«Не один такой поехавший»

В моем телефоне говорит и показывает Москва. По Москве идет симпатичный улыбчивый парень. Над его головой мелькают фонари и ветки деревьев. Изображение пританцовывает в энергичном ритме его походки. Это не сцена из фильма времен оттепели, и легкая песня о прогулке по Москве в голове не включается. Геннадий уже прошел метафорический соленый Тихий океан, и тундру, и тайгу. Он прошел гораздо больше. 

«Как таковой семьи у меня не было, — признается он. — Была бабушка, которая меня воспитала и не дала в детский дом отдать. Отца своего я не знаю, не знаю, кто он, и теперь уже никто не знает. А мама моя биологическая, царствие ей небесное, умерла в этом году от инфаркта. Жизнь у нее была всегда очень сложная, хотя, как я теперь понимаю, она была очень добрым человеком. Мы никогда вместе не жили, она приходила и уходила. Длительное время пила, когда-то кололась. Последние годы она собирала бездомных животных, выхаживала и отдавала». 

ГеннадийФото: Юлия Скоробогатова для ТД

Бабушка Геннадия, которую он называет мамой, в советское время работала машинисткой. С появлением компьютеров потребность в этой профессии исчезла, а получать новую ей было некогда — в 50 лет она оказалась с маленьким ребенком на руках. Пыталась помочь прабабушка — говорила: «Приезжайте ко мне, у меня все есть!» Но за многообещающим «все есть» скрывалась одна картошка. Помогали соседи — покупали курицу на неделю, отрезали половину, которую бабушка и внук варили неделю. «Первый, второй, третий раз варишь, потом уже мясо ешь… Я знаю, что такое голодать, — говорит молодой врач. — В детстве не особо понимаешь, все игрой кажется. Но никому не пожелаю такого». 

Кто побрил дедушку?  

Наверное, рассуждает он, именно этот опыт мотивировал учиться, становиться лучше и получить хорошую профессию — чтобы вырваться из круга нищеты. Сначала хотел стать юристом и в 12 лет даже поступил в лицей при МГИМО, но потом случайно увидел по телевизору вручение врачебной премии «Призвание». История хирурга, который проводил операции прямо на раскачивающемся судне, так впечатлила его, что он решил стать врачом. Он хорошо понимал, что рассчитывать может только на себя, и поэтому начал работать еще в 14 лет — упаковывал диски 1С на складе. Затем поступил в медучилище. 

ГеннадийФото: Юлия Скоробогатова для ТД

В 15 лет на первой практике в больнице его попросили вымыть полы, а потом помыть и побрить одинокого старика, лежавшего в терапевтическом отделении. Пожилой мужчина оказался первым, кого вообще брил подросток — еще до того, как научился бриться сам. 

«У него все лицо было в засохшей крови, к нему за три недели ни разу не приходили родственники. Он лежал и потихоньку умирал, — вспоминает Геннадий. — Всех посылал матом, но мне прохрипел “спасибо”. На следующий день преподавательница в училище спросила: “Кто вчера дедушку брил? Он умер”. Первый мой пациент. Обидно как-то звучало, как будто он умер от того, что я его побрил». 

Продолжая подрабатывать и проходить практику в больницах, Геннадий учился и готовился к экзаменам в медицинский вуз и в итоге прошел на бюджет во Второй медицинский институт в Москве (РНИМУ имени Н. И. Пирогова). К тому моменту он уже не раз видел смерть как медработник и понимал, куда идет, — «не было розовых снов о том, что в блестящих доспехах будет кого-то спасать». 

ГеннадийФото: Юлия Скоробогатова для ТД

Энтузиазм его не угасал — напротив, на втором курсе Геннадий с приятелем стали учиться делать анатомические модели из трупов в анатомическом театре, после чего открыли неформальный кружок при кафедре анатомии — бесплатно читали для других студентов лекции и учили тому, что научились делать сами. Их страсть имела неожиданный отклик: к третьему курсу самопальный факультатив насчитывал 100 человек, но затем администрация вуза попросила их прекратить стихийные занятия. 

«Три года крематория, три года санатория»

После третьего курса студенты-медики начали пытаться найти работу в больницах — учиться не только по вузовским учебникам прошлого века, но и на практике. Тогда как раз начались так называемые циклы — когда один предмет преподают в течение двух недель («три года крематория, три года санатория», шутили в вузе). Неофитов принимали неохотно, но Геннадию повезло устроиться, как он говорит, «медсестрой» в реанимацию Института хирургии имени Вишневского. Он так обрадовался, что даже не спросил, сколько будет получать за восемь смен в месяц (оказалось, 10 900 рублей). 

Сутки дежурства и отработка на следующий день пропущенных занятий в вузе не умерили пыл — на четвертом курсе Геннадий устроился еще и на дежурства в Городскую клиническую больницу № 67, «экстренную» больницу, которую он называет своей хирургической alma mater. На первом же дежурстве в операционной он пробыл с четырех часов вечера до семи утра следующего дня. 

ГеннадийФото: Юлия Скоробогатова для ТД

«Было пять или шесть операций, и я обалдел от количества работы. Но, поскольку я, наверное, в какой-то степени психопат по поводу работы, мне понравилось», — смеется врач. В месяц выходило до 12 рабочих суток. Но при этом Геннадий окончил вуз с красным дипломом, как будто удивляется он. 

