Иван, основатель компании Primal

О веганстве в Следственном комитете и производстве растительных сосисок

Я учился на юрфаке и проходил практику в Следственном комитете. Там есть неоплачиваемая должность для студентов — общественный помощник следователя. Мне выдали удостоверение, прикрепили к следователю. Это была работа с тяжкими преступлениями. Я помогал расследовать убийство, вершить, как говорится, правосудие. Это было очень интересно.

Еще раньше, тоже в студенческие времена, я познакомился с ребятами, которые увлекались панк-роком. Некоторые из них были веганами — общение с ними произвело на меня впечатление. Я ехал в междугороднем автобусе, смотрел из окна на стада коров и думал, что не хочу участвовать в их эксплуатации.

Я хотел пить соевое молоко, но то, которое привозят из Европы, было очень дорогое. И выбор в вегетарианских магазинах Питера — крайне скудный. Тогда мы с подругой научились дома делать молоко из соевых бобов. Сначала для себя, а потом я стал незадорого продавать его ребятам в такой же ситуации — и создал маленькое производство.

После окончания университета мне присвоили воинское звание лейтенанта юстиции. Я подал документы в Следственный комитет. Их рассматривали несколько лет, а потом меня неожиданно приняли — расследовать преступления, совершенные военнослужащими в небольшом городе. Ради этой работы мне пришлось уехать из Питера.

ИванФото: Роман Лукин

Я работал следователем и сначала скрывал, что веган: не хотелось прослыть чудаком и привлекать лишнее внимание. Готовил еду дома и ходил домой обедать. Но такое разве утаишь! Приходилось иногда есть в столовых, коллеги меня расспрашивали и, конечно, стали надо мной подтрунивать. Никаких блестящих приколов не было, только типичное: «помидорам тоже больно», «веганы едят еду моей еды» — так мой начальник шутил. Это был мужской коллектив и специфический контингент. До оскорблений никто не опускался, но я и без того столько перетерпел! Но, честно говоря, я не особо об этом думал: работа тяжелая, спишь мало, целыми днями пашешь — там не до ерунды.

А с питанием было не очень. Со временем я получил звание старшего лейтенанта. По воинской традиции я выпил стакан водки со звездочкой на дне. Как в фильмах типа «Улицы разбитых фонарей». В офицерской столовой не было ничего, чем можно было бы закусить, — классическое воинское застолье. Я нашел только помидоры с огурцами.

Я не пил до этого несколько лет, но отказаться принимать алкоголь или свалить без уважительной причины и разрешения командира никак не мог. Выпил стакан залпом, закусил свежим огурцом. И просто улетел.

Недавно бывшие коллеги меня поздравляли с Днем сотрудника Следственного комитета — пришлось поздравлять их в ответ, хотя я уволился оттуда три года назад. Работать в СК оказалось не классно — я ожидал другого. Довольно быстро заниматься этим и общаться с такими людьми совсем расхотелось. Я уволился, вернулся к обычной жизни и продолжил делать соевое молоко.

Со временем на питерском рынке появились большие производители растительного молока — рынок наполнился. Нам не хватило производственных мощностей и денег, чтобы конкурировать. Мы перестали делать соевое молоко, но придумали новые продукты: соевый творог, сосиски, сейтан (сейтан — веганский аналог мяса из пшеничного белка. — Прим. ТД). Для маленького производителя быть гибким — это единственный способ оставаться на плаву. Большие компании неповоротливы, а мы юркие, как рыбки. Нас только четверо, а раньше было вообще двое.

Читайте также Дети в форме   Почему дети хотят стать полицейскими

 

Сейчас мы арендуем производственное помещение в пищеблоке в Питере и у нас есть свое оборудование. Сосиски делаем из пшеничного белка, тофу и специй и начиняем этим специальную упаковку. Творог — из соевого молока своего производства, а в конце добавляем в него фрукты и орешки. Продукты поставляем в магазины Петербурга, Москвы, Саратова, Новосибирска, Сыктывкара, Череповца, Минска. Наш менеджер рассылает предложения магазинам, а продавцы из далеких городов чаще выходят на нас сами. Время идет, веганская еда приобретает спрос — и наши объемы растут. Сейчас мы производим 600 единиц продукции в неделю. Хотя можем гораздо больше, если будет спрос.

