«Путь от кризиса к кризису»

В последний по-настоящему теплый день этой осени мы с Юлей сидим на скамеечке возле их загородного дома и разговариваем про детей. Юлин муж Леша безуспешно пытается убрать садовый шланг: с одной стороны за его конец тянет Сережа, а с другой — Сашка. Два вертких малыша не дают высокому крепкому папе справиться с задачей. Все хохочут. Сережа с хрустом кусает красное яблоко.

«Они хорошо работают в тандеме», — улыбается Юля.

Оранжевое солнце медленно движется к горизонту. Идиллия! Но так было не всегда.

«За пределы ковра»

Сережа и Саша — родные братья. По крайней мере по маме — про их отца или отцов доподлинно ничего не известно. Сашу, которому скоро исполнится три, мать сразу после родов сдала в детский дом, а Сережу пыталась воспитывать. В семье он прожил одиннадцать месяцев, но на его психике и здоровье это время отразилось не лучшим образом.

«У них еще есть старшие братья или сестры, я не знаю, их сразу же сдавали в детский дом, сейчас они где-то усыновлены, — говорит Юля, — и единственный, кого мать попробовала хоть как-то воспитать, — это Сережа. Неудачная попытка абсолютно. Только хуже. Наша куратор в опеке как раз участвовала в изъятии Сережи из семьи, он запомнился ей. Всякие страсти рассказывала: когда ребенка забирали, сожитель вот этой его мамы начал с ножом на сотрудника опеки кидаться. Куртку, по-моему, порезал».

По всей видимости, в родной семье Сережа не только подвергался насилию, которое он до сих пор не приемлет ни в какой форме — даже в кино и мультиках, — но и недоедал. Алексей рассказывает, что единственным прикормом для ребенка тогда была пустая манная каша без сахара и соли, а Юля добавляет, что в год и восемь, когда они его взяли, у Сережи был всего лишь восемнадцатый размер ножки, весил он совсем мало и был очень замкнутым.

«Когда он в детском доме жил — там сплошные запреты, наказания, — говорит Юля. — Ребенок у нас за ковер боялся выйти, не то что из комнаты, куда-то в коридор, а за пределы ковра. Там ему можно было сидеть на ковре, играть в игрушки, всё. Больше ему ничего делать нельзя было».

Младшему, Сашке, во всех смыслах повезло чуть больше. Он ни минуты не жил в семье, где царствовали алкоголизм и насилие, а сразу оказался в сиротских учреждениях. В детдоме его, в отличие от Сережи, часто брали на руки, поэтому он и сейчас больше доверяет людям, его адаптация проходит гораздо легче. Но и Саше все пять месяцев в детском доме было несладко.

«Мы его приучали, например, пить воду, ему воду не давали — только молочные смеси, — говорит Юля. — Опять же, когда мы их взяли, у Саши попа была просто красная, у Сереги — бордовая. Подгузники им толком не меняли».

«Важнее, что внутри»

Юля и Саша уже давно вместе, но кровных детей у них нет, а дети в семье обязательно нужны: в этом они всегда были уверены, оба очень хотели стать родителями. Так, все обдумав, они отправились в школу приемных родителей (ШПР) — пройти обучение, узнать обо всех тонкостях родительства и убедиться в прочности собственного решения взять ребенка.

«Нам очень повезло с нашей школой, — уверенно говорит Юля. — В Гатчине у нас была ШПР, которую вели Мария Федорова и Ирина Мокичева из фонда “Найди семью”. У них самих хороший опыт приемного родительства, плюс они работают в городке “Надежда”, поэтому на многие вещи они обратили внимание изначально. То есть морально мы были хорошо готовы, знали, как справляться со многими проблемами, но реальность все равно оказалась более жесткой».

Школу Юля и Леша успешно окончили и получили возможность взять в семью приемного ребенка, даже двух. Разлучать родных братьев и сестер нельзя по закону, а Юля с Лешей, в принципе, хотели двоих детей, так что когда увидели Сережу и Сашу, поняли — это судьба. Неожиданным препятствием стало неприятие идеи приемного родительства со стороны Лешиной мамы, с которой семья тогда делила квартиру в Гатчине. Она отказалась подписывать согласие на размещение ребенка — и тогда Юля с Лешей решили переехать в загородный дом, который к тому моменту еще не был достроен.

— Поскольку мы это согласие не могли получить, то в срочном порядке стали достраивать дом. То есть чтобы взять детей, мы дом построили. Со всеми удобствами, — смеется Юля.

— Сейчас снаружи он выглядит не очень, зато внутри там офигенно, — говорит Леша. — Поэтому в основном обычно не смотрим отсюда, нам важнее, что внутри.

Внутри дом действительно выглядит очень уютным и обжитым. У Саши и Сережи в нем есть целый спортивный городок и куча игрушек, сейчас они готовятся переезжать из родительской спальни в детскую, в которой заканчивается ремонт. Родители считают, что мальчишки уже готовы жить самостоятельно, хотя до сих пор то один, то другой отказываются засыпать без тактильного контакта с мамой или папой — так дает о себе знать пережитый в маленьком возрасте опыт одиночества и депривации.