Понимая, как остро молодым медикам не хватает практических знаний, Геннадий со своими друзьями-медиками снова запустил собственные медицинские курсы для студентов. На открытие пришли 200 человек. Просуществовали курсы недолго и денег не принесли, но стали очередным важным опытом. 

Свою первую самостоятельную операцию 24-летний Геннадий провел на ночном дежурстве. Такой ранний опыт — исключение из правил: обычно ординаторы подолгу остаются подмастерьями при опытных врачах. 

Четыре слайда

На выпускном курсе в составе вузовской команды Геннадий выиграл ХХVII Всероссийскую студенческую олимпиаду по хирургии имени Перельмана, а затем устроился в онкологическое отделение 5-й городской больницы под менторством профессора Вячеслава Егорова и хирурга Романа Петрова. 

ГеннадийФото: Юлия Скоробогатова для ТД

Наставники делали для пациентов все возможное: устраивали консилиумы, подключали благотворительные фонды, искали любые возможности спасти жизнь. И этот опыт перевернул отношение юного врача к медицине. Если раньше он считал, что оперировать тех, кто скоро умрет, — значит давать ложную надежду и продлевать мучения, то после осознал: люди с онкологическими заболеваниями могут и хотят жить, и им можно помочь, подарить самое ценное — время.  

На одной из смен наставник спросил Геннадия, почему тот не поступает в Высшую школу онкологии, которая создана именно для таких же, как он, пытливых молодых врачей, а знания, которые там дают, не получишь ни в одном вузе. Ординатор узнал, что для поступления сдают тестовые задания из экзамена на право заниматься медицинской деятельностью в Америке, делают презентацию и проходят в Петербурге собеседование. Но времени для подготовки не хватало — Геннадий вышел с ночного дежурства в реанимации, сел на поезд и за время поездки успел сделать только четыре слайда. 

ГеннадийФото: Юлия Скоробогатова для ТД

Оказалось, что больше было и не нужно: руководитель ВШО, онколог Илья Фоминцев ругал абитуриентов, которые готовили длинные презентации: «Ребята, зачем вам столько слайдов? Я думал, что вы нормальные и сделаете два!»

Собеседование с массой коварных вопросов длилось два дня. Вместе с Фоминцевым его проводил известный хирург-онколог Андрей Павленко. Конкурс был огромный: в нем участвуют лучшие выпускники медицинских вузов со всей страны, а мест только десять. Но Геннадий добился и этого поступления. Правда, Фоминцев предложил ему начать учебу через год, чтобы спокойно окончить ординатуру. И молодой врач принял это предложение.

«Наконец-то ты взрослеешь»

Учеба в Высшей школе онкологии совершенно не похожа на учебу в вузе — никаких потрепанных книг сорокалетней давности, только самые новые материалы и исследования. «Все друг друга слушают, каждое мнение важное. Есть тема, мы ее обсуждаем, все дают свои идеи. В этих спорах, обсуждениях рождается истина, — с воодушевлением рассказывает Геннадий. — Плюс нас учат общаться с пациентами. Формат опроса не патерналистический, когда ты задаешь закрытые вопросы и ждешь ответа “да-нет”. Если человек не будет доверять тебе, то не будет и лечиться, значит, ты ему не поможешь». 

Геннадий на операцииФото: Юлия Скоробогатова для ТД

На миг слова Геннадия заглушает сирена скорой помощи, напоминая о пандемии. В первую волну в отделении экстренной хирургии осталось только два врача, в том числе и Геннадий. В одно из дежурств у него вышло 12 операций, и так он почувствовал, что теперь готов принимать решения самостоятельно. Но от этого стало страшно. А учитель — хирург Сергей Калачев — сказал ему в ответ: «Наконец-то ты взрослеешь». 

Геннадий идет и идет по Москве, которую знает и любит: его хобби — читать про московскую историю и архитектуру. Он так увлекается разговором, что забредает туда, где еще никогда не был, и на то, чтобы сориентироваться, у него уходит всего несколько секунд. Он продолжает говорить: о коррупции в медицине и медицинских вузах, о смерти матери, о работе на износ. Но еще больше — о том, как хочется помогать людям и как радостно видеть, что у них появляется шанс, время, здоровье.   

Как и другие студенты и выпускники ВШО, он собирается и дальше работать в России, чтобы ситуация с медициной здесь стала лучше. «Думаю, когда-нибудь мы это исправим, все вместе», — надеется он. «Мы» — это преподаватели, выпускники и студенты ВШО. Глядя на них, Геннадий понимает, «что не один такой поехавший». Геннадий плохо представляет, чем мог бы заниматься, помимо медицины. Смеется, что, пожалуй, фермерским хозяйством. В детстве еще писал фантастику, основанную на исторических событиях, а теперь пишет протоколы операций и говорит, что от врачей порой требуют сюжетных поворотов «покруче, чем у Роулинг или Глуховского». 

ГеннадийФото: Юлия Скоробогатова для ТД

Напоследок признается: хочется, чтобы, независимо от своих социальных возможностей, люди не переставали верить, что у них что-то сложится, что они могут чему-то научиться и кем-то стать. Он знает, о чем говорит.

Пожалуйста, поддержите Высшую школу онкологии, чтобы такие ответственные и талантливые врачи, как Геннадий, могли расти, совершенствоваться, исправлять безрадостную ситуацию, которая сложилась в российском здравоохранении. Важно, чтобы расширялось сообщество врачей, которым не все равно, как сложится судьба пациента. 

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!