Работая в Следственном комитете, я мечтал быть героем, бороться со злодеями и коррупционерами. Но рядовому сотруднику невозможно добиться кардинальных изменений, если только все вдруг не станут отчаянно порядочными ребятами. Изменения могут произойти только сверху. Делая соевые продукты, мы с друзьями не спасаем мир, но люди, в том числе благодаря нам, становятся вегетарианцами или веганами, потому что ощущают, что доступной еды все больше. И, отказавшись от продуктов животного происхождения, не страдают вовсе. Если сказать романтично — я чувствую, что приношу обществу пользу.

Александр, психиатр

О веганстве с ВИЧ и психотерапии

В позапрошлом году мои родители впервые решили пошиковать и купили живого осетра. Я зашел на кухню и увидел, как они снимали с него кожу, чистили, разделывали и потрошили. Меня накрыла сильная тревога, появилось ощущение нереальности происходящего. Я подумал, что не хотел бы быть этим осетром: тебя выращивают в специальных заводях, обращаются с тобой как с предметом — и ты никуда не можешь деться. Стало обидно, что живые существа — это ресурсы, которыми мы распоряжаемся.

Вскоре после истории с осетром мне поставили брекеты. Нужно было есть только мягкое и маленькими кусочками. Заодно я попробовал не есть мясо.

Почти тогда же я узнал, что у меня ВИЧ. Вечером после установки брекетов на вторую челюсть у меня остро развился фарингит. Стенка горла покрылась бугорками, миндалины увеличились настолько, что было сложно глотать. Ангина не проходила месяца два. Потом заболело сердце, а над ключицами появились высыпания. Я сдал анализы на все подряд — думал, у меня стрептококк. Результаты пришли в течение дня: стрептококк не обнаружили и только результаты анализа на ВИЧ задерживались.

В марте мне пришел конверт. На улице было тепло и солнечно — я достал большой листок и прочитал, что я ВИЧ-положителен. Я этого совершенно не ожидал: я не употребляю наркотики, мне не делали полостных операции, не переливали кровь. Я всегда использую презервативы, а все мои бывшие партнеры здоровы. Сейчас меня поддерживают психотерапевт, друзья и семья. Лучший друг демонстративно пьет из моей бутылки с водой.

АлександрФото: Олег Демёхин

Вскоре я наткнулся на блогеров, которые говорили о веганстве. Какое-то время присматривался, но боялся, что если перестану употреблять молоко и яйца, то ВИЧ будет прогрессировать. Тогда я узнал, что животные белки идентичны растительным и животную еду несложно заменить на растительную. И понял, что нет разницы между моим тогдашним и веганским питанием. Если верно составить себе диету, я не буду испытывать дефицитов. Даже кофе на соевом молоке оказался вкуснее, чем на обычном.

Я слежу за уровнем витамина B₁₂, принимаю витамин D, а еще для спокойствия пью кальций — вроде при ВИЧ кальций легче вымывается из костей. Еще я ем водоросли, чтобы потреблять достаточно йода. Последний раз я проверялся в июле — показатели биохимии, общего анализа крови и клеток, отвечающих за иммунную систему, были в порядке. На антиретровирусной терапии и веганстве я болею как и до веганства — не чаще пары раз в год. Инфекционистку я посещал в ноябре: она сказала, что все хорошо и пересдачу анализов можно отложить.