Лешина мама, кстати, полюбила обоих в тот же момент, когда увидела, и сейчас внуки регулярно приезжают к бабушке в гости. Леша рассказывает, что на путь от полного неприятия до полного приятия у бабушки ушло ровно полторы минуты.

«Я когда пришел с Сережей, она говорит: “Это кто?” Я говорю: “Сережа”. — “А он насколько?” Я говорю: “Навсегда”. И всё. 90 секунд, и всё по-другому», — с улыбкой рассказывает Леша, пока дети гоняются за белоснежным котом, который, устав от назойливых ласк, стремительно сбегает на чердак.

«Он начал говорить»

Сейчас, глядя на Лешу с Юлей и их детишек, трудно подумать, что так хорошо им было не всегда, но на самом деле последние два с половиной года — все те два с половиной года, что они живут вместе, — это «путь от кризиса к кризису», как говорит Юля.

С Сашей, который появился в их доме пятимесячным, проблем было поменьше, но и он страдал от дисплазии суставов, с которой боролись постоянными массажами и зарядками, плохо переворачивался на живот, а еще у него были антитела к гепатиту C. Справиться с болезнью удалось только сейчас — последний анализ показал, что теперь Саша совершенно здоров.

А Сережина психика и здоровье пострадали гораздо сильнее. Первые одиннадцать месяцев он жил в семье, затем месяц в больнице и еще восемь — в детском доме, где ребенок привык к постоянным наказаниям, запретам и отсутствию человеческого тепла. Юля говорит, что благодаря ШПР они были готовы ко многим проблемам, но буквально через пару недель совместной жизни стало ясно, что далеко не ко всем.

«Мы знали, что ребенка надо обнимать, что его обнимаешь, а он деревянный, он не привык, это мы понимали, — рассказывает Юля. — Но блин, когда ему дарят игрушку, а ребенок у меня на следующий день встает с истерикой в угол, тут уже все, это трындец был. Тут мы поняли, что нам надо куда-то обращаться, к более продвинутым специалистам, чем мы».

Обратились, естественно, к Марии и Ирине из фонда «Найди семью», учителям в ШПР, и с тех пор стали постоянно ездить в центр поддержки приемных семей фонда, расположенный совсем неподалеку. Специалисты и сейчас очень поддерживают семью и помогают мальчишкам поверить, что у них теперь есть мама и папа, следят за их развитием и объясняют родителям, что происходит с Сережей и Сашей в те или иные моменты, как на все это реагировать.

«До прошлого августа Сережа почти не говорил, была очень серьезная задержка по речи, он говорил буквально слов двадцать пять. И тут вдруг у него поднялась температура, истерика началась, он стал требовать маму. Раньше он так все “папа-папа”, а тут вдруг “мама”, — рассказывает Юля, крепко сжимая пальцы. — Когда я его начала обнимать, то все, он успокоился, притих. Потом мы к Маше: “Маша, что это было-то?” И вот она объясняет, что это был очередной переломный для него скачок. И после этого он начал у нас говорить».

«В правильном направлении»

Существует мнение, что период адаптации ребенка в семье продолжается столько же времени, сколько он провел в сиротском учреждении, но практика показывает, что это далеко не всегда так. Например, Сережина адаптация идет и сейчас, хотя его кризисы становятся все менее радикальными, он больше говорит и совершенно очаровательно улыбается.

Вместе с братом они ходят на гимнастику, очень лихо кувыркаются на кольцах и даже в прямом смысле слова стоят на голове — я видел. А еще Сережа здорово лепит из пластилина. Этому он научился за время изоляции, которая пошла семье на пользу: они практически не разлучались полгода подряд и стали еще ближе друг к другу.

«Ты никогда не знаешь, чего именно был лишен твой ребенок, — говорит Юля, — и очень важно, чтобы люди, которым ты доверяешь, объяснили тебе, что вот здесь все нормально, что мы идем в правильном направлении. Да, у ребенка очередной кризис, но это нормально, это пройдет».

Даже такие сознательные родители, как Юля и Алексей, прошедшие подготовку в отличной ШПР, испытывали очень большие сложности, разобраться с которыми без помощи специалистов едва ли возможно. Хорошо, что поддержка фонда «Найди семью» пришла так вовремя, хорошо, что благотворители оказались рядом, когда они были больше всего нужны, и продолжают сопровождать эту и многие другие семьи.

Поддержка семей с приемными детьми, адресная помощь на срочные и дорогостоящие нужды, профилактика повторных отказов, которые навсегда лишают детей доверия к взрослым, — основные направления деятельности фонда «Найди семью». Сейчас организация работает в пяти регионах России и очень нуждается в нашей с вами поддержке — в пандемию ее объемы сильно сократились. Пожалуйста, подпишитесь на регулярное пожертвование в адрес фонда «Найди семью». Потому что у каждого ребенка должны быть родители.

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!