилая сеньора в халате и заорала: «Эй, баста! Остановитесь уже! Заткнитесь! Сколько можно?» Кровать ударилась о стену еще раз и замерла. Застигнутые врасплох любовники вряд ли хотели, чтобы все соседи были в курсе их сексуальной жизни.

Оказаться в подобной ситуации в Буэнос-Айресе легче, чем где бы то ни было, — и все благодаря специфической конструкции местных многоэтажных зданий. Дома так построены, что половина жильцов вынуждена видеть и слышать друг друга намного чаще, чем им бы того хотелось. Это испанское наследие: аргентинские города, как и в момент их основания конкистадорами, продолжают застраиваться квадратными кварталами со стороной примерно сто метров. По-испански они называются «мансаны».

ПульмонФото: из личного архива

Здания в мансанах строят вплотную друг к другу. Если они одинаковой высоты, то часто разделяющая их стена вообще одна на двоих. Дворов в российском понимании в Аргентине не существует. В Буэнос-Айресе первые жилые дома выше трех этажей появились во время массовой эмиграции из Европы в самом конце XIX века. И, естественно, каждый застройщик хотел возвести на приобретенном куске земли максимальное количество пригодного для продажи жилья. Для этого архитекторы стали делать внутри зданий что-то вроде узких шахт, куда выходят окна комнат, расположенных в сердцевине дома. Правильно такая шахта называется «тронэра» (по-русски «бойница»), но в повседневной жизни аргентинцы используют слово «пульмон» (по-русски «легкое»).

Самые дорогие квартиры смотрят окнами на улицу, самые дешевые расположены на нижних этажах высотных зданий и выходят всеми окнами в пульмон. Там минимум дневного света и свежего воздуха. Вечная необходимость задергивать шторы и предательское эхо. Плачущие дети, воющие собаки, скандалы, вечеринки. В тех случаях, когда россияне стучат соседям по батареям, аргентинцы кричат в пульмон. Хозяева такой недвижимости чаще всего сдают ее жильцам или под врачебные и адвокатские консультации.

Большую часть жизни я провела в московской «однушке». Вид на Дмитровское шоссе и пустырь, на месте которого в этом году открыли станцию метро «Селигерская», особой красотой не отличался, но прилагался бесплатно.

Дворов в российском понимании в Аргентине не существуетФото: из личного архива

К трудностям в новой стране я была готова, поэтому без особой драмы приняла тот факт, что первые пару лет придется пожить в квартире, все окна которой выходят в пульмон. Через это в Буэнос-Айресе прошли многие мои друзья и знакомые. Кроме того, район был отличный, цена — умеренная, а этаж — предпоследний, так что жизненно необходимую дозу солнца и свежего воздуха мы с мужем все же получали. Я с самого начала старалась относиться к происходящему как к социальному эксперименту над собой. И вот теперь, три года спустя, могу подвести его итоги.

Пульмон меняет: избавляет от старых привычек, помогает приобрести новые, переворачивает представление о личном пространстве и наводит на мысль о подводных лодках. Первым делом я разучилась смотреть в окно в надежде понять, какая погода на улице. Чуть позже стала автоматически задергивать шторы, отправляясь в душ, и поливать цветы на внешнем подоконнике только после полуночи, когда сумасшедшая соседка, помешанная на плесени и сухости стен, ложилась спать. А благодаря венесуэльцам, которые в выходные открывали окна и включали музыку на полную громкость, я всегда была в курсе новинок латиноамериканской попсы.

Я подумала, что это апокалипсис, но оказалось, что кто-то из жильцов жарил с друзьями мясо на крыше и догадался вытряхнуть сгоревший уголь в пульмон. Наш пес Симон обожал забираться на спинку дивана и следить за соседями. Свои наблюдения он «комментировал» приглушенным рычанием, поскуливанием или возмущенным лаем. Особенно ему не нравилась уборщица в квартире напротив, которая раз в неделю тщательно мыла окна желтой тряпкой.

В пульмоне минимум дневного света и свежего воздухаФото: из личного архива

Пульмоны создают истории. И самую счастливую из них мне рассказал друг мужа по имени Лучо. В студенческие годы он вместе с однокурсниками снимал «трешку», из окон которой открывался прекрасный вид на гостиную квартиры, где жили две девушки. Одна из них — у нее была великолепная фигура — любила расхаживать по дому в майке и трусах. Сначала молодые люди наблюдали за соседкой тайком, но, освоившись, стали аплодировать при каждом ее появлении. Студентку такая реакция не оскорбила и не расстроила. Все превратилось в игру, благодаря которой соседи познакомились и стали вместе ходить на вечеринки. В итоге один из однокурсников Лучо влюбился в «девушку в трусах» и женился на ней. Совсем недавно они стали родителями.

Аргентинские пульмоны — как коммуналки и общаги, пространства мистические и кинематографичные. Провести в них жизнь — ад, а пару-тройку лет — незабываемый опыт, который помогает почувствовать ценность самых обычных вещей. Сегодня из моего окна видно небо, крыши домов, птиц и самолеты. И поверьте: это совершенно невероятно и фантастически красиво!

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!