Я работаю психиатром — в профессиональном окружении на веганство часто смотрят как на пищевое нарушение. Среди психотерапевтов есть теория, что веганство — это симптом агрессии. Но психотерапевтов-веганов становится больше. Появляется и запрос на такую психотерапию: веганы на форумах опасаются, что обычный психотерапевт может отговаривать их от этого выбора. Я даже задумывался о том, чтобы развить это направление.

Ко мне на терапию ходит много веганов и веганок. У них есть признаки вторичной травматизации — когда люди теряют ощущение безопасности в своей жизни за счет того, что слишком чувствительно воспринимают вещи, не связанные с ними напрямую. Веганов ранит то, что происходит с животными, и у них есть все признаки травмы: искаженное восприятие времени, сложный контакт со своими чувствами. Многие ощущают эмоциональную изоляцию или жгучее одиночество, потому что мало кто их понимает. Есть теория, что у тех, кто пытается чувствовать животных, сильнее развита эмпатия и эмоциональный интеллект.

Веганство и забота о правах животных помогают мне в работе — я смелее ставлю себя на место другого человека. Мы переживаем о том, что в мире много насилия: кого-то бьют или убивают, но похожее происходит с животными, и у них нет права голоса. Но когда мы зажевываем эти жалобы куском мяса, происходит что-то неправильное.

Катя, сотрудница фонда «Нужна помощь»

О веганстве и благотворительности

Мы с родителями жили в поселке и выращивали кур, гусей и уток. Я любила их, гуляла с ними, заводила домой. Однажды я поняла, что их убивают, а зимой жрут. Это было странно и мне не подходило — я решила, что не буду больше есть мясо и яйца. Сначала скрывала это от родителей и отдавала коту плов или гуляш с тарелки. Потом они узнали и сказали, что я перерасту. А я уехала учиться в универ и стала веганкой. Все перевернулось — и у меня появился стержень внутри.

О качестве еды я тогда не думала. На студенческий бюджет ела скудно — гречку и яблоки, иногда винегрет. Я пропускала завтраки, шла в универ и там объедалась веганскими булками или печеньем с чаем. Это было просто антивеганство. У меня пропали месячные на четыре месяца — я очень испугалась. И начала запариваться над тем, что ем, и читать — о недостатке железа, составе крови. Врачи прописали мне железо и витамин B₁₂. Если меняешь питание — надо перебороть лень и все спланировать. Даже на небольшие деньги можно питаться нормально. Совершенствовать свое веганское питание можно бесконечно — читать, узнавать новые рецепты, совмещать со спортом.

В школе меня мучили панкреатит и холецистит — мы с мамой постоянно ездили по больницам. Но переходить на веганство мне было не страшно — я знала, что мясо тяжело переваривается. Со временем эти болезни перестали меня беспокоить. Я регулярно занимаюсь кроссфитом, бегаю, почти не ем веган-фастфуд и рафинированную еду. И каждые полгода хожу проверяться к врачу.

КатяФото: Аня Шмитько

Скрупулезное отношение к веганству отразилось и на моем подходе к работе и человеческим отношениям — я стремлюсь понять все до мелочей. Я стала внимательна к окружающей среде, здоровью, разуму и стараюсь делать хорошие вещи в жизни стабильными. Если у меня возникают конфликты с кем-то, я думаю: что будет, если я поведу себя резко? И прихожу к выводу, что ни к чему конструктивному это не приведет. Когда переходишь на растительную диету и учитываешь этические моменты, внутренние конфликты возникают постоянно. Прорабатывая их, другие конфликты тоже становится решать легче. Я знаю: если вещь приносит пользу — нужно ее поддерживать, а не поддаваться мимолетным негативным порывам. И если я могу, то я не делаю плохого. Какие бы ни были проблемы в жизни — я не перестаю быть веганкой, потому что вижу в этом вклад в наше будущее.

Когда в 16 лет стала веганкой, меня увлекла защита животных — постепенно это вывело меня в социальную сферу. Я узнала многое о мире, и мне захотелось участвовать в том, чтобы наша жизнь становилась лучше. Теперь я работаю в благотворительном фонде.

Для людей со стороны благотворительность и веганство выглядят одинаково. Например, бизнес — это серьезно, а веганство и социальная сфера — нет. Будто этим занимаются истерично-сердобольные люди, которые постоянно что-то кричат. Но именно социальная тема продвигает общество. Фонды в России или за рубежом решают проблемы дискриминируемых групп: беженцев, женщин, ВИЧ-положительных, трудных подростков. Я не делю дискриминации между собой — они все плохие. И дискриминация животных ничем не отличается от остальных. Считать ее неважной, потому что животные не могут об этом сказать, — ошибка.

Кирилл, менеджер, бывший геолог

О веганстве в полярную ночь и еде в шахте

Читайте также Пережившие предательство   У большинства животных когда-то был дом. Кто-то заболел, состарился или просто надоел — и вчера еще любимого домашнего питомца выбросили на улицу как прочитанную смятую газету  

Когда я учился в школе, нас отвезли на экскурсию в забойный цех местной птицефабрики. Водили и рассказывали, как забивают животных. Там все было устроено очень жестоко: куриц содержали в маленьких тесных клетках, а петушков вообще не было — они не несут яйца, поэтому им отрезают головы. Вонь куриного помета, грязь, теснота, холод — было видно, что это ад для птиц. Я был впечатлительным ребенком и решил, что не буду есть куриц. Но ведь с другими животными поступают так же. И котлета, которую я покупаю в магазине, — не просто котлета. Так я стал вегетарианцем. А позже понял, что вегетарианство не освобождает животных от страданий, — и стал веганом.

Тогда я учился в Мурманске, а потом еще три года в Апатитах. После университета поехал работать в шахту геологом в город Заполярный. Там все было строго: шахта дисциплинирует, правила написаны кровью. Бывало, что за год у нас на шахте погибало два-три человека, и случались еще ранения. Я контролировал геологическую документацию: где, сколько выкопали руды и какого она качества. В шахтах я проводил от четырех часов в день — однажды уехал туда в восемь утра и выехал обратно в пять утра следующего дня. Работа сложная — большие переходы, загазованность. Во время длинных смен еду нам спускали прямо в шахту.

В шахтерской столовой я в первое время брал двойную порцию гречки или макарон. Но с таким рационом меня хватило на две недели. Оставаться веганом и даже вегетарианцем было невозможно — город крошечный, магазинов нет. Работали без выходных по две недели, сил готовить самому не было. Я только работал, ел и спал.

КириллФото: из личного архива

Веганская еда дает достаточно сил для такой работы, но ее там просто не было.

Спустя четыре года я вернулся в Мурманск и снова стал веганом. У меня же здесь все налажено. Моя девушка тоже веган — раз в две недели мы вместе ездим в маленькие пограничные города Норвегии и Финляндии за едой. Там три супермаркета на город, но в них веганской еды больше, чем во всем Мурманске. Берем там растительное молоко, веганские сыры. В Мурманске есть специальные магазины, и мы иногда покупаем там веганский бефстроганов, колбасы, сосиски. Местные продукты у нас дороже, чем в Москве, — например, морскую капусту фасуют в столице, а потом привозят обратно. Овощи и фрукты зимой доходят до нас в плохом состоянии. Поэтому без витаминных добавок тут никак, особенно когда солнца совсем нет.

Когда я был веганом в университете, на учебе почти ничего не ел, ходил голодный. Сейчас я работаю менеджером в магазине. Когда я целый день вне дома — делаю сэндвичи с веганским сыром и беру как перекус на работу.

Хотя рядом протекает Гольфстрим, низкие температуры переносятся здесь тяжело. И 15-20 градусный мороз из-за влажности ощущается гораздо хуже, чем в Москве. Полярная ночь у нас длится с 2 декабря до 11 января, а первые лучи солнца видны еще только через четыре дня. В зимнее время мы тоже питаемся по-вегански — сейчас у меня в холодильнике суп с соевым мясом, картофель или макароны с фасолью, черничное варенье. Я знаю точно: веганом можно быть везде, где получается полноценно питаться.

Аня, журналистка

О веганстве в путешествиях и правах человека

Я стала вегетарианкой сразу после школы, а еще через два года — веганкой. Десять лет назад не было веганских магазинов — я ела рис, гречку, чечевицу, фасоль и иногда овощи, а сыр тофу видела только в мечтах. Сейчас все поменялось: на веганскую еду появился спрос и я объедаюсь тофу, хумусом и веган-бургерами.

Много путешествуя, я никогда не испытывала сложностей со вкусной веганской едой. Когда я ездила автостопом с друзьями, мы брали с собой батончики и орешки с сухофруктами. Несколько раз обедали с теми, кто нас подбирал, — дальнобойщики любят отдохнуть в типичных придорожных кафе с шансоном из колонок. Хозяева приносили постный борщ или щи, специально для нас собирали из углов холодильника разные соленья, гарниры и фасоль на большую тарелку. А в Европе даже самая захудалая заправка ломится от еды, придуманной специально для веганов.

Я ездила в командировки в далекие города России — и моей привычке формировать полезные комбинации блюд из ничего завидовали все коллеги. На Соловках это были салаты из свежей ламинарии и еда из монастыря, в Азербайджане — блюда из теста, бобов, орехов, зелени и фруктов. Так что мне удается пробовать даже национальную кухню разных стран.

Выступать за права человека — мой журналистский долг. Но логически права человека связаны с правами животных — наверное, это можно назвать гуманизмом. Даже самый закоренелый преступник не заслуживает пыток или смертной казни. Почему тогда этого заслуживают свиньи, коровы, ягнята и другие животные, которые ничего нам плохого не сделали? Я веганка, потому что любое использование животных приводит к их смерти: яйца производят на тех же фабриках, где убивают куриц, а на молочных фермах коровы все равно становятся кожаными изделиями, а телята-мальчики — стейками.

АннаФото: Аня Сахарова

Животные — сложные существа, с ними даже работают зоопсихологи. Каждый владелец животного знает, что они умеют любить, скучать, привязываться, но ведь и страдать тоже. И то, что они испытывают на фермах, в цирках, контактных зоопарках, — это агония. Особенно странно наблюдать, как мини-пиги становятся домашними любимцами, а обычные поросята остаются едой.
Мучения животных оправдывают удобной логикой: тем, что бог их создал для нас, или тем, что хищники едят млекопитающих и это естественная пищевая цепочка, а веганство — нет. Но еще хищники едят фекалии или падаль — не все, что естественно в природе, подходит цивилизованному человеку. Хищники не пьют молоко других видов — но это не становится аргументом о неестественности молока.

Есть животных — традиция, но бить детей в воспитательных целях тоже было традицией. Понятия естественности или традиций не связаны со справедливостью. Каждое существо имеет право на жизнь, вне зависимости от того, нравится оно нам или нет. Никто не хочет страдать и жить в стесненных условиях — ни я, ни моя кошка, ни измученная на ферме корова. Когда-то справедливость по отношению к темнокожим вызывала усмешку и их рабство казалось естественным. Я уверена, что скоро вопрос отношения к животным будет стоять так же остро, как проблема расизма.

Веганство ассоциируют с гомеопатией, лечением рака травами, ведической культурой, аскетизмом, детоксом — но оно вписывается в концепцию доказательной медицины. Нутрициологией я заинтересовалась из-за веганства. Я знаю, что даже из самых простых продуктов получаю незаменимые аминокислоты, белок, железо, кальций и омега-3. Я следую рекомендациям ВОЗ и ем от 500 граммов овощей в день, хотя овощи — не главная еда для вегана. Еще я веду канал на YouTube, где обсуждаю с другими веганами, как сформировать правильные пищевые привычки.

